Десять мужчин - Александра Грэй

— Марлина завтра возвращается.

Миллиардер продолжал тщательно намазывать домашний абрикосовый джем на домашний круассан, и на миг мне показалось, что я ослышалась. Я так удачно стерла Марлину из окружающей меня жизни, что не сразу сообразила, о чем речь. Зато когда сообразила — завтрак в моем желудке превратился в глыбу льда.

— Марлина возвращается сюда?

— Да.

— Пойду собираться.

— Останься. Ей надо привыкать.

Он отхлебнул чай. Так и слышу — до сих пор слышу — тонкий звон чашки о блюдце, прозвучавший одновременно с его словами. Останься. Ей надо привыкать. Идея жизни под одной крышей с Миллиардером и Марлиной не укладывалась в голове. Моя первая мысль: какую спальню мне отведут и как я вообще смогу там заснуть? А вдруг Марлина нападет на меня среди ночи? Повергнутая в ужас, не в силах привести разумные доводы против дикой идеи совместного житья, я попыталась сострить:

— У Марлины росту за метр восемьдесят плюс черный пояс по карате. Мне вряд ли удастся ее выставить.

Миллиардер улыбнулся, разрезал круассан на шесть ровных кусочков, скормил по одному кусочку собакам, остальные съел сам. После чего вытер губы белоснежной матерчатой салфеткой, роняя золотистые крошки на пустую тарелку, — и отодвинул стул.

— Так мне, значит, собираться? — спросила я в надежде услышать возражение, но Миллиардер покинул меня без единого слова.

Я была явно не единственной, кого страшила Марлина. Вся из себя аристократка внешне, под своими изысканными нарядами она прятала безжалостную натуру. Десять лет назад она собственными руками очистила семейное гнездышко Миллиардера от вещей его жены, заменив их своими. Причем совершила это в отсутствие теперь уже бывшей супруги Миллиардера, пока та несла мир на Средний Восток. Марлина без малейших угрызений совести лишила одного из самых неустанных наших миротворцев крыши над головой, а Миллиардер ей позволил: бесстрашный боец против премьер-министров и крупных промышленников, он спасовал перед женщиной. И теперь, предлагая мне остаться для встречи с Марлиной, он просил об ином: вступить с ней в бой вместо него. Миллиардер подверг мою любовь последнему испытанию, и, с его точки зрения, я экзамен провалила, поскольку ни на миг не сочла себя вправе известить Марлину, что кончилось ее время и настало мое.

Меня не столько тревожила возможная схватка с мастером карате, сколько мой мужчина: Миллиардер был одним из наиболее могущественных людей в мире, но что толку, если в делах сердечных он самый обыкновенный трус?

Сестричка моя дорогая,

Я вернулась в свою секретарскую квартиру, где Миллиардер почти не бывает. Из желания сыпать соль на мои раны Марлина ежедневно заявляется в офис — просто чтобы напомнить, кто тут хозяин. Единственным утешением мне служит ее жуткий вкус. Когда она отступает от дизайнерского комплекта, то всегда попадает пальцем в небо. Сегодня порадовала меня: белые мини-шорты, розовый жилет и кошмарные пучки на голове. Ноги у нее длинные, но недостаточно хороши для шорт, к тому же бедра в недурственных целлюлитных ямах — одно удовольствие смотреть. Да простит меня Господь…

Пора, дорогая сестричка. Пора мне прислушаться к твоему совету и из жизни Миллиардера вернуться в свою собственную (какой бы и где бы эта самая жизнь ни была). Словно в ответ на мои молитвы подсказать следующий шаг, пришла открытка от Лорда: жаждет меня видеть, по-прежнему любит и всегда будет моим другом. Жаль только, что признание свое он послал без конверта. Неясно почему, наш дежурный по почте решил положить открытку на стол Миллиардеру, а не мне. Ей-богу, до сих пор в толк не возьму, зачем он это сделал. Вручая мне послание, Миллиардер был хмур, и, хотя не произнес ни слова, я точно знаю, что он был оскорблен, будто я что-то замышляла втайне от него.

Вообще-то я собиралась сказать тебе, что мы с Миллиардером договорились о моем возвращении в Англию, но на самом деле он просто-напросто приказал мне отправляться восвояси. Возражать не имело смысла. Миллиардер принял решение, а он все всегда делает по-своему. Я договаривалась о самолете, а он по другой линии звонил той блондинке, которой оплатил учебу во флоридской школе стюардесс. Похоже, школу она закончила, поскольку он послал за ней свой новый самолет, чтобы привезти ее на остров. Она прибывает в тот самый день, когда я улетаю…

День был ужасный. Напишу тебе из Англии. Спасибо, что поговорила со мной вчера вечером. Извини, что я так разнылась; не знаю, что бы я делала без твоего спокойствия, без твоего голоса и совета.

