Магический камень - Андрэ Нортон

Казариан достал из кармана кусок ткани и вытер лезвие кинжала, прежде чем снова убрать его в ножны.

Затем он открыл дверь и позвал Геннарда, который появился неожиданно быстро, словно ждал неподалеку.

Казариан показал на труп и сказал:

— Вот и закуска псам Волькора, на ужин.

Геннард аккуратно поднял дохлую крысу за хвост, поклонился нам и вышел.

Казариан, видимо, почувствовал мое беспокойство.

Пристально посмотрев на меня, он спросил:

— У вас что, нет крыс?

«А у вас нет кошек?» — написала я в ответ.

Он прочитал мои слова и улыбнулся.

— Я слышал о таких зверях, — ответил он, — Насколько я знаю, их держат в жилых помещениях для охоты на крыс и мышей. Наши псы — превосходные крысоловы, но они обладают слишком горячим характером и слишком ценны для нас, чтобы позволять им свободно бегать по комнатам. Они предназначены для охоты на действительно серьезную дичь. Для борьбы же с грызунами, как мы считаем, вполне достаточно ножа наготове.., а заодно молодежь тренирует руку и глаз. — Улыбка его погасла. — У нас осталось слишком мало времени до возвращения Бодрика с ответом Гурбориана. Сядь, прошу тебя. Я должен рассказать тебе кое о чем, прежде чем прибудут Гурбориан и Гратч — ибо я не верю, что им удастся избежать нашей ловушки.

Глава 19

Казариан — события в замке Кревонель

(19 день, Куна Ножа / 20 день, Месяц Ледяного Дракона)

Я вовсе не был уверен в том, что Мерет нормально воспримет наши ализонские блюда и напитки, особенно те, которые никогда не покидали наших гранита.

Было жизненно важно, чтобы своей реакцией она не выдала себя перед Гурборианом. Я понимал, что ей желательно привыкнуть — если удастся — к нашему крепкому кровь-вину, которое всегда обильно подавалось на любой встрече баронов. Мерет попробовала свою порцию с достойной похвалы осторожностью, затем написала, что от этого налитка у нее слезятся глаза и она предпочла бы не пить его в больших количествах. Я счел благоразумным согласиться с ней; нельзя было допустить, чтобы она закашлялась или упала в обморок " присутствии Гурбориана, попробовав любимого напитка баронов. Неприятие кровь-вина, непростительное в любом другом случае, можно было объяснить утратой вкуса из-за лихорадки.

Похоже, каких-либо иных проблем с ализонской пищей у Мерет не возникло. На тот случай, если она подозревает наличие яда, я попробовал понемногу с каждого блюда, чтобы развеять ее опасения, затем ненадолго ее покинул, чтобы принести моего любимого щенка Мун-Бима, родившегося несколько раньше обычного, между двумя Сезонами Щенков. Он уже подавал большие надежды и должен был стать в будущем вожаком стаи, как и его родитель. Когда я положил щенка на колени Мерет, она взяла его на руки и стала гладить, не обращая внимания на укусы сквозь перчатки. Ее выдержка произвела на меня неизгладимое впечатление. К моему облегчению, Мун-Бим спокойно отнесся к присутствию Мерет и проявляемому ею вниманию — он даже урчал в ответ на ее поглаживание! Я надеялся, что запах пристанет к ней в достаточной степени для того, чтобы успокоить свору, когда мы отправимся на Псарню.

Мне доставил громадное удовольствие великолепный показ моей своры, который организовал Волькор, мой Псарь. Когда все мои звери были представлены во всей своей красе и мы собрались уходить, Волькор шепнул мне, что визит столь знающего гостя — большая честь для Псарни Кревонеля. Его слова утвердили меня в мысли о том, что Мерет вполне сможет ввести в заблуждение и Гурбориана.

Придя в гостевую спальню, Мерет оделась с достойной восхищения ловкостью, ей потребовалась помощь ? лишь при размещении оружия. Облаченная в один из костюмов моего родителя, она почти ничем не отличалась от подлинного барона. Я тщательно обдумывал, как много, я могу сообщить ей. Я не мог знать, что рассказывал ей Морфью об Ализоне и о наших обычаях. Хотя он утверждал, что был отрезан от любых новостей из Ализона в течение всех лет, проведенных в Лормте, я не был уверен в том, что это правда. Я решил так: Мерет следует знать о репутации Гурбориана и Гратча, чтобы соответственно вести себя в их присутствии. Поскольку Волориану известно о заговоре Гурбориана, Мерет не должна выказывать удивления, услышав то, что должен был знать Волориан. Именно поэтому необходимо было сообщить ей о намерении Гурбориана и Гратча низложить Лорда-Барона Норандора.

— Сперва я должен предупредить тебя насчет Гратча, — начал я. — Он — темная фигура, и наибольший страх внушает его знание редких ядов. О его прошлом почти ничего неизвестно, кроме того, что он бежал из своего родового имения на острове Горм незадолго до того, как остров захватили колдеры, тридцать лет назад. Несомненно, его ненависть к колдерам уходит корнями в то давнее время. Десять лет назад он появился в Ализоне и, оценив возможные перспективы карьеры, вступил в союз с Гурборианом. Я как раз стал хозяином замка Кревонель, когда прошел слух о том, что Гратч стал главным советником Гурбориана, участвуя во всех его интригах. Примерно через год после вступления на престол Лорда-Барона Малландора, Гратч с Гурборианом укрылись во владениях Рода Рептура, на побережье. Там они в уединении строили свои планы примерно пять лет — достаточно для того, чтобы усыпить бдительность Малландора.

Мерет подняла руку и написала на своей доске:

«После войны Малландор сменил Фаселлиана. В чем мог Малландор подозревать Гурбориана? Разве они не были друзьями?»

— Гурбориан открыто поддержал Малландора, свергнувшего Фаселлиана, — согласился я. — Это была главная причина, по которой Малландор наградил Гурбориана камнем, который оказался камнем Эльзенара.

«Но ты говорил в Лормте, что не знаешь в подробностях, за что Гурбориан получил камень, — возразила Мерет. — Ты говорил, что был тогда еще щенком».

Я не смог скрыть своего удивления перед доверчивостью обитателей Лормта, — Когда ты спрашивала в первый раз, — сказал я, — было нежелательно раскрывать все, что мне известно! Мы, ализонцы, с ранних лет знаем, что информация может быть такой же ценной, как золото, и ее следует столь же тщательно хранить. Теперь же я должен сообщить тебе все, что известно о врагах, которых мы собираемся победить.

В Лормте я говорил тебе правду — часть правды.

Двенадцатилетним щенком-подростком я был представлен Лорду-Барону Фаселлиану. На том Новогоднем Сборе меня сопровождал Волориан, заменивший моего убитого родителя, затем мы вернулись в его поместье, где я воспитывался. Вскоре после того, как мы покинули Столицу, Фаселлиан был свергнут и казнен за проигрыш войны в Долинах. Малландор наградил камнем Гурбориана, это было частью платы за поддержку, но вскоре он понял, что лояльность Гурбориана к нему как к Лорду-Барону заслуживает не большего доверия, чем прежняя лояльность к Фаселлиану. Гурбориан благоразумно удалился в свои прибрежные владения, чтобы рассеять сомнения Малландора. Даже после того, как пять лет назад Гурбориан вернулся в Столицу, он намеренно избегал встреч с Лордом-Бароном. Чтобы скрыть истинную цель своих путешествий, он время от времени просил отпустить его домой, ссылаясь на разные неотложные дела.