Для тебя - Татьяна Тианина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему-то с Федором я всегда попадал под его настрой и начинал разговаривать витиеватым слогом.
— На моей должности не подобает обсуждать или оценивать действия хозяев, это совершенно неуместно. Но преданность Семье я оценить могу.
На прощание он то ли кивнул, то ли коротко поклонился, слегка наклонив голову, и величественно удалился. Иногда мне на полном серьезе казалось, что это Федор позволяет всем нам жить в доме, пока мы выполняем предписанные нам роли, а не состоит тут на жаловании.
Вернувшись в комнату Эдика, я застал семейную сцену: он спорил с отцом. Ну прямо бальзам на душу — раз Евгений Петрович не опасается повышать голос, значит, осмотревший Эдика утром врач увидел положительную динамику в его состоянии.
— Я буду выглядеть как идиот, — настаивал Эдик.
— Это было твое решение, и теперь придется ему следовать.
— Я этого даже не помню! — возмутился Эдик.
— От этого решение не перестает быть твоим. Думай, как выкрутиться. Посоветуйся с Андреем, в конце концов, он тебе посоветует, как студент студенту. А мне пора. Увидимся. Буду поздно.
Кажется, Евгений Петрович намеревался обнять Эдика перед уходом, но, заметив мое присутствие, только потрепал по плечу.
— Он с кем-то встречается? — с подозрением спросил Эдик.
— Возможно. Почему бы тебе не спросить у него?
— И спрошу. Пусть снова на меня наорет, это даже приятно. Кое-что не меняется.
— Так из-за чего скандал?
— Не знаешь, с чего мне дома не сиделось, а приспичило мотаться каждый день на занятия? Такой отстой!
На самом деле, это была моя идея. Эдик наследник своего отца, рано или поздно ему придется заняться делами семьи. Поэтому не стоит замыкаться в узком круге людей, которые его окружают, нужно учиться общаться, заводить друзей, ладить с людьми и разбираться в них. Интуиция у Эдика отличная, но практика в таких делах не помешает.
Евгений Петрович поначалу был против — он еще та наседка, когда дело касается Эдика. Но я между делом, очень дипломатично, поделился с ним своими соображениями, и он с неохотой признал, что в этом есть рациональное зерно.
— Что тебя смущает? — спросил я. — Что тебе станут задавать вопросы по поводу твоего… состояния?
— Почему я хромаю, можно ли это вылечить и прочее? Думаю, эти вопросы мне успели задать еще в первые дни. В общей массе люди ужасно любопытные и бестактные существа. Меня не это беспокоит. Я просто не знаю, как со всем этим справлюсь. Я не помню ничего, что проходил в прошлом году. Не помню кабинетов, преподов, однокурсников. Быть хромым фриком — отстой, но терпимо, а вот хромым фриком, у которого плохо с головой — это уже перебор. Половина сокурсников будет тупо на меня пялиться, а вторая половина — пялиться, жалеть и пытаться помочь. Это будет ад.
— Не преувеличивай. Ты не так давно с ними учишься, никто не удивится, если ты будешь слегка путаться в именах и плохо ориентироваться. Помощь тебе действительно не помешает, но половина курса — это многовато, хватит и одного человека. Ты говорил, что в первые дни какой-то парень настойчиво предлагал тебе помощь. Кажется, Денис, точно. Староста группы. Самое время к нему обратиться. На такую должность соглашаются те, кто любит брать на себя ответственность за других. Ну и мелкие карьеристы. Такой человек может быть тебе полезен. Можешь сказать, что у тебя плохая память и ты слегка переоценил свои силы. Уверен, он ухватится за такую возможность.
— А ты не такой простой парень, каким кажешься, — с уважением сказал Эдик.
И согласился на мое осторожное предложение пролистать свои прошлогодние тетради, чтобы хоть немного представлять себе, что он будет изучать на этом своем экономическом факультете. Остаток дня он провел, зарывшись в тетрадки со своими лекциями и ворча под нос, что его почерк с каждым годом становится все более криповым.
А я отправился к себе в комнату, чтобы впервые за очень долгое время заснуть в одиночестве.
Я был уверен, что это будет непросто, но вырубился моментально и в итоге чуть не проспал будильник. Одевшись и умывшись, я спустился на кухню и провел восхитительные четверть часа в компании молчаливой Катерины и стопки свежеприготовленных блинчиков, которая после моего ухода изрядно уменьшилась.
У Эдика, к которому я зашел пожелать доброго утра, дела обстояли не так хорошо.
— Выглядишь не особо счастливым, — сказал я. — Как спал?
— Да так же, как выгляжу — отвратительно. Новая кровать просто отстой. Неудобная, и матрас жесткий.
— Полезно для твоей спины.
— А нафига она такая огромная? Неуютно же. И одеяло дурацкое, я всю ночь с ним возился, не мог укрыться нормально, со всех сторон задувает, а под утро обмотался им, как блин с начинкой. Кароч, я не выспался и хочу кофе. — Он жадно уставился на кружку в моей руке. — Хочешь шуточку в тему? Если тебе плохо — выпей чашечку кофе. Лучше не станет, но хоть кофе выпьешь!
Я вздохнул и отдал кружку Эдику — некоторые вещи не меняются. Хорошо, что первую порцию кофе я всегда выпиваю на кухне, подальше от жадных Эдиковых лап.
— Не помню такую, это новая? — спросил он, разглядывая рисунок на кружке. — Что за мужик? Ничего такой.
— Как-нибудь потом тебе расскажу, — пообещал я, — можем даже кино посмотреть. Но комикс лучше. Допивай и собирайся, а то опоздаешь.
Нам предстоял непростой день. Эдик поедет на лекции, чтобы начать наводить мосты среди своих однокурсников, а я собирался в Центр — посмотреть, как Александра справляется там без меня. Общение с лошадьми всегда помогало мне обрести душевное равновесие и хотя бы на время позабыть обо всех проблемах.
Глава 5
Легко было пообещать, что буду просто оставаться рядом — но как это сделать, если за каждым углом и поворотом таятся воспоминания, от которых на душе становится одновременно и грустно, и тепло.
Из панорамного окна на первом этаже дома открывается вид на центральную аллею, где мы с Эдиком играли в снежки во время первой совместной прогулки. И там же я возил его в коляске, оттягивая момент, когда придется вернуться домой и терпеть очередной укол.
Были и более приятные воспоминания, например, как Эдику неожиданно захотелось предаться любви при лунном свете. Мы старались не шуметь, но получалось не очень хорошо. Разбуженный нами Федор появился не в самый подходящий момент. Он деликатно сделал вид,
