Безотцовщина - Антон Чехов

Трилецкий. Она написала это письмо… Если б не я, она успела бы умереть… А теперь страшно больна! Не знаю, вынесет ли ее организм… О, пусть она только умрет, тогда… Отойди ты от меня, пожалуйста!

Платонов. Напугал ты меня как! Боже мой! Жива она еще! Значит, ты не допустил ее умереть? Милый мой! (Целует Трилецкого.) Дорогой! (Хохочет.) Не верил в медицину, но теперь даже и в тебя верю! Что с ней теперь? Слаба? Нездорова? Но мы поднимем ее!

Трилецкий. Вынесет ли она еще!

Платонов. Вынесет! Не она вынесет, так я вынесу! Ничем зачем же ты сначала не сказал, что она жива? Анна Петровна!.. Я с ума схожу!.. (Целует у Анны Петровны руку.) Жива Саша… Воды, воды… моя дорогая!

Анна Петровна выходит с пустым графином и через минуту входит с водой.

(Трилецкому.) Едем к ней! На ноги ее, на ноги! Вверх ногами всю медицину от Гиппократа до Трилецкого! Всё переворочаем! Кому же и жить на этом свете, как не ей? Едем! Но нет… подожди! Голова кружится… Я страшно болен болен… Постой… (Садится на диван.) Отдохну и едем… Очень слаба?

Трилецкий. Очень… Обрадовался! Чему он обрадовался, не понимаю!

Анна Петровна. И я испугалась. Говорить нужно потолковей! Пейте! (Подает Платонову воду.)

Платонов (пьет с жадностью). Спасибо, добрая женщина! Негодяй я, необыкновенный негодяй! (Трилецкому.) Сядь возле меня! (Трилецкий садится.) И ты весь измучился… Спасибо тебе, друг. Много она хватила?

Трилецкий. Хватило бы на тот свет отправиться.

Платонов. Экая… Ну, слава богу. Рука болит. Дайте мне еще пить. Я сам ужасно болен, Николай! Еле голову на плечах держу… Того и смотри, что свалится… У меня, должно быть, горячка будет. Солдатики в ситцевых мундирах, с острыми шапочками так и мелькают перед глазами… Желто и зелено кругом… Закати-ка мне chinini sulphurici…

Трилецкий. Закатить бы тебе сотню-другую горячих!

Платонов (хохочет). Шути, шути… Я иногда смеюсь твоим остротам. Ты мне деверь или шурин? Боже мой, как я болен! Ты представить себе не можешь, как я болен!

Трилецкий щупает ему пульс.

Анна Петровна (тихо Трилецкому). Везите его, Николай Иваныч! Я сама к вам сегодня приеду, поговорю с Александрой Ивановной. Что это ей вздумалось нас так пугать? Не опасно?

Трилецкий. Нельзя еще ничего сказать. Отравиться не удалось, но в общем… беда!

Платонов. Что ты ей дал?

Трилецкий. То, что следует. (Встает.) Едем!

Платонов. А генеральше что ты сейчас дал?

Трилецкий. Бредишь… Едем!

Платонов. Едем… (Встает.) Сергей Павлович! Брось! (Садится.) Брось! Чего пригорюнился? Точно солнце у земли украли! А еще тоже философию когда-то учил! Будь Сократом! А? Сергей Павлович! (Тихо.) Впрочем, я сам не знаю, что говорю…

Трилецкий (кладет ему на голову руку). Ты еще заболей! Ну да тебе для очистки совести не мешает поболеть!

Анна Петровна. Платонов, езжайте с богом! Пошлите в город за другим доктором… Консилиум не мешало бы… Я сама, впрочем, пошлю, не беспокойтесь… Успокойте же Александру Ивановну!

Платонов. У вас, Анна Петровна, по груди ползет маленький фортепьянчик! Комизм! (Смеется.) Комизм! Сядь, Николай, сыграй что-нибудь!.. (Хохочет.) Комизм! Я болен, Николай… Серьезно говорю… Не шутя… Едем!

Входит Иван Иванович.

Явление X

Те же и Иван Иванович.

Иван Иванович (растрепанный, в халате). Саша моя! (Плачет.)

Трилецкий. Тебя еще недоставало здесь с твоими слезами! Ступай отсюда! Чего прибежал?

Иван Иванович. Умирает она! Исповедоваться хочет! Боюсь, боюсь… Ох как боюсь! (Подходит к Платонову.) Мишенька! Умоляю тебя господом и всеми святыми! Дорогой, умный, прекрасный, честный человек! Пойди ты, скажи ей, что ты ее любишь! Брось ты все эти романы паскудные! Умоляю тебя коленопреклоненно! Помирает ведь! Одна у меня… одна! Умрет… погибну! Без покаяния погибну! Скажи ты ей, что ты ее любишь, за жену свою считаешь! Успокой ты ее ради Христа! Мишенька! Ложь бывает во спасение… Видит Бог, что ты справедлив, но солги для спасения ближнего! Поедем, сделай милость! Подай ты мне эту милостыню Христа ради, старику! Сторицею господь воздаст тебе! Трясусь весь, трясусь от ужаса!

