Прятки на осевой - Владимир Васильев

– Слышь, Псих, – обратился к спутнику Кекс. – Ты, помнится, обещал об агропромовских подземельях рассказать!

– А чего о них рассказывать? – Псих в который уже раз пожал плечами. – Подземелья как подземелья. Темно, сыро, и дряни всякой видимо-невидимо, особенно которой наверху не встретишь. «Холодец», «гриб-обманка», слепыши, бюреры…

– Я про бюреров много слышал, а вот встречать не доводилось, – вздохнул Кекс. – Оно-то и к лучшему, я думаю, но ребята смеются. Обидно.

– А ребята сами хоть встречались? – полюбопытствовал Псих.

– Ясное дело! Я о бюрерах историй наслушался – на несколько жизней хватит!

– И что рассказывают? – продолжал любопытствовать Псих.

– Да разное. – Кекс почесал в затылке. – Злые, говорят. Живут кланами, гнезда устраивают в подвалах-тупиках. Вонища там у них, понятное дело, малышня в отбросах копошится. С кланом столкнуться – дело, говорят, малоприятное, особенно если вожаки на месте. Они ж телекинетики, как начнут швыряться чем подвернется – мало не покажется…

В этом месте рассказа Псих презрительно фыркнул:

– Да какие они телекинетики… Вранье это.

– Как это вранье? – обиделся Кекс. – Кого ни спроси – любой скажет, что бюреры владеют телекинезом и обороняются, швыряя в обидчика каменюки, железяки… короче, что подвернется, то и швыряют.

Псих ехидно ухмыльнулся:

– Вот скажи, Кекс! Если лев хочет сожрать охотника – он что делает? Подгрызает пальму, чтобы она упала и охотника пришибла, когда тот соизволит мимо пройти? Или просто хватает охотника и начинает есть?

Кекс удивленно поглядел на собеседника.

– Какую еще пальму? На хрена льву пальма?

– Вот видишь! – назидательно произнес Псих. – Швыряться камнями телекинетику ровно столько же смысла, сколько льву подгрызать пальму. Телекинетику достаточно издалека ткнуть тебя в сердце или еще какую жизненно важную печенку-селезенку. На хрена ему напрягаться и ворочать камни, которые, кстати, еще не факт что долетят, а если и долетят, то попадут ли? В сердце как-то надежнее, не находишь?

Кекс крепко задумался. Странно, что он сам раньше не дошел до такой тривиальной в общем-то мысли. А ведь мог бы!

– Никакие бюреры не телекинетики, – продолжал рассказывать Псих. – Да, это довольно склочные и злобные карлики из подземелий, тут правду твои друзья рассказывают. Да, они заготавливают около своих гнезд кучи камней, каковыми действительно швыряются, если к ним кто-нибудь лезет. Но камни швыряют они не телекинезом, а куда прозаичнее – руками. Просто в темноте это не всегда видно. Видишь обычно ближнего, а камень швыряет другой, из какого-нибудь темного угла. Полагаю, корни байки о телекинезе с этого и пошли. В свалке с бюрерами куда опаснее иное: эти твари кусаются, словно бешеные шавки, а во рту у них столько всякого заразного дерьма, у-у-у… До крови если прокусит – раз-два, и заражение. Вот это реально опасно, а не выдуманный телекинез.

– Во блин, – впечатлился Кекс. – Так что, ребята врут, что ли?

– Ну, зачем же врут, – великодушно уточнил Псих. – Скорее всего они сами верят в телекинез. Из темного угла прилетело – вот и верят. Обычное дело.

Выпитое спиртное расслабило всех, даже Психа. Кекс еще некоторое время донимал спутника вопросами, а потом неожиданно стал задремывать. Батон давно уже сполз на землю и тихо похрапывал, умостив под голову внушительных размеров кулак.

Псих тоже сонно клюнул носом, покачнулся вперед и тут же встрепенулся:

– Так! Можем поснуть. А у входа в подземелья это чревато. Глянь-ка, чем там наш здоровячок занят?

Кекс сообразил, что речь идет о псевдогиганте, которого уже минут пять было не слышно.

– Глазами или на сканере? – уточнил он на всякий случай: мало ли что имеет в виду напарник?

– Сначала на сканере.

Кекс вынул ПДА и глянул. Псевдогигант был рядом; видимо, просто утомился топать да сопеть и прилег тут же, в яме.

– Караулит, сволочь, – сказал Кекс и душераздирающе зевнул. Глаза предательски слипались. – И чего дальше?

Псих не ответил. Несколько секунд Кекс соображал почему, а потом понял, что спутник тоже уснул, как и Батон. Сидя. Привалившись спиной к бетонной плите.

– Зараза! – Кексу стало тревожно и неуютно, но перед глазами неумолимо вставала вязкая пелена, а сознание упорно проваливалось в мерцающее забытье. Как Кекс ни сопротивлялся и ни пытался вынырнуть на поверхность из этого омута, он все же утонул. Отключился. Не выпуская из рук работающий ПДА.

