Друзья Высоцкого: проверка на преданность - Юрий Сушко

При этом вновь поминал Владимира Семеновича Высоцкого: «Мысленно я все эти годы с ним, Высоцким, советуюсь. И я не думаю, что он пошел бы за теми, кто хочет для России беды и развала. Уверен: Володя Высоцкий мой выбор сегодня поддержал бы».

Депутата Говорухина как вольнодумца и свободолюбивого человека крайне раздражало наличие в Госдуме такой строгой нормы, как фракционная дисциплина: «Отработав три созыва в Думе, с полной ответственностью могу сказать: демократией у нас даже не пахнет… Независимый парламентский человек не участвует в политике просто потому, что не может высказывать своего мнения…

Но выход не в диктатуре, которая может привести к еще большим бедам. Не дай нам бог ступить на путь восточной монархии, по которому пошли некоторые наши соседи. Чем она характеризуется? Единоличным правлением, карманным парламентом и властью, передающейся по наследству. Исчезли дискуссии, споры… В последнем созыве я был просто лишним человеком…

Но работа, которой я занимался, тоже называется творчеством — законотворчеством. И она действительно творческая. Я уж не говорю о том, что и сама политика — это режиссура. Что такое предвыборная кампания, как не спектакль? Кто лучше поставит, тот и соберет больше публики».

Актер Константин Райкин говорил, что для него великая трагедия, что режиссер Говорухин занимается политикой. Станислав Сергеевич возражал: «А что толку от того, что я снял хороший фильм? А от моего пребывания в Думе уж точно есть польза… Хотя работа в Думе — это труд неблагодарный. Никто никогда спасибо не сказал…»

Хотя жена ему как-то высказала: «Вот вы там берете взятки. Ты хоть одну домой-то принеси», на что Говорухин горестно обхватил голову руками и сказал: «Галь! Веришь — нет, никто ни разу не предложил».

«Мне не чужды все удовольствия жизни…»

Конечно, он демонстративно ерничает, когда говорит: «Я отношусь к себе как к очень плохому, страшному, неприятному, надоедливому человеку, я себя ненавижу, хотя, конечно, и люблю. Подойдя утром к зеркалу, смотрю на себя и думаю: «Господи, ну что за рожа? Что ж я так мало для народа-то сделал?» И добавляет к этому: «Я ленив, неорганизован, нерешителен, хотя произвожу обратное впечатление. Курю. Люблю выпить. Мне не чужды все удовольствия жизни. Люблю женщин. Еще я — гурман. Настоящий раблезианец, живущий по принципу «Делай, что нравится, и пусть будет, что будет…» Нарушаю одну из заповедей, которая гласит: не чревоугодничай! А я типичный чревоугодник. Испытываю истинное удовольствие от общения со всеми мирскими удовольствиями. Если бы не было этих недостатков, я бы добился, наверное, большего. Абсолютно не самоуверен, скорее, даже не уверен в себе… Не люблю свою фамилию. Не считаю себя большим художником, отношусь