Платонов. Уже успел клюкнуть, полковник? (Смеется.) Вылечим Сашку и вместе выпьем! Ах, как пить хочу!

Иван Иванович. Поедем, благороднейший… праведнейший! Скажи ты ей два слова, и она спасена! Не спасут медикаменты, когда психиатрия душевная страдает!

Трилецкий. Выйди отсюда, отец, на минутку! (Ведет отца за рукав.) Кто тебе сказал, что она умрет? Откуда ты это выдумал? Вовсе не опасно! Подождешь в той комнате. Сейчас поедем к ней с ним вместе. Постыдился бы в таком виде вваливаться в чужой дом!

Иван Иванович (Анне Петровне). Грех вам, Диана! Не простит вас бог! Он молодой человек, неопытный…

Трилецкий (вталкивает его в другую комнату). Подожди там! (Платонову.) Желаете ехать?

Платонов. Страшно болен… Болен я, Николай!

Трилецкий. Желаете ехать, я вас спрашиваю, или нет?

Платонов (поднимается). Поменьше слов… Что делать, чтоб во рту не сохло? Едем… Я сюда, кажется, без шапки пришел… (Садится.) Поищи мою шапку!

Софья Егоровна. Он должен был это предвидеть. Я отдавалась ему, не спрашивая… Я знала, что я убиваю мужа, но я… ни перед чем для него не остановилась! (Поднимается и подходит к Платонову.) Что вы сделали со мной? (Рыдает.)

Трилецкий (хватает себя за голову). Комиссия! (Ходит по сцене.)

Анна Петровна. Успокойтесь, Софи! Не время… Он болен.

Софья Егоровна. Можно ли, человечно ли издеваться так над целой человеческой жизнью? (Садится рядом с Платоновым.) Ведь вся жизнь теперь моя пропала… Я уж не жива теперь… Спасите меня, Платонов! Не поздно! Платонов, не поздно!

Пауза.

Анна Петровна (плачет). Софи… Что вы хотите? Успеете еще… Что он вам может сказать теперь? Разве вы не слышали… не слышали?

Софья Егоровна. Платонов… Еще раз прошу… (Рыдает.) Нет?

Платонов отодвигается от нее.

Не нужно… Хорошо же… (Падает на колени.) Платонов!

Анна Петровна. Это уже слишком, Софи! Не смеете вы этого делать! Никто не стоит того, чтоб… на коленях… (Поднимает ее и сажает.) Вы… женщина!

Софья Егоровна (рыдает). Скажите ему… Уговорите…

Анна Петровна. Призовите к себе все силы вашего ума… Надо быть… стойкой… Вы женщина! Ну… полноте! Идите к себе в комнату!

Пауза.

Идите, лягте на постель… (Трилецкому.) Николай Иванович! Что делать?

Трилецкий. Об этом нужно спросить милого Мишеньку! (Ходит по сцене.)

Анна Петровна. Поведемте ее на постель! Сергей! Николай Иванович! Да помогите же мне, наконец!

Войницев встает и подходит к Софье Егоровне.

Трилецкий. Поведемте. Надо дать успокоительного.

Анна Петровна. Я сама приняла бы теперь хлороформу… (Войницеву.) Будь мужчиной, Сергей! Не теряйся хоть ты! Мне не лучше твоего, однако же… стою на ногах… Пойдемте, Софи! Экий денек нынче выдался…

Ведут Софью Егоровну.

Мужайся, Сержель! Будем людьми!

Войницев. Постараюсь, maman. Креплюсь…

Трилецкий. Не горюй, брат Сергей! Авось вытянем! Не ты первый, не ты и последний!

Войницев. Постараюсь… Да, я постараюсь…

Уходят.

Явление XI

Платонов и потом Грекова.

Платонов (один). Папиросу, Николай, и воды! (Оглядывается.) Нет их? Ехать нужно…

Пауза.

Разгромил, придушил женщин слабых, ни в чем не повинных… Не жалко было бы, если бы я их убил как-нибудь иначе, под напором чудовищных страстей, как-нибудь по-испански, а то убил так… глупо как-то, по-русски… (Машет рукой перед глазами.) Mouches volantes…[22] Облачки… Бредить, должно быть, буду… Раздавлен, приплющен, скомкан… А давно ли перестал хорохориться? (Закрывает руками лицо.) Стыд, жгучий стыд… Больно от стыда! (Встает.) Был голоден, холоден, истаскался, пропадал, исшарлатанился весь, пришел в этот дом… Дали мне теплый угол, одели, приласкали, как никого… Хорошо заплатил! Однако же болен… Плохо… Убить себя нужно… (Подходит к столу.) Выбирай, арсенал целый… (Берет револьвер.) Гамлет боялся сновидений… Я боюсь… жизни! Что будет, если я жить буду? Стыд заест один… (Прикладывает револьвер к виску.) Finita la commedia![23] Одним умным скотом меньше! Прости, Христос, мне мои грехи!