Гангрена Союза - Лев Цитоловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Красные и Алые
Дружбе нужно учиться. Пока ты еще малолетка, ты в центре мироздания. Вселенная и ты. Есть, конечно, и какие-то другие, но они обычно не понимают, что ты — не как все. А потом случается всякое-разное. Или ты за кого-нибудь заступишься, или кто-то тебе пригодится. Иногда вдвоем или втроем оказывается веселее или не так страшно, и, наконец, осознаешь, что твой приятель — это чуточку ты сам.
Во дворе Сережи созрела своя компания, а в соседнем — другая. Дворовые ватаги иногда ссорились, но не враждовали, потому что для некоторых игр, вроде казаков-разбойников или футбола на пустыре, требовалось много участников. А были случаи, когда один из дворов устраивали какую-нибудь хитрую каверзу. Распускали, например, слухи, что в местный военторг завезли импортные гимнастерки. В округе поднималась суета, почти что паника, у закрытой двери военторга собирались толпы и переругивались с продавщицей, которая клялась, что полки в магазине пустые. Друзья тогда с интересом, наблюдали за развитием событий со стороны, и помогали, если требовалось, рассказывали всем, как разгружали грузовик.
В соседнем дворе так повелось, что командовал Гера, а все остальные его слушались. Их даже по именам никто не знал: Рыжий, Фитиль, Лысый, Бочка, Жадюга и Клоп. Каждый из них был похож на свою кличку, кроме Жадюги, этот был добрый, как родственник.
Когда Серёжа и его друзья хотели наметить совместную операцию, приходилось договариваться с Герой, как он скажет, так и будет. Им такой их порядок не слишком нравился, у них никто не числился главным. Кто забаву придумает, тот на этот раз и будет Главным.
Свое решение они утверждали выкриками, самая громкая идея побеждала. Это они так придумали, голосовать голосом. Каждый, конечно, старался голосовать погромче, кроме Яши, который обычно кивал или отрицательно покачивал головой. Поэтому его мнение, так получалось, не учитывалось и ему это честно объясняли. Яша всё понимал и молча кивал, что понимает. Всего их было семеро, если считать Алену, столько же, как у Геры. Алена не прикидывалась мальчиком, волосы носила ниже плеч, на голове бант и не говорила гадких слов, но была смелая и умная, как волчица. Даже Гера сказал, что она — настоящая мужчина.
Алена первая предложила, что называться они будут Красные, как армия. Что такое Красные, понимали все, не только знакомые, но даже и совсем посторонние. Гера не отставал и говорил, что они Алые, как паруса.
Об алых парусах тогда мало кто слышал. Как узнал об этом Гера — неизвестно, а на недоуменные вопросы он отвечал, что так называли на фронте самых смелых разведчиков, которые врывались на вражескую территорию, как на парусах, и оставляли после себя реки алой неприятельской крови. Но Яша, который всё на свете читал, сообщил, что есть знаменитая история про нищую тетеньку, которой никто не нравился, ни красавцы, ни умницы, ни силачи. Соглашалась она полюбить лишь принца, который приплывет за ней на яхте с алыми парусами, даже если этот принц будет уродом, дурачком или, хуже того, слабаком. Алена тогда объяснила, что девчонки все такие, поэтому она и дружит только с ребятами.
Алые, и Красные жили в сходных условиях, те и другие изучали мир, хотя никто из них не ставил такой задачи. Алые подчинялись единой воле, были дисциплинированы, а их каверзы лучше продуманы. Особенно интересную забаву придумал Гера. Поздним вечером, когда стемнеет, кто-нибудь, захватив фонарик, залезал на крышу самого высокого в городе четырехэтажного дома. Если фонарик быстро включать и выключать, это походило на морзянку. Через полчаса, а иногда и раньше, приезжала милиция и оцепляла весь квартал. Но друзья бдительно наблюдали и вовремя предупреждали сигнальщика. Иногда компетентные органы устраивали засаду, но тогда ни Красные, ни Алые на крышу не забирались. Конечно, никто из них азбуку Морзе не знал. А когда Яша эту азбуку разыскал, всё оказалось слишком сложным. Мигая фонариком, легко передать некоторые буквы, например «а», «и», «е» или «т», но переслать что-либо интересное ни у кого не получалось. Да это было и не нужно. В милиции наверняка думали, что враг передает сообщение шифром.
Красные, зато, ярче разнообразили свои задумки и меняли планы по ходу игры, когда кому-нибудь приходила на ум свежая мысль. Однажды они устроили переполох на стихийной толкучке, недалеко от их дома. Там продавали друг другу всякую мелочевку, а уличные циркачи время от времени развлекали народ с помощью клоуна, фокусника и ручного медведя. Медведь обычно сидел в клетке и его выпускали только во время представления. Красные подкараулили, когда циркачи обедали и вытащили из медвежьей клетки задвижку. Зверь выбрался наружу, но дальше пары шагов ступить не мог, мешала цепь, закрепленная внутри. Вначале поднялась паника, но потом стало понятно, что зверь арестован и все несколько успокоились. Тогда Алена подговорила друзей разойтись по рынку и выкрикивать, что мишка порвал цепь. Это вновь вызвало суматоху и даже тот, кто был вблизи от клетки и своими глазами видел, что мишка всё ещё арестован, на всякий случай бросился бежать.
3. Расхождение показаний
Для мальчишек уже через несколько лет прошедшая война окрасилась туманом преданий. Ведь война — это самое жуткое, что может случиться со страной и ее трудно описать без легенд. Они знали, что на войне сражались герои против негодяев, их учили гордиться храбрецами, тем более, что многие из них жили рядом. Поэтому имелась возможность разведать истину из первых рук. Очевидцы подвигами своими не хвастали, каждый запомнил что-то свое. Иногда не верилось, что они говорили об одной и той же войне.
Папа Серёжи подробности своих военных приключений не описывал никогда и уговаривал сына быть разумнее и не играть в войну. Потому что, на самом деле, там не было ничего особенно увлекательного: случалось, стреляешь в одну сторону, а немцы с другого боку. Иногда казалось, что враги сразу со всех сторон, сослуживцы в полном составе погибли, ты один живой и чувствуешь себя виноватым. Как же так? Считалось, что ты должен быть готов немедленно, не раздумывая, отдать жизнь, если потребуется. Но ты ведь пешка, от тебя не зависит ровно ничего, а из-за пустяка идти