Люблю, целую.

Когда я приземлилась в Англии, в аэропорту меня встречал Лорд. Он знал о моей любви к Миллиардеру, и его рыцарская привязанность разгорелась от появления соперника. Более того, Лорд был терпелив и, по его собственным словам, готов дожидаться моей любви. Увы, его доброта и преданность опоздали. Я была без ума от Миллиардера, который, кстати говоря, не лишил меня ни секретарского оклада, ни кредитки компании. Я отчаянно цеплялась за надежду, что эти финансовые приманки выдавали его любовь.

Прошло полгода, прежде чем Миллиардер со мной связался: его новая секретарша нашла меня в коттедже Лорда, соединила с Миллиардером, и он приветствовал меня с холодной официальностью, словно между нами никогда не случалось ничего личного. Миллиардер попросил меня собрать данные по движению цен определенного товара за последние десять лет. Я с головой окунулась в работу, в итоге информации набралось на двадцать с лишним папок, и, как только я справилась с заданием, секретарша позвонила вновь: «Будьте любезны прибыть завтра в Париж. Не забудьте досье. Вам заказан номер в “Ритце”».

— Нам вас не хватало, — с улыбкой сказала администратор.

Она меня не забыла, что радовало, но у меня упало сердце, когда ее профессиональная безмятежность сменилась растерянным взглядом.

— Что? Мне не заказали номер?

— Номер заказан, но… мы его редко предлагаем. Видите ли, отель полон… — Виновато склонив голову, она протянула мне ключ.

Комната под крышей, с застекленным люком в покатом потолке, смахивала скорее на студенческую мансарду. В любом другом здании в самом сердце Парижа она показалась бы романтическим пристанищем, но в шикарном отеле ее минимализм был горек и кричал о переменах к худшему. Под дверью обнаружилась записка. «Немедленно приходи в номер 1200», — было написано почерком Миллиардера. Вновь президентский номер 1200. Я восприняла это как благоприятный знак. Наскоро причесавшись и надев одно из платьев от Валентино, я помчалась по его зову. С колотящимся сердцем нажала кнопку звонка, очень надеясь, что Миллиардер по своей привычке заставит меня ждать и я успею отдышаться, но на сей раз он открыл дверь без промедления.

— Как ты? — Миллиардер опустился в глубокое кресло.

Он был спокоен — настолько спокоен, что и не определишь, какие чувства им владеют. Взъерошил уже хорошо взъерошенные волосы. Не в силах ответить той же невозмутимостью, я села, забросила ногу на ногу, затем сменила позу. Щеки у меня пылали.

— Всегда любил тебя в этом платье, — сказал он.

— Спасибо.

— Чашку чая?

Когда он впервые предложил мне чаю, я была пышнотелой, полной оптимизма девушкой, отважно встретившей его взгляд. Любовь, тревога и желание наградили меня стройностью — но и неспособностью смотреть ему в глаза. Подали чай. Миллиардер попросил разлить по чашкам. Я потянулась к чайнику.

— Каждый день о тебе думал. Хочу тебя, — сказал он.

Мы любили друг друга прямо на ковре, так и не прикоснувшись к чаю.

Гораздо позже, в уюте позолоченного, под балдахином, ложа, он шепчет «Я люблю тебя». В ответ я шепчу те же слова. Ничто не изменилось. Мы такие же, как прежде.

А потом мы вместе принимали душ и я мечтала добиться от него обещания совместного будущего, но напрямик спросить не посмела — пошла в обход:

— Когда тебя нет рядом, наши отношения живут в моих мыслях.

— Там им самое место, — отозвался он, намыливая ноги, не желая заглатывать крючок.

— Но я хочу видеться чаще!

Весь в мыле, он неистово тер мочалкой спину.

— Никто не смеет на меня давить. Только я — хозяин своего времени.

Все вдруг стало так знакомо — в наихудшем смысле знакомо.

— Другими словами, ты вообще не хочешь меня видеть.

— То же самое твердила жена. Хорошие были дни. Я всегда считал, что прошлое лучше будущего.

— Лучше, чем сейчас?

— Нет, чем сейчас — не лучше.

Он завернул нас обоих в пушистое белое полотенце, и мы вышли из душа. А потом я лежала на кровати и смотрела, как он собирается к ужину.

— У меня сегодня тридцать человек. Так что давай-ка ты иди к себе, а я позвоню, когда вернусь.