Леди Роз - Сандра Уорт

Мы опустились на колени; он взяла нас за руки, прошептала молитву ци перекрестила. – Моп enfant, пусть ваш любовный союз поможет объединить Ланкастеров и Йорков… In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti.[29] – Монахиня улыбалась, но ее глаза были полны слез. Она протянула руку, коснулась моих волос, и я поняла, что на моем месте сестра Мадлен видит кого-то другого. Потерянное дитя. Дитя с темными волосами. У меня сжалось сердце. Женщины уходили в монастырь по разным причинам. Когда жизнь брала слишком много, И давала слишком мало, существовал Дом Господень, где могли дождаться конца те, чья жизнь кончилась… Сестра подняла нас. Поддавшись порыву, я обняла сестру Мадлен и долго не отпускала, зная, что больше никогда ее не увижу.

– Я буду писать вам, та chere-aimee[30] сестра Мадлен, – дрожащим голосом сказала я.

– А я всегда буду молиться за тебя, Изабель, – ответила она, закусила губы, повернулась, вышли и закрыла за собой дверь.

Я долго смотрела ей вслед, потом взяла Джона за руку, и мы вместе вышли ни яркий солнечный свет.

Могучий эскорт графов Солсбери и Уорика занимал весь склон холма, но, когда мы с Джоном, обмен ваясь влюбленными взглядами, вслед за ними скакали на север, в графство Дарем, Нортумбрия, миг казалось, что мы с любимым одни на всем белом свете.

В Миддлеме Уорик расстался с нами, забрав с собой сэра Томаса Мэлори, присоединившегося к эскорту. Маленькая Анна крепко обняла меня на прощание, помахала рукой и крикнула:

– Не забывай нас! Приезжай в гости!

У меня чуть не растаяло сердце.

На третий день мы добрались до Рейби. Замок, стоявший между деревьями на невысоком холме, по росшем белыми нарциссами, был окутан легким туманом; его башни и башенки сулили мне вечное блаженство. Красота этого места заставила меня затаить дыхание.

– Замок Рейби, – сказал Джон. – Место, где я родился.

– И где мы поженимся, – нежно шепнула я. – Любимый, дары, которые мне делает этот замок, бесценны.

Он поднес мою руку к губам и поцеловал так нежно, что я затаила дыхание. А потом моя белая кобыла и его рыжий жеребец понеслись по лугам сквозь туман навстречу манящему замку Рейби и нашей судьбе.

Глава десятая

Апрель 1457 г.

Когда мы подъехали к замку Рейби, он изменил внешность и показал свое настоящее лицо. Это была крепость с башнями до неба и неприступными стенами; враг, дерзнувший их штурмовать, дорого поплатился бы за это. Могущественные Невиллы построили его почти сто лет назад на месте укрепленного минора короля Канута,[31] от которого вели родословную, так что история этой грозной твердыни насчитывала почти шесть веков. Казалось, даже статуи, искусно изваянные на зубчатых стенах, грозно смотрели на нас, когда мы рысью скакали к каменным воротам, охранявшим подъемный мост надо рвом замка.

Собравшиеся во дворе слуги и домочадцы приветствовали нас громкими криками. Многие опустились на колени. Хлопая в ладоши, они возносили молитвы, благодаря Всемогущего за наш благополучный приезд. Даже собаки лаяли приветственно и со всех ног бежали к кобыле Руфуса. Пес гордо спрыгнул со спиши лошади, вызвав у собравшихся удивление и смех. Этот фокус он выучил недавно. Мне доводилось видеть это акробатическое упражнение несколько раз, но я тоже не смогла сдержать улыбку.

Граф представил меня всем собравшимся и объявил о нашем обручении. Эту новость встретили радостными криками и танцами. Деверь Томас тепло обнял меня и назвал сестрой; его голубоглазая жена Мод взяла меня за руки и увела от Джона, сказав:

– Скоро Исобел будет только твоей, а до тех пор будь добр поделиться ею с нами.

Во время вечернего обеда меня до глубины души тронуло то, что Джон унаследовал любовь к собакам от отца; граф относился к этим животным с большой нежностью.

– Иди сюда, Джослин, – сказал он одному псу. – Вот тебе кусочек кролика… А ты, Бриджет, не завидуй. Я припас для тебя кусочек цыпленка…

В последующие дни я узнала о своих новых родных много хорошего. Отец Джона каждый день раздавал у ворот замка подаяние, составлявшее в общей сложности не менее пяти золотых ноблей.

– Милорд, меня восхищает ваша доброта, – сказала я ему однажды вечером.

– Бедные – наши соседи, – ответил он. – Когда ртов много, а денег мало, на счету каждый фартинг. Меня радует, что мы можем облегчить их бремя.

Да, замок Рейби был веселым местом, наполненным музыкой, песнями и гостями; щедрость графа распространялась на всех. В большом зале всегда толпились рыцари и оруженосцы; здесь никому не отказывали в гостеприимстве. Граф очень любил но вые диковинные блюда, но, когда их приносили, он тут же отсылал яство членам своей свиты и гостям.

Я где-то читала, что о человеке можно судить по тому, как он обращается с низшими, а не с высшими с этой точки зрения отец Джона был человеком безупречным, и я искренне радовалась, что породнилась с такой прекрасной семьей. За три недели, проведенные мной в Рейби до бракосочетания, я ни разу не слышала, чтобы он сказал кому-то дурное слово или плохо обошелся со слугой. Ни один гость не уезжал от него без подарка. Граф свято соблюдал девиз своего рода «Ne Vile Velis» – «Не желай лишнего». Замок Рейби казался мне средоточием чести.

Если у графа Солсбери и был недостаток, то он заключался в строгом слежении за тем, чтобы каждый причитавшийся ему пенс был уплачен, а не украден его слугами. Я не осуждала его за внимание к счетам. Король задолжал ему десятки тысяч фунтов жалованья, которое граф платил своим солдатам во время войн во Франции; власти не было дела до того, что это нанесло ему огромный ущерб.

Главную роль в этом замке, где царили радость и смех, играл Томас, второй сын графа и любимый брат Джона. Он продолжал оставаться веселым ребенком, несмотря на зрелый возраст двадцать семь лет; его шутки согревали весь дом. В первый же вечер и узнала, что он любит стучать о стол пивной кружкой и такт пению. «Какая песня без выпивки?» – воскликнул он, неизменно вызывая смех собравшихся в зале. Томас не упускал возможности вставить острое словцо. Однажды вечером пожилой странствующий рыцарь описал пир герцога Альберта в Роттенбурге-на-Неккаре, на котором присутствовал Сомерсет.

– Герцог Альберт был очень любезен, – сказал старый рыцарь. – Он наградил герцога Сомерсета почетным орденом Саламандры.

Томас наклонился ко мне и шепнул:

– Сомерсету больше подошел бы почетный орден блохи, потому что этот человек – настоящий паразит! – Он сделал вид, что чешется, и мне пришлось наклонить голову, чтобы справиться с рвавшимся наружу смехом.