Метагалактика 1995 № 3 - Б Липов

— Выше голову, босс! На хвосте свет клином не сошелся. Не мытьем, так катаньем, а восстановим все в лучшем виде. Ампутируем хвостишко, глазом моргнуть не успеешь. Отрезать — не пришить. А вот мне-то каково?… Так что, потерпи с хвостом. До шестого круга. Там по этой части мастаков, как на собаке — блох. У тебя отхватят, а мне — жилка к жилке, сосудик к сосудику, подгонят…

Судя по тому, что взрывы на эстраде участились, ожидался сногсшибательный номер. Слушатели радостно загалдели, придвинулись к эстраде.

— Босс! Ну-ка протри очки! Узнаешь, кто там мочит капканы? — Яков взахлеб ликовал. — Во, отчебучивает!

Опутанный проводами, на сцене загуливал Тьмовский!

Выхватив у одного из длинноволосых гитару, он охаживал налево и направо как конферансов, так и музыкантов.

Для окружающих появление очередного исполнителя со столь экспрессивной манерой поведения, метавшегося в бликах прожекторов и наседавшего на рокеров, воспринималось как оригинальный стиль самовыражения, как своеобразный запев. Толпе была неведома истинная причина его появления на подмостках.

Эдику же было не до музицирования: Тьмовский замотался вдрызг, разыскивая пропавших без вести Ахенэева с чертом. И, в случайно подвернувшемся под лапу микрофоне, он осененно углядел как раз тот случай, когда от ниточки разматывается клубок…

— Я-а-ш-а-а! Где-е ты! Отзо-вись!

Колонки и усилители преобразовали и без того не слабый бас Эдика в стодецибельный шквал.

Яков мигом выскочил из окопа и во всю силу легких завопил:

— Э-эдик! Мы — ря-адом!

Ахенэев поддержал крик.

Однако, пробраться сквозь спрессованную толпу грешников оказалось непросто. И скитальцы, ради воссоединения, предприняли единственный верный ход.

Яков нырнул обратно в окоп и, мощно заработав копытами, продлил его в тоннель. Владимиру Ивановичу ничего другого не оставалось, как, восхитясь в душе находчивостью черта, утрамбовывать тоннель животом, проползя по всей его длине.

…Только со сцены Владимиру Ивановичу открылись истинные масштабы окружавшего их сумасшествия. Площадь в несколько сотен квадратных километров была заселена требующими продолжения концерта, стоящими вплотную друг к другу фанатами.

— Пойдемте, друзья, пусть лабают[38] без нас, — предложил Тьмовский. Они зашли за кулисы, а со сцены прозвучало:

— Любители металла! Вас приветствует группа «Тупик»!

Заработал паровой молот и сбившийся с неведомого маршрута скорый поезд полетел под откос.

— Хочешь верь, хочешь нет, но когда я с ребятами ворвался в кабинет, вами там и не пахло! — Расхристанной походкой Эдик прохаживался перед чертом и Ахенэевым. — Куда, спрашиваю, вурдалаки, друзей подевали? Ответствуйте?!

А ректор мычит что-то членораздельное и кивает на глушенного дипломата.

Я учтиво к ангелу. А сам, как потерянный, мыслю: заглотил, поганец, а теперь — ишь, переваривает… После разгрома в Тоске, волей-неволей, прямо патологическая боязнь оказаться съеденным выработалась. Комплекс! Надо к психоаналитику записаться…

Растрясли симпатягу, сообща. Кстати, кто его так аккуратненько выхлестнул?

Яков указал на Владимира Ивановича. Тьмовский округлил глаза и продолжил:

— Оттаял, субчик. Выставил волосатые ладони и ну плести плетень! Тискает разную муру про Альдебарана, консула для красного словца упомянул, а о вас ни гу-гу. Молчок! Тогда, моргнул я необученным в дип. корпусах мальчикам, и они, в момент, этому пижону крылья в пропеллер переделали.

Откуда у него прыть взялась, за милую душу сообщил, что в пятый круг вас нультранспортировал и вновь синтезировал. И до того упрел от моей обходительности, что умудрился предложить взятку. А на кой она мне, если я на законном основании порадел о дипломате: конфисковал, и даже с наваром. Во, вишь, какая штука?

Эдик протянул Якову прибор, антеннами напоминающий веник. Множество кнопок на ручке, датчики, рычажки…

Тьмовский пожал руку Ахенэева.

— От лица 777 подразделения благодарю за содействие! — И весело подытожил. — Не иначе, вожжа под хвост попала…

— Погоди, погоди… — Черт так и эдак вертел в лапах прибор. — А не кажется ли тебе, Эд, что принцип-то передрали у Бабы-Яги?

— Об этом пока не будем… — Тьмовский отобрал веник у Якова.

— Вы лучше дальше послушайте. Конфисковал я у дипломата сверток, вскрыл при свидетелях, а в нем — геннзнаки! Оказывается, святой ангелочек-то, за определенную мзду, к себе на Альде, радиактивного протащить вознамерился!

И наш зомби-грызун еще тем жуком обернулся. Половину Мафии, с пылу с жару, в свой кулачок заграбастал. Даром что ли, — слуга всех господ!.. Вот что значит земная квалификация! Сейчас там вся бригада Урки навалилась кагалом. Скоро в Тоску пополнение покатит…

Яков вновь потянулся за прибором, но Тьмовский убрал метлу в карман.

— Извини, камрад, но тебе, как соратнику, открою секрет. В обмен на эту хреновину пришлось дипломата отпустить восвояси. Да ты его должен знать: он во втором круге куратором отирался. Ну и заворовался, свалил на Барана.

— Так вот где я эту рожу видел! — Черт разлохматил брови. — Эдик, он же, окаянный, одного с нами роду-племени, и — ангел?!

Тьмовский со смаком провел скребницей по гриве.

— Эх, Яшка, Яшка!.. Который век уже живешь, а дураком остался… Это у нас по старинке: родился чертом, так им и будь. А у них, при дефиците рабочих лап, и волка в овечью шкуру оденут. Да и блат — сам соображать должен…

Черт насуплено выбирал слова, взвешивая «за» и «против».

— А веник, Яков, и в аду не раз пригодится. Техника — современнейшая!

Черт дернулся, словно от удара.

— Техника, говоришь? Современнейшая? А на это что ответишь? Коль упомянул про вожжу и хвост…

Яков развернул Ахенэева спиной и для полного обзора показал Эдику свой куцый зад.

— Так кто из нас черт, хотелось бы знать?

— А это, Яшенька, как понимать! Может ты, а может и он… — Эдик едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Идиот! Тебе все хихоньки да хаханьки, а каково мне?

— Попросил бы без оскорблений, — мгновенно надулся Тьмовский. — Я сказал правду: из песни слова не выкинешь.

— Ах, так! Ну тогда продемонстрируй, способна ли импортная швабра вернуть хозяину его законное достояние.

— Вот это другой разговор. — Эдик достал небольшую брошюрку и стал ее изучать.

— Ясно, — буркнул он, дочитав инструкцию до конца и взглянув на черта, — Яков, а ты уверен, что только хвост к нему перекочевал?

Черт побелел как стена и лихорадочно провел ревизию от рогов до копыт. Лишь после того, как молния джинсов прикрыла прореху, раздался облегченный вздох.