Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хм… Ясно… А я как дурочка. Это ты прости. Я подумала, что мы с тобой. Что ты хочешь… Что ты… Но я же ведь не. Я ведь не. Это ведь ты первый начал. А теперь. Раз так. Все ясно, – заламываю нервно кисти рук.
– Чего тебе ясно, Даш? Хочу! Честно хочу. Но… Нам не стоит мутить понимаешь? Я не твой рыцарь, у меня нет доспехов. И я скорее негодяй, чем душка. Я же Отто Октавиус помнишь? Сама так сказала. А он далеко не ангел. Так что забудь, выкинь этот идиотский поцелуй из головы. И забудь меня.
– Да, да, понимаю. Ведь твои друзья просто не оценят твой выбор? Понятно. Да и я сама виновата. Ты прав, это же просто поцелуй ни к чему… ни к чему не обязывает, – тремор на губах не даёт как следует выговорить слова.
– Вот именно. Давай забудем и все…
– Ага, – я резко спешно поднимаюсь.
Щеки горят, но уже не от удовольствия, а от обиды. На глаза просятся слезы. Дура! Дура! Дура!
Семён перестает смотреть на меня. Он подходит к ноутбуку и проверяет скачивание презентации.
Я молчу. Горький огромный камень застревает в горле.
– Все. Скачалось, – парень вынимает накопитель. Подходит ко мне и всовывает его в руки.
Я не смотрю на него. Не хочу и больше не буду наверное. Этот поцелуй ещё больше расчертил грани наших полюсов. Он выстроил стену между нами. Колючую стену из обиды и противоречий.
Я беззвучно беру флешку и быстро насколько это возможно на своих деревянных ногах иду в прихожую.
Надеваю дешёвенькие сапоги, которые так сильно отличаются от его дорогих ботинок. И вздыхаю. Я ему не ровня. Даже сейчас в двадцать первом веке пары встречаются, выбирая себе половинку по статусу. И не «химия», как говорила Алла, и не общие интересы, как считала я. А деньги, деньги соединяют сердца. Если ты не носишь дорогие часы, не ездишь на собственном авто, не соришь деньгами на право и на лево то, тебе не стоит и мечтать о богатом молодом человеке.
Но ведь он понравился мне не из-за денег…
–Давай покеда! И ты уж извини, если что не так, – прощается Семён.
– Пока, – даже не могу сказать «спасибо» ему.
Да много чего еще другого не могу сказать.
Смотрю в пол и корю себя за то, что так легко бросилась в океан греховных желаний. Слишком быстро, слишком легко. Небось ещё думает теперь, что я доступная. Только поцелуй, повали на кровать, и вот уже готова заняться любовью. Чушь. Это совсем не про меня. Просто впервые в жизни почувствовала себя счастливой рядом с парнем и впервые испытала негу и вожделение. Поэтому, наверное, так легко приняла его вторжение.
Парень достает куртку из шкафа и передаёт мне. Я набрасываю ее на плечи, беру сумку и отворачиваюсь, давая понять, что уже хочу выйти. Семён открывает двери и провожает меня взглядом, пока иду по коридору.
И только когда сворачиваю за угол, к лифту, я слышу характерный стук закрывания дверей.
Нажимаю на кнопку вызова лифта и жду. Кусаю губы, сминаю сумку на плече. Качаю головой, вспоминая жалящий, горячий поцелуй. Он был настоящим. Настоящим, но идиотским, как назвал его Графов. Ужас… Стыдно и больно.
Внезапный резкий скрежет замка выдергивает меня из раздумий. Я содрогаюсь.
– Даша, Даш, – зовёт Семён.
Слышу его шаги. Вытираю слезы, чтобы он, не дай бог, их увидел.
– Даша, – стоит рядом. Одетый.
– Чего?
– Давай подвезу. Поздно уже.
– Не надо. Я сама.
– А комп?
– Потом заберу. Можешь его выбросить. Он все равно больше не включится.
Зачем он заставляет говорить, когда так хочется поскорее сбежать отсюда?
– Точно не нужна помощь?
“Мне от тебя ничего не нужно”, – хочу сказать, но прикусываю язык.
– Нет, не стоит.
Лифт наконец-то приезжает и широко распахивает металлические двери. Я уверенно шагаю в него, а Семён остаётся стоять на месте.
– Пока, – с грустью, как мне слышится, говорит он.
– Прощались уже, – нажимаю на кнопку первого этажа. Двери закрываются.
Лифт плавно везёт меня вниз. А я ругаю себя. Ругаю и почему-то плачу.
Глава 28
– Серебрякова, Графов, ваш черед выступать. Сегодня все молодцы. На этот раз выполнили задание?
– Да, выполнили, – отвечает Семён за нас обоих.
– Не пуха, Дашка, – шепчет Алла на ухо.
Сегодня я не видела Семёна. Только сейчас на лекции у Олега Валентиновича встретилась с ним. Ну, как встретилась… Я знала, что он сидит в аудитории, но нарочно не смотрела в его сторону. Чувствовала ли его взгляд? Да. Пока отвечали другие студенты, мне казалось, что он наблюдает за мной.
Я выхожу из-за парты и спокойно иду к доске. Боковым зрением замечаю и его. Графов спускается по соседнему проходу.
Мы молча подготавливаемся в презентации. Семён настраивает начало показа слайдов в программе.
Я смотрю на экран, располагающийся на стене. Первый слайд появляется на нем, и я начинаю выступление.
– Тема презентации – «Религия с точки зрения Ницше. Атеизм и нигилизм». Прошу внимания. Ницше органично вписывался в назревавшие в Европе умонастроения. Вышедшее в 1866 году «Преступление и наказание» Достоевского традиционного связывают с учением Ницше о «Сверхчеловеке»…
Я начинаю повествование. Читаю с листа и иногда смотрю на экран, чтобы рассказ шел синхронно с картинками. Семён сам регулирует показ и вручную переключает слайды. И с чего такая милость?
Делаю вдох и продолжаю. Стараюсь говорить спокойно и не отвлекаться на собственные ощущения, возникающие рядом с ним. А они возникают. Снова дрожь, ускоренное биение сердца, волнение, а ещё кусачая обида…
Я завершаю свою часть доклада. Семён молчит. И пристально глядит на меня. Чувствую каждой клеткой, что смотрит. Зачем смотрит? Чего хочет во мне разглядеть? Понять, достаточно
