Яркоглазая - Дэвид Кудлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я шагнула к ней, ощущая любопытство, но ладонь сжала мое плечо.
Я спрашивала Миэко, как предвкушать неожиданность. Ответом, как оказалось, было позволить телу думать за себя после тренировок.
Локоть нашел мягкий живот — мне повезло, напавший был без брони. Я ощутила у шеи оханье. Мой разум не успел среагировать на угрозу, нога повернулась, зацепила ногу напавшего, моя рука направила тело через мою ногу, сбивая на спину, выбивая остатки дыхания из легких врага. Я повернулась, как тренировалась против Аимару утром — и много дней до этого — и подняла кулак, готовая вонзить костяшки в открытое горло напавшего.
Не вредить.
Я моргнула, помедлив.
Темное лицо глядело на меня, шок Торимасы был на лице Джолало-сана. Он хрипел, как лосось, которого мы с Усако вытащили из ручья под мостом у нашей деревни.
Мы смеялись от того, как он храпел. Сейчас смеяться не хотелось.
— Нельзя никого просто хватать! — процедила я. Я опустила кулак.
Он прохрипел.
— Нет. Нельзя. Да.
Я хотела пойти за Шино — я видела, она была у костров — но не могла бросить Джолало-сана там. Я села на колени рядом с ним.
Джолало отдышался, откашлялся и смог глубоко вдохнуть. Он сел, держась за живот, и сказал:
— Не… подкрадываться… к Рисуко-сан. Никогда, да.
Я невольно издала удивленный смешок.
— Это хорошая идея. Я была бы рада.
— Хай, — он попытался встать, но упал на попу. — Ох.
— Ты в порядке?
— Только… гордость задета… да, — выдавил он и смущенно улыбнулся мне.
— Тогда тебе повезло, Джолало-сан, — я не сказала, что другие женщины могли его убить. — Зачем ты это сделал? Ты напугал меня.
— Прости, да, — он попытался встать еще раз. В этот раз ему удалось. — Хотел поговорить с Рисуко-сан, да.
— Зачем тебе со мной говорить? — я не понимала, почему ему этого хотелось.
— Где ты научилась использовать меч и… — он изобразил удар локтем, которым я его повалила. — От отца, да?
— О, — я не могла рассказать ему о цели Полной луны. И я не хотела обсуждать то, что Ото-сан был мертв. — Немного от отца, да. И… от многих учителей.
Он кивнул, потирая живот.
— Ты мог поговорить со мной за едой, Джолало-сан.
— Рисуко-сан не было… — он охнул, согнувшись. — Не было за едой, да.
— О, прости, Джолало-сан. Я играла на похоронах.
— Знаю, да.
Я хотела сказать, что не нужно заканчивать каждое предложение «да», это не звучало вежливее, а путало, когда Шино прошла мимо, растрёпанная, ворчащая:
— «Следи за ночью». Да. «Помолись за души мертвых». Конечно. Бака, — она фыркнула с презрением и пропала в лагере, шагая в сторону Полной Луны.
Я вдруг стала переживать за монаха. Она напала на него?
— Прости, Джолало-сан, — сказала я как можно спокойнее. — Я должна идти и… принести еще церемониальных вещей монаху.
Он кивнул, явно хотел попроситься пойти со мной.
Я пошла прочь.
— Спокойной ночи, Джолало-сан!
Он помахал рукой.
— Спокойной ночи, Рисуко-сан.
Когда я дошла до костров, белый силуэт монаха лежал на примятой траве. Я испугалась, что Шино навредила ему, но шагнула ближе и услышала его храп. Я окинула его взглядом, не увидела раны.
Я обрадовалась, вернулась к задним вратам Полной Луны.
Миэко стояла внутри, снова спокойная.
Я рассказала ей о том, что видела, хотя не упомянула Джолало.
Она кинула, сказав, что проверила Маи, которая была пьяна и рассказала Миэко, что у них с Шино была встреча — я кивнула, понимая, что они, конечно, поссорились. Миэко убедилась, что Маи выпила воды и легла спать, а потом покинула Убежище и видела, как Шино прошла в задние врата и ушла к спальням. Все сложилось хорошо.
Она проводила меня до спальни учениц.
Радуясь, что день, начавшийся с трагедии, закончился комедией ошибок, я пожелала Миэко хорошей ночи.
День был тяжелым и долгим.
Следующий день будет еще дольше, но я засыпала в радостном неведении.
21 — Медведь
Когда я пришла в Убежище на следующее утро, чтобы принести Маи завтрак из бобовой каши и риса — она была на той же диете инь, что и Тоуми — она все еще спала, сжавшись на матраце, как поросенок, разделенный с матерью. Большой палец был во рту Маи, и ее выражение лица было мягким и умиротворенным, я ее не видела такой.
Рядом с ней валялись три пустые бутылки вина — она явно залезла в кладовую и добыла больше, допив ту, что я принесла. Конечно, Миэко сказала, что она была пьяна. Конечно, она крепко спала.
Я знала, что Ки Сан будет в ярости, но не винила ее.
Я подумала о Торае, низком поваре Такеды, он рявкал монаху, что тот не получит сакэ. Странно. У нас было много сакэ.
Я оставила простую еду там, где Маи найдет ее, когда проснется, убрала пустые бутылки и вернулась на кухню. Там госпожа Чийомэ и Миэко стояли с Эми. Миэко держала колчан с четырьмя длинными стрелами с белым древком и белыми перьями.
— Ах, моя белочка, — сказала госпожа, — вот и ты. Капитан Хара попросил очистить это для похорон сегодня. Я бы хотела, чтобы вы отнесли это на горячие источники, — она склонилась. — И выглядывайте дезертира Матсудаиры, Кобаяши, ладно?
— Да, Чийомэ-сама, — сказали мы. Эми взяла колчан, и мы пошли по тропе, по которой ходили день назад.
Когда я спросила, для чего нужны стрелы, Эми пожала плечами.
— Наверное, ими подожгут погребальные костры.
— Ох.
* * *
Мы шли вдоль ручья, воняющего гнилыми яйцами, к горячему источнику. От запаха я подумала о нашем разговоре день назад — о наших отцах. Эми, наверное, думала о том же, потому что выглядела задумчиво, может, печальнее обычного (хотя с ней всегда было сложно понять).
Она оглянулась, увидела мой взгляд и вяло пожала плечами.
— О чем ты думаешь? — спросила я.
— Ото-сан, — она вздохнула. — Мой. Тоуми. Твой.
— И я.
Мы шли в тишине, а потом она добавила:
— О похоронах. У… твоего отца были похороны?
— Нет.
— Ох. Это точно было тяжело.
Теперь я пожала плечами.
— Наверное. Мы не знали, точно ли он умер, хотя он явно мертв. Мы просто знаем, что он ушел в
