Полночный блюз - Джилл Бейкер

— «Итак, вы на самом деле утверждаете, что песня мистера Ландри не является полной и точной копией той, что вы ему послали?»

— «Нет, сэр, но…»

— «Значит, вы признаете, что песня мистера Ландри отличается от вашей версии?»

— «Возражаю. Наводящий вопрос».

— «Возражение принято».

Опять раздался осуждающий голос Скотта Раша:

— Конечно, они не могли представить на суде результаты проверки ее на детекторе лжи. Тебе адвокаты говорили о результатах?

Дэвид сухо ответил:

— Она провалила первый тест и прошла второй.

Эдди хотелось закричать в голос. Они что, не знают, что тесты тоже могут врать? Что запуганные люди от волнения допускают ошибки и дают неверные ответы?

Тем временем на видео продолжала разворачиваться судебная драма.

— «Мисс Рэйнтри, у вас есть какое-нибудь доказательство, что вы и ваша мать написали именно ту песню, о которой идет речь? Под доказательством я подразумеваю, имеете ли вы какую-нибудь магнитофонную запись или нотированную запись вашей песни?»

— «Я никогда не записываю песни на бумаге и никогда не думала записывать на пленку. Мне это не требуется потому, что я их все помню. И мама моя так же делала».

— «Есть ли у вас свидетели, как у мистера Ландри, которые смогут подтвердить, что они были с вами, когда вы писали эту песню?»

Последовала короткая пауза, затем Эдди ответила:

«Нет, мы просто сидели в кухне за столом и придумывали песню. Трудно сочинять, когда вокруг толпятся люди».

Скотт Раш продолжил:

— Раньше она дала показания, что у нее есть муж, отец, сестра. И куда же они все делись? Ведь наверняка они пели песню дома, и все должны были ее слышать. И вспомни, ее собственный муж отказывался выступить свидетелем! Какие тебе еще нужны доказательства?

«Ну, скажи же что-нибудь, Дэвид!» — молила про себя Эдди, ощущая поднимающуюся в душе волну гнева.

Наконец до нее донесся голос Дэвида:

— Да, это, конечно, необычно, чтобы человек написал песню и потом ее не исполнял. Не знаю насчет Эдди, но я-то всегда записываю свои сочинения, как хорошие, так и не слишком удачные. И тем не менее ты…

— У меня нет магнитофона! — яростно закричала Эдди, врываясь в гостиную. Удивление на лице Дэвида от ее внезапного появления быстро сменилось виноватым выражением. — Некоторые люди не настолько богаты, чтобы приобрести все, что им нужно! Но догадываюсь, что вам это никогда не приходило в голову!

— Эдди, милая! Что…

— Ничего! Не извиняйся! Мне уже ясно, что твой друг пытается доказать кое-что. — Она метнула взгляд в угол, где переминался с ноги на ногу Скотт. — Я так мечтала встретиться с вами и поблагодарить за то, что вы первый заинтересовались моими песнями. Однако теперь, мистер Раш, спешу сообщить вам, что благодарности вы от меня не дождетесь!

Дэвид начал было говорить, но Эдди остановила его мрачным взглядом.

— Что он хочет тебе доказать? Зачем вы смотрите эту кошмарную запись? Конечно, я выгляжу здесь как загнанное животное. А что вы ждали от деревенской девчонки? Я была до смерти напугана. Я-то думала, ты мне веришь, — с болью в голосе продолжила она. — После всего, что у нас было! После всего, что мы делали вместе, о чем говорили… о том, как мы будем жить вместе, и какие у нас будут чудесные дети, и мы будем сочинять прекрасную музыку. Разве мы не договорились забыть про эту песню? Ты хочешь, чтобы ее призрак всегда висел над нами?

Дэвид подошел к Эдди и положил руки ей на плечи, но она сбросила их. Тогда он взял ее за руку, а когда Эдди попыталась ее высвободить, то крепко сжал ее.

— Эдди, понимаю, все это выглядит некрасиво, но позволь мне объяснить! Скотт приехал предупредить меня насчет этого!

Он схватил со стола газету и протянул ей.

Взгляд Эдди побежал по строчкам, гримаса отвращения перекосила лицо.

— Мне следовало понять, что твоя подруга Рита не сможет обойтись без того, чтобы не привлечь к себе всеобщее внимание. Но при чем тут видеозапись суда?

— У Скотта сложилось неправильное мнение насчет… насчет тебя. Он думал, если я увижу тебя на этой пленке, то ему удастся меня убедить.

— Но ты ведь ничего не отрицал! Ты должен был защищать меня, когда он говорил все это! — В ярости Эдди повернулась к Скотту: — Как вы посмели! Все, что я говорила во время суда, было чистой правдой. И никакой юрист, судья, ни один человек не сможет меня заставить сказать что-либо другое. Господи, неужели все это еще не закончилось! Вы хотите меня опять заставить пройти через это?

Скотт откашлялся, скрестил руки на груди и ответил:

— Я считаю себя другом Дэвида. Все, что касается его, касается и меня. И я думаю, что обязан защищать его даже от него самого, если понадобится. Сейчас, похоже, вы убедили его, что являетесь воплощением его жизненной мечты.

Эдди вырвалась из рук Дэвида и бросилась к Скотту:

— Возможно, я не являюсь мечтой его жизни, но он — мечта моей! И вплоть до последних нескольких минут я думала, что Бог послал мне чудо!

Дэвид встал между ними:

— Прекратите! Вы, оба, прекратите!

— Не пытайтесь меня обмануть! — воскликнул Скотт. — Люди, которые делают карьеру таким способом, как вы, не способны понимать, что такое чудо.

— Но я — понимаю, — с нажимом повторила Эдди.

Она опустила голову и, сфокусировав взгляд на кончиках носков, попыталась взять себя в руки. Наконец подняв голову, она заговорила, обращаясь теперь уже к обоим мужчинам:

— Моя мать всегда считала, что мужчинам трудно поверить тому, что они не могут увидеть. Им нужны доказательства. Мы, женщины, умеем принимать многие вещи на веру. Возможно, поэтому я смогла поверить рассказанному Дэвидом, но он не смог поверить мне.

— Но я поверил! — возразил Дэвид.

— Пожалуйста, дай мне закончить. Я знаю, что ты хочешь поверить. И ты пытаешься поверить мне и убедить себя в том, что я невиновна. Но тебе это не удается, даже несмотря на то, что ты любишь меня. Однако позволь мне кое-что заметить. Маленькие чудеса случаются каждый день. Я видела расцветший нарцисс, когда все вокруг было покрыто глубоким снегом. Это — маленькое чудо. Или рождение ребенка — это всегда чудо. И я видела другие чудеса, например, когда двадцать пять тысяч человек были очарованы пением одного. После месяцев, проведенных с тобой, Дэвид, я решила, что песня, которую мы оба написали, относится также к разряду чудес. Поскольку она свела нас вместе. По крайней мере на некоторое время. И это было наилучшим чудом из всех.

Тишина воцарилась в комнате. Не говоря ни слова, Дэвид подошел к Эдди и крепко обнял ее. Она не сопротивлялась, надеясь, как всегда, найти защиту и утешение в тепле его объятий. Однако, к ее ужасу, она ничего не почувствовала. Ничего, что она испытывала обычно. У нее было впечатление, что ее обнимает чужой.