Верховная королева (Туманы Авалона - 2) - Мэрион Брэдли

- А военные искусства мы сохраним, устраивая забавы и игры, как оно водилось у древних, - подхватил Ланселет, - а победителя увенчаем лавровыми венками... кстати, Артур, что такое лавр и растет ли он на здешних островах? Или только в земле Ахилла и Александра?

- Об этом лучше спросить мерлина, - подсказала Моргейна, видя, что Артур затрудняется с ответом. - Я вот тоже не знаю, растет у нас лавр или нет, а только довольно и других растений на венки для победителей в этих ваших состязаниях!

- Найдутся у нас венки и для арфистов, - промолвил Ланселет. - Спой нам, Моргейна.

- Тогда, пожалуй, спою-ка я лучше прямо сейчас, - отозвалась Моргейна. - А то сомневаюсь я, что, когда вы, мужчины, начнете свои игрища, женщинам дозволят петь. - Она взяла арфу и заиграла. Сидела Моргейна неподалеку от того места, где не далее как нынче днем увидела кровь у королевского очага... неужто предсказание и впрямь сбудется или это лишь досужие домыслы? В конце концов, с чего она взяла, что до сих пор обладает Зрением? Ныне Зрение вообще не дает о себе знать, кроме как во время этих нежеланных трансов...

Моргейна запела древний плач, некогда слышанный в Тинтагеле, - плач рыбачки, на глазах у которой корабли унесло в море. Молодая женщина видела: все подпали под власть ее голоса; и вот в безмолвии зала зазвучали старинные песни островов, которых она наслушалась при дворе Лота: легенда о девушке-тюлене, что вышла из моря, дабы отыскать возлюбленного среди смертных, и напевы одиноких пастушек, и ткацкие песни, и те, что поют, расчесывая кудель. И даже когда голос ее сел, собравшиеся никак не желали ее отпускать. Моргейна протестующе воздела руки.

- Довольно... нет, право же, не могу больше. Я охрипла, что твой ворон.

Вскорости после того Артур велел слугам погасить факелы в зале и проводить гостей спать. В обязанности Моргейны входило позаботиться о том, чтобы незамужние девушки из свиты королевы благополучно улеглись в длинной верхней комнате позади покоев самой Гвенвифар, в противоположной части дворца, как можно дальше от помещений солдат и воинов. Однако она помешкала мгновение, задержав взгляд на Артуре с Гвенвифар, что как раз желали Ланселету доброй ночи.

- Я велела служанкам приготовить тебе лучшую из свободных постелей, Ланселет, - промолвила Гвенвифар, но тот лишь рассмеялся и покачал головой.

- Я солдат - мой долг велит мне сперва разместить на ночь коней и дружину, прежде чем засыпать самому.

Артур фыркнул от смеха, одной рукою обнимая жену за талию.

- Надо бы тебя женить, Ланс, - небось не будешь тогда мерзнуть ночами. Я, конечно, назначил тебя своим конюшим, но это вовсе не повод, чтобы ночевать в стойле!

Гвенвифар встретила взгляд Ланселета - и у нее заныло в груди. Ей казалось, будто она почти читает его мысли, будто он того и гляди вслух повторит то, что как-то раз уже говорил: "Мое сердце настолько полно моей королевой, что для других дам места просто не осталось..." Гвенвифар затаила дыхание, но Ланселет лишь вздохнул, улыбнулся ей, и она сказала про себя: "Нет, я - верная жена, я - христианка; предаваться подобным думам уже грех; должно мне исполнить епитимью". А в следующий миг горло у нее сдавило так, что невозможно стало глотать, и пришла непрошеная мысль: "Мне суждено жить в разлуке с любимым; то не достаточная ли епитимья?" Гвенвифар тяжко вздохнула, и Артур удивленно оглянулся на нее.

- Что такое, любимая, ты не поранилась?

- Я... булавкой укололась, - промолвила она, отворачиваясь, и сделала вид, что ищет булавку в складках платья. Поймала на себе неотрывный взгляд Моргейны - и закусила губу. "Вечно она за мной следит, просто-таки глаз не сводит... а ведь она обладает Зрением; неужто все мои грешные мысли ей ведомы? Вот поэтому она и смотрит на меня с таким презрением?"

И однако же Моргейна неизменно относилась к ней с сестринской добротой. А когда она, Гвенвифар, была беременна, на первый год их с Артуром брака, - тогда она заболела лихорадкой и на пятом месяце у нее случился выкидыш, - никого из придворных дам она просто видеть не могла, и Моргейна ухаживала за нею, точно мать родная. Ну не стыдно ли - быть такой неблагодарной?

Ланселет вновь пожелал им доброй ночи и удалился. Гвенвифар едва ли не болезненно ощущала руку Артура на своей талии и жадно-нетерпеливый взгляд. Ну что ж, они столько времени провели в разлуке... И тут на нее накатило острое чувство досады. "С тех пор я так ни разу и не забеременела... неужто он даже ребенка мне дать не в силах?"

Ох, но ведь здесь, конечно же, виновата она сама, и никто иной - одна повитуха как-то рассказывала ей, что это все равно как недуг у коров, когда они выкидывают телят нерожденными, снова и снова, а порою болезнь эта передается и женщинам, так, что они ребенка не могут проносить больше месяца или двух, от силы трех. Должно быть, однажды, по собственной беспечности, она подхватила этот недуг: скажем, не вовремя вошла в маслодельню, или выпила молока коровы, которая выкинула теленка; и теперь сын и наследник ее господина поплатился за это жизнью, и все это - ее рук дело, и только ее... Терзаясь угрызениями совести, она последовала за Артуром в супружеские покои.

- А я ведь не шутил, Гвен, - промолвил Артур, усаживаясь и стягивая кожаные штаны. - Нам и впрямь надо бы женить Ланселета. Ты ведь видела, все мальчишки так к нему и льнут, а уж он-то с ними как хорош! Должно ему обзавестись своими сыновьями. Гвен, я придумал! А женим-ка мы его на Моргейне!

- Нет! - выкрикнула Гвенвифар, не подумав, и Артур озадаченно поднял глаза.

- Да что с тобой такое? По-моему, лучше и не придумаешь: правильный выбор, что и говорить! Моя дорогая сестрица и мой лучший друг! А дети их, между прочим, в любом случае станут наследниками трона, ежели боги нам с тобою детей не пошлют... Нет-нет, не плачь, любовь моя, - взмолился Артур, и Гвенвифар, униженная и пристыженная, поняла, что лицо ее исказилось от рыданий. - Я и не думал тебя упрекать, любовь моя ненаглядная, дети приходят по воле Богини, но только ей одной ведомо, когда у нас родятся дети и родятся ли вообще. И хотя Гавейн мне дорог, нежелательно мне, чтобы в случае моей смерти на трон взошел Лотов сын. Моргейна - дитя моей матери, а Ланселет - кузен мне...

- Что Ланселету проку с того, есть у него сыновья или нет, - возразила Гвенвифар. - Он - пятый, если не шестой, сын короля Бана, и притом бастард...

- Вот уж не ждал услышать, чтобы ты - ты, не кто другой! - попрекала моего родича и лучшего друга его происхождением, - одернул ее Артур. Кроме того, он не просто бастард, но дитя дубрав и Великого Брака...

- Языческие оргии! На месте короля Бана я бы давно очистила свое королевство от всей этой колдовской мерзости - да и тебе должно бы!