Русский агент Аненербе - Дмитрий Шмокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маргарита Белова: Концлагерь? Это так вы решаете все проблемы? Закрываете глаза на правду и бросаете людей за колючую проволоку!
Штурмбаннфюрер Вальц: Именно. Ваши догадки наконец стали верны. Евреи, коммунисты, заговорщики, сумасшедшие вроде вас — все найдут свое место. Вы, фройляйн, поедете туда, где перестанете быть для нас помехой.
Маргарита Белова: Я не боюсь вас. История рассудит нас.
Штурмбаннфюрер Вальц: Вы ошибаетесь, если думаете, что я буду спорить с историей. Сейчас речь идет лишь о вашем будущем, фройляйн. А оно выглядит достаточно коротким. Поверьте, вы даже себе представить не можете что вас ждет. Здесь в этих стенах мы были с вами очень деликатны и мягки….
Маргарита Белова: Деликатны? Мрази! (гордо) Ваш Рейх не вечен. Империя зла всегда рушится. Советские солдаты убьют вас всех, они будут писать свои имена на стенах горящего рейхстага! Вам даже не помогут все ваши ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2 собранные в Пенемюнде, которыми вы начнёте запускать по Лондону в 1944 году, всякие ваши «Вассерфали» и прочие… Ваш долбаный Гейзенберг не сможет создать вам самое разрушительное оружие в истории атомную бомбу… Ее создадут русские и американцы… И ваш фюрер будет валяться дохлый и обгорелый у своей канцелярии….
(Охрана применила к допрашиваемой особые методы воздействия, чтобы привести ее норму).
Штурмбаннфюрер Вальц: Ну вот когда вы успокоились, можете и дальше фантазировать, выдумывать небылицы, все возможно, но вы этого уже не увидите. Грот, уведомите о переводе заключенной в ближайший пересыльный пункт. Мне жаль, фройляйн, но наш разговор окончен навсегда.
Окончание допроса: 16:55
Резолюция: Решение об отправке арестованной Маргариты Беловой (еврейская женщина) в концлагерь Заксенхаузен.
Лебедев посмотрел остальные бумаги из концлагеря — ничего ценного, обычная нацистская белиберда про еврейское происхождение. Листы с печатями Заксенхаузена шуршали под его пальцами как сухие, мертвые листья. Отчет о «расовой неполноценности», списки и псевдонаучный бред о черепных параметрах… Лебедев пробежал глазами строчки, сжав губы. Обычный канцелярский ад концлагеря.
Правда в конце стояла интересная, если так можно сказать, необычная пометка, Антона Берингера, зловещего помощника, не менее зловещего доктора Августа Хирта, алхимика СС, который работал в качестве препаратора в анатомическом институте Страсбургского университета — «Представляет для нас особый интерес».
Холодный пот выступил на спине. Константин резко откинулся на спинку кресла, будто от физического удара. Маргарита не просто узница — она помечена как экземпляр.
— Господи, — вырвался хриплый возглас.
Он машинально потёр ладонью грудь, пытаясь загнать обратно поднимающуюся тошноту.
«Господи, Маргарита… Ты на волосок от ужасной гибели!», — от этой небольшой пометки у Константина Лебедева мурашки поползли по спине.
Он сложил бумаги обратно в папку и убрал в портфель. Его решимость только усилилась. Теперь он знал, чем сможет убедить Гиммлера отдать ему девушку и тем самым спасти ее. Лебедев резко дёрнул шнурок портфеля, затягивая узел как петлю на чьей-то шее. Он не сомневался — будет торг с дьяволом. И поставил на кон всё.
Глава 13
Дома их встретила Марта Шмидт. Она сначала бросилась к нему, со своими обычными воплями «Франтишек», но потом увидела девушку и молча уставилась на нее, а потом перевела взгляд на Лебедева. Наконец не получив ответа, посмотрела на Густава Ланге, который стоял по стойке смирно у машины. Лебедев не стал ничего ей объяснять просто передал Маргариту в ее руки, дав простые наставления:
— Марта, прошу займись ею так, как если бы это был я. Накорми и приготовь ванну с горячей водой, — он поднял руку, — никаких вопросов! Позже я тебе все расскажу.
Он прошел в дом и снял трубку телефона, так, как он звонил с обычного городского телефона, Лебедев сначала набрал номер Центрального коммутатора СС и назвав свой личный идентификационный код СС попросил телефонистку соединить его с секретариатом Гиммлера:
— Хайль Гитлер! Гауптштурмфюрер СС Франц Тулле, SS-Nr. 293,487. Выполнял личное поручение рейхсфюрера.
После проверки его полномочий телефонистка соединила с секретарем рейхсфюрера Рудольфом Брандтом.
— Хайль Гитлер! Рудольф, мне необходимо встретиться с рейхсфюрером, по неотложному вопросу.
— Хайль Гитлер! Что за вопрос дорогой Франц?
— Рейхсфюрер дал мне поручение разобраться с одним вопросом, касательно одной странной женщины в концентрационном лагере Заксенхаузен.
— Да я уже слышал об этом… Речь идет о какой-то еврейке? — неопределенно ответил Рудольф Брандт.
«Сука, ебанный упырь Лориц, уже успел позвонить и доложил обо всем!», — подумал Лебедев.
— Я обнаружил некоторые детали дела, которые требуют нашего прямого вмешательства и перевод дела в категорию «Совершенно секретно» — считаю это крайне важная информация.
Брандт немного помолчал.
— Действительно? Хорошо дорогой Франц. Рейхсфюрер сейчас в Вевельсбурге. Достаточно далеко от столицы…
— Брандт, дело действительно важное. Я не могу отложить его так, как вскоре должен уехать в командировку на Восточный фронт и необходимо решить вопрос сейчас.
— Узнаю нашего решительного Франца, тебя никогда не пугали расстояния. Я его извещу, что ты приедешь. Ты же знаешь он всегда рад тебя видеть. Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер!
«Дай Бог, чтобы расположение этого ко мне чудовища помогло», — подумал Константин, кладя трубку.
Пока Лебедев переодевался в свежую форму он попросил Марту Шмидт накормить Густава Ланге так, как впереди их ждали триста километров пути через сердце Великого Германского рейха. Ланге даже успел съездить заправить машину и взял с собой канистру бензина.
* * *
Как быстро менялся Берлин. Недавно бомбардировки и введение карточной системы делали город мрачным, неприветливым, а жителей угрюмыми, серыми тенями… Но стоило выйти солнцу, немного позабылись и поистерлись в памяти удары вражеской авиации и вот уже город жил своей размеренной жизнью — недавние победы в Европе и на Восточном фронте сгладили все печальные известия, «похоронки» в семьях легли рядом с фотографиями погибших солдат в семейные шкатулки и нацистская столица снова погрузилась в особую атмосферу превосходства и уверенности. На улицах пестрели красные флаги со свастикой, из громкоговорителей доносились бравурные марши, а люди в военной форме вызывали всеобщее восхищение.
Выехав за пределы Берлина, машина устремилась на запад по идеально ровному автобану, ровная и величественная дорога — детище новой Германии. По обеим сторонам нее простирались бескрайние поля, где зажиточные немецкие крестьяне уже начинали утренние работы. Солнце медленно садилось за горизонтом, окрашивая небо в темно-бордовые тона. Лебедев был уверен в своей миссии, иначе быть не могло, если