Минут через десять после того, как уснул Кекс, из пролома в тупике выбралась согбенная фигурка бюрера.

Глава двадцать первая

– Так-так, – сказал Тараненко, глядя на экран коммуникатора, и недобро нахмурился.

Посидел, медленно погасил коммуникатор и спрятал в карман. Потом искоса взглянул на сидящего рядом Сиверцева.

– Ваня! Ты ведь сталкера Полоза знал, так?

– Знал, – буркнул Сиверцев, уже подозревая, что сейчас услышит. – Он и пропал, можно сказать, у меня из-за стола.

Тараненко протяжно вздохнул:

– Значит, можешь с ним попрощаться. Мысленно, – сообщил он. – Нашли его труп за Янтарем.

– Кровосос? – мрачно уточнил Сиверцев.

– Да. Сообщил сталкер Кекс, сегодня, около полудня.

– Прощай, Полоз, – еще мрачнее пробормотал Сиверцев.

Если и была у него какая-то надежда, то лишь в первые пару дней после исчезновения. А вчера-позавчера Ваня уже ждал это сообщение. Он знал: если сталкеры обнаружат труп, немедленно оповестят. Вот и обнаружили…

А Тараненко неожиданно наклонился к самому уху Сиверцева и заметил с непонятной интонацией:

– Между прочим, Полоз интересовался дупликатором. Как и ранее пропавшие сталкеры.

Сиверцев внимательно поглядел Тараненко в глаза, пытаясь сообразить, зачем новый шеф ему это сообщил. Проверяет? Провоцирует? О дупликаторе, насколько помнил Сиверцев, с Максимом он не говорил. Потому что хорошо помнил о просьбе Покатилова и еще лучше представлял последствия излишней болтливости.

«Какая-то с этим дупликатором, будь он неладен, ведется игра. Покатилов на него охотится, это точно. Тараненко, по всей видимости, тоже. Как бы выяснить – вместе эти двое или же порознь и изо всех сил пытаются опередить друг друга? И что это за штуковина, в конце концов? Удвоитель чего?»

– Что ты о нем знаешь, Ваня?

– О Полозе? – угрюмо переспросил Сиверцев.

Тараненко досадливо поморщился:

– О дупликаторе.

– Знаю, что за ним охотятся… и охотились ранее некоторые сталкеры. Знаю, что семеро из них уже погибли при сходных обстоятельствах, плюс восьмой – бедняга Гриня, угодивший в эту компанию жертв по ошибке. Ценная, надо полагать, штука.

– Еще что?

– Это все, – признался Сиверцев, еще раз взглянул Тараненко в глаза и помассировал двумя пальцами переносицу. – Где находится, как выглядит и для чего предназначен, увы, не осведомлен. Разве что из названия можно предположить: то ли что-то удваивает, то ли что-то копирует.

Тараненко долго и пристально глядел на Сиверцева, молча. Наверное, пытался просчитать – так ли Ваня прост, как выглядит.

«Гляди, гляди, – с неожиданным ожесточением подумал Сиверцев. – Ломай голову, бывший ученый, сегодняшний администратор. Как и все администраторы – охотник за большим кушем».

– Ваня, – тихо, но твердо обратился к нему Тараненко. – В нашей группе о дупликаторе знаем только мы двое. Ты и я, больше никто. И никто больше узнать не должен. Договорились?

– Договорились, – ответил Сиверцев и поморщился. – Хотя я тоже предпочел бы не знать.

– Поздно, – усмехнулся Тараненко. – Уже знаешь.

– Увы и ах, – согласился Сиверцев и чуть не сверзился с лавки – вездеход в очередной раз тормознул по сигналу одного из вояк-сопровождающих.

Тараненко насторожился и зыркнул на экран. Впереди, почти точно по курсу вездехода, висело облачко голубоватого тумана. Небольшое, метров десяти в диаметре и примерно с трехэтажный дом в высоту. Внутри облачка изредка вспыхивали миниатюрные молнии. Один из вояк стоял в полусотне шагов от него, предостерегающе подняв руку, и внимательно что-то разглядывал.

– Да чего он пялится, обычная «электра», – громко произнес Тараненко.

Старший маршрута отозвался по внутренней связи:

– Раз пялится, значит, необычная. Не суетись, Николаич, ща хлопцы обнюхаются, и поедем дальше.

– Чего в «электре» может быть необычного? – ворчал, не унимался Тараненко. – Конденсатор вульгарис.

Было видно, как военсталкер перед «электрой» что-то швыряет в аномалию, и как это что-то становится эпицентром более интенсивных голубоватых вспышек, потом ослепительно сияет почти белая ломаная молния, гораздо ярче, чем раньше, – раз, другой, третий. А вслед за тем сияние и вспышки постепенно сходят к прежнему уровню.

– Экспериментаторы, – фыркнул Тараненко. – Зубры Зоны.

– Работа такая, – беззлобно огрызнулся из кабины старший маршрута. – Ваши ученые задницы возить. Поджаритесь – с нас же спросят!