Жестокое завоевание - Лилит Винсент

буду на каждом собрании в будущем. Если вы хотите заключать сделки с семьей Беляевых, вы должны сделать так, чтобы я был счастлив работать с вами.

Адамович несколько минут бубнит о том, что он никогда никого не обманывал, а если и была ошибка, то честная.

— Конечно, было. Мы забудем все о прошлом, если ты сегодня примешь мои условия, — говорит ему Зеня.

Ее рука все еще на моей груди, и она играет с одной из пуговиц на моей рубашке. Я смотрю на нее с улыбкой.

Адамович соглашается на ее условия.

Моя племянница такая чертовски задира.

Когда мы выходим из его кабинета и идем по коридору, Зеня говорит мне: — Я подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что ты не стал бы катить мой авторитет там. Я должен извиниться перед тобой.

— Не надо извиняться. Видеть, как моя племянница сбивает этого идиота с ног, — лучшее, что я видел за два года.

Она улыбается и качает головой. — Кристиан Беляев, икона феминизма. Кто бы мог подумать?

— Мне? Больше похоже на тебя. Ты был просто великолепен. — Я приближаюсь к ней, наслаждаясь тем, что она здесь совершенно одна. — Надеюсь, ты гордишься собой.

Она поднимает подбородок и смело встречает мой взгляд. — Конечно я. Я Беляев.

От этого дерзкого взгляда в ее глазах кровь приливает к моему члену. Я оглядываю коридор и беру ее подбородок в свою руку, проводя большим пальцем по ее полным губам. — Если тебе нужно больше того, что я дал тебе прошлой ночью, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Я чувствую ее теплое дыхание на своей коже. Я снова глажу ее губы, и ее язык скользит по подушечке моего большого пальца. Я стону и прижимаюсь своим лбом к ее. Она прижата спиной к стене, но в ловушке оказалась не она.

Я.

Дикие лошади не могли оторвать меня от моей племянницы.

Я наклоняю голову, пока мои губы не оказываются так близко к ее губам, что я почти целую ее, и ее взгляд скользит к моим губам. — Я знаю, что вы, должно быть, храните целомудрие ради своего мужа… ц

Мне. Я твой чертов муж.

Я просто сдерживаюсь, чтобы не заявить об этом ей и всем в радиусе пятидесяти миль, но моя решимость висит на волоске.

— Есть так много вещей, которыми я могу свести тебя с ума одной остановкой, если не считать того, что ты отказываешься от своей невиновности. И если тебе наплевать на свою невиновность, я с радостью избавлю тебя и от этого. Ты заслуживаешь всего хорошего в этой жизни, Зеня. И я хочу подарить его тебе.

— Дядя Кристиан, мы не можем этого сделать, — шепчет она. Ее руки скользят по моим предплечьям, цепляясь за запястья. Мы оба тяжело дышим друг другу ртами.

— Мы можем. Мой язык был создан для твоей киски, и ты это знаешь.

Зеня прижалась к стене, дышит быстро, глаза расширены.

Я знаю, что ее киска мокрая.

Я просто знаю, что она мокрая.

Не прошло и двадцати четырех часов с момента моего возвращения, а мы мчимся с молниеносной скоростью навстречу друг другу, мчась так быстро, что наше столкновение будет взрывоопасным.

Мои пальцы падают на подол ее платья, потому что я должен знать наверняка.

Зеня отчаянно качает головой.

— Дай мне почувствовать, принцесса, — бормочу я. — Если ты не промокнешь, я никогда больше не прикоснусь к тебе.

— Нет, — настаивает она, но не останавливает меня, пока я провожу рукой между ее теплыми внутренними сторонами бедер. Я чуть не застонал от того, насколько она шелковисто-мягкая.

Я обнимаю ее за талию и крепко прижимаю к себе, и ее руки падают мне на грудь. Уткнувшись носом в ее затылок, я вдыхаю ее. Я живу, чтобы наслаждаться этой девушкой. Каждая секунда без нее казалась вечностью, связанной вместе, снова и снова. Другой рукой я глажу ее трусики над ее половым органом. Они сделаны из тонкого кружева, и она промокает насквозь.

— Черт, ты не мокрый, — шепчу я.

"Я не?" — отвечает она, и я улыбаюсь ей в горло, когда слышу ее удивление и легкий намек на разочарование.

Я нежно щупаю ее клитор средним пальцем, и Зеня задыхается и еще крепче прижимается ко мне. — Ты промокнешь.

Я поднимаю палец и показываю ей. У нее достаточно времени, чтобы посмотреть на него, а потом я кладу его в рот и сосу. Со стоном я вытаскиваю палец и шепчу: — У тебя чертовски вкусный вкус, принцесса. Я изголодался по тебе.

Шок и желание полностью отдали ее мне. Не торопясь, я снова опускаю руку и засовываю пальцы в ее трусики, концентрируясь на ее клиторе и массируя ее твердыми круговыми движениями.

Зеня обеими руками держится за мои лацканы, раздвигает ноги и выгибает спину. Ее губы такие же влажные, как и ее киска, и каждый ее вздох — крошечный поцелуй в мой рот. Я мог бы сделать с ней столько всего, пока она в таком состоянии.

Я подношу палец к ее губам. — Теперь ты сосешь.

Она открывает рот, и я провожу пальцем по ее губам, ко второму суставу.

— Хорошая девочка, — хрипло бормочу я, очарованный видом ее обнимающих меня губ. Ощущение ее мягкого языка и всасывания ее рта. Ее ресницы трепещут, когда я хвалю ее. — Ты такой красивый, когда возбужден. Мне нравится видеть эту твою сторону.

Я учу ее, что быть мокрой и задыхаться для меня — это хорошо.

Без стыда.

Только удовольствие.

— Ты женщина, которая мне нужна. Красивый. Сильный. Умный. Тающая на ощупь. Мы можем получить все, что захотим, Зеня.

Звук в другом конце зала заставляет ее подпрыгнуть, она выходит из транса и понимает, что сосет мой палец, покрытый ее влагой.

Зеня выдергивает мой палец из своих губ и прижимается ко мне. — Пожалуйста, позволь мне уйти."

— Я не хочу ничего взамен. Просто дай мне посмотреть на твое прекрасное лицо, когда ты кончишь.

— Дядя Кристиан, пожалуйста . — Замешательство наполняет ее голубые глаза.

Неохотно я ослабляю хватку, и она отступает от меня так быстро, что спотыкается.

Мы смотрим друг на друга в тишине, она тяжело дышит от потрясения, а я, прислонившись плечами к стене, с руками в карманах, и мое лицо пылает.

— Зачем ты это сделал? — Зенья дергает подол своего платья, как будто она может сделать так, чтобы оно прикрывало ее божественные бедра. Знание того, что она такая мокрая и набухшая для меня, с