Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман

То ли они плохо видели, то ли не успевали на скорости унюхать, но орали так, что даже Петру Ивановичу становилось страшновато.

Потом узнавали.

Веселый слюнявый дурень Крон радостно размахивал обрубком хвоста. Свен был поспокойнее, и эмоции его не были так явно выражены. А Марта вообще слегка расстраивалась, поскольку исчезал объект даже предполагаемой атаки. По этому поводу, как бы нуждаясь в психологической разрядке, она могла пару раз ощутимо, хотя и не до крови, хватануть Свена и Крона. Те не обижалась: куда ж деваться – вот такой у их мамаши сучий характер.

Гости заходили на участок, псы их нюхали, после чего общение становилось безопасным. Чуть позже Петр Иванович загонял на внутреннюю площадку свою «Волгу», чтоб она не мешала проезду.

Задачи для его рук находились всегда.

Все-таки два дома, один из которых реально большой. Плюс баня. Плюс забор. Плюс велосипеды. Плюс садовая техника.

Минусов в этом списке не было ни одного, потому что Ефим Аркадьевич, собрав великолепную коллекцию инструментов, не использовал их никогда.

Хотя нет, с компьютерной техникой – причем самой разнообразной – он легко справлялся без посторонней помощи.

Прапорщик, вооружившись раскладной коробкой со всем необходимым, начинал работать по Натальиному списку. Сама Наталья вместе с Нилой занимались кухней. Мелкий обычно шел на улицу с псами: он и ездил на них, и даже в снежки играл. Они с удовольствием ловили снежные шары, на лету их разгрызая мощными челюстями.

Береславский же уходил в свой кабинет, всегда плотно закрывая за собой дверь. Петр Иванович имел смутное подозрение, что профессор там просто спит. Возможно, так оно и было.

Тем не менее, из-под его пера то и дело выходили научные статьи и даже книги. Кроме того, он придумывал и продавал (иногда осуществляя самостоятельно) новые бизнес-идеи. Говорят, интересные, и однозначно свежие, оригинальные.

Собственно, если бы это было не так, то не было бы ни домов, ни «ягуара»: деньги на приобретение и поддержание всего имеющегося великолепия, тоже зарабатывались исключительно им – Наталья не работала уже много лет.

И все равно Петр Иванович не мог понять, как можно быть таким ленивым человеком? Как можно, купив изумительный хром-ванадиевый набор германских ключей, с динамометрами и трещотками, менять колесо с помощью вызванного по телефону незнакомого, чужого человека? И даже не проверить момент затяжки болтов! Он же постоянно кому попало доверяет жизнь!

Это полностью выходило из его понимания.

Прапорщик не раз задумывался над невозможной, но забавной ситуацией: молодой боец Береславский попал к нему в роту. Получилось бы сделать из него нормального стандартного солдата?

Петр Иванович склонялся к тому, что все-таки – нет. Умный командир, поняв, кто именно ему достался, постарался бы использовать его реально большую голову и нестандартные идеи. Глупый, после неудачной попытки прижать и сделать стандартным, с удовольствием бы сплавил умному. Наверное, так.

Зато, после того, как работы были выполнены, а обед приготовлен и съеден, с Береславским было весьма любопытно поговорить.

Обсуждалось все, что угодно.

Обычно, у профессора находилось собственное мнение по любому вопросу. Не всегда оно казалось Петру Ивановичу адекватным, но когда он глубже вникал в проблему, выяснялось, что Береславской слов на ветер не бросал никогда.

Например, в той же истории с Мишкиным усыновлением.

Бойко, уже оценивший «перпендикулярное» мышление профессора, спросил его мнение по этому животрепещущему вопросу.

Тот сначала рассмотрел стандартные подходы. Те самые, что уже пыталась реализовать Ольга Шеметова: лишение родительских прав физиологической мамаши, оформление опекунства, а потом и усыновление мальчика.

Адвокатесса работала активно, и Береславский подтвердил, что Петр Иванович сделал в этом плане отличный выбор. Но когда будет достигнут результат? А, главное, будет ли он достигнут? Имеющаяся в наличии, хоть и постоянно пьяная, мамаша сильно уменьшала вероятность положительного исхода.

Подумав, Береславский задал странноватый вопрос:

– А мы криминал рассматриваем?

– Что вы имеете в виду? – ошарашенно спросил прапорщик. Криминал он в жизни ни разу не рассматривал. Не положено.

– Много разных вариантов, – как-то не по-хорошему ухмыльнулся тот.

– Вот уж не думал, что добрый человек может всерьез обсуждать криминал, – вырвалось у прапорщика.

– А с чего вы взяли, что я – добрый? – в лоб спросил тот. И Бойко не смог ответить на этот вопрос. Сейчас на него смотрел тот же профессор, в тех же смешных, бликующих под мощной люстрой, очечках. Но добрым он отнюдь не выглядел.

– Хорошо, – сдался Петр Иванович. – Рассматриваем все. Слишком велика цена.

– Это разумно, – холодно сказал Береславский. – Криминальных я вижу два варианта.

– Убивать эту пьянь я точно не буду, – попытался пошутить прапорщик, но шутка не удалась.

– Это был третий криминальный вариант, – отмахнулся профессор. – Он под чертой.

Прапорщик так и не понял, что такое – под чертой. Но был рад уже тому, что веселый Ефим Аркадьевич, всерьез предлагая рассмотреть аж целых два криминальных варианта, идею убийства все-таки изначально отверг.

– Так что вы имеете в виду? – спросил Петр Иванович.

– Первый вариант – сделать ему документы и уехать подальше, – ответил тот.

– Легко сказать, – ошарашенно махнул рукой Бойко. Фальшивые документы, в его прямом представлении, были даже не из области «НЕ ПОЛОЖЕНО», а вообще за гранью.

– Я тоже думаю, что это не вариант, – к счастью, согласился профессор. – К тому же, нелегалами придется становиться всей семье. По старым фамилиям Мишкина мать вас быстро вычислит. Нет, с вашим менталитетом это нереально. Отметаем.

– А второй криминальный? – осторожно спросил прапорщик. Он уже точно знал, что с ним не шутят. Не факт, что Петр Иванович решится на обсуждаемые безумия, но как человек военный, он хотел рассмотреть все возможности.

– Второй – закрыть эту тварь, – спокойно сказал Ефим Аркадьевич.

– Куда? – не понял Бойко.

– В тюрьму, куда ж еще закрывают. На зону, на поселение. Неважно.

– За что? – все равно не понял Петр Иванович.

– За то, что тварь, – коротко объяснил тот. – Подлая и опасная. Родила троих. Один в зоне. За убийство, между прочим. Я на всякий случай уточнил. Второй скоро там будет. Третьего вытащили вы с Нилой. Вот такой расклад.

Петр Иванович сидел, как оглушенный.

Нет, он давно уже не член пионерской дружины. Позади насыщенная и опасная жизнь.

Однако в его прямой и простой предыдущей жизни никто не обсуждал вслух подобные вопросы.

– За то, что тварь, не сажают, – сказал Бойко.

– Верно, – спокойно согласился Береславский. – Зато она обворовала пол-деревни. Чуть не из каждого дома что-то тянула. У меня точные сведения.

– Никто ж не будет с ней связываться, – покачал головой прапорщик.

– Опять верно, – подтвердил Ефим Аркадьевич. – Но вы же знаете, был бы человек, а дело найдется. Если по сути вопроса, то перед нами тварь и воровка. Если по форме – то и обвинение будет таким же. Но, как вы правильно догадались, созданное специально под нее.

– Но это ж преступление, – чуть не плакал Бойко. Все услышанное просто опрокидывало его представления о жизни.

– Послушайте, – слегка напрягся профессор. – А родить трех несчастных, да еще опасных для окружающих – это не преступление? А что ждет Мишку, если она решит отобрать его у вас? И ведь отберет, если по закону.

– Нет, я не готов, – сказал, после раздумий, Петр Иванович. – Я его лучше сам украду, если Мишку отдадут Марье. Помните спор Жеглова и Шарапова – в фильме? Его все знают, «Место встречи изменить нельзя».

– Помню.

– Так вот, я все-таки на стороне Шарапова. И Нила тоже.

– А я – на стороне Жеглова, – улыбнулся профессор. – Вор должен сидеть в тюрьме. Если, конечно, мы точно знаем, что он – вор.

Они тогда долго проговорили.

Правда, уже не про криминал: подобный подход разрушал все имевшие духовные устои прапорщика.

Береславский в итоге дал действительно ценные советы, Ольга Викторовна даже отдельно потом поблагодарила.

Но странное ощущение у Бойко осталось.

В разведку с Ефимом Аркадьевичем прапорщик пошел бы легко. В переносном, разумеется, смысле – не на себе же тащить изнеженного очкастого гения?

Или все свои деньги ему оставить на сохранение – глазом бы не моргнул.

А вот на выборах президента – реши туда побаллотироваться Береславский – проголосовал бы против. У нас и без него наверху достаточно людей, представляющих любой закон, в том числе – духовный, в виде дышла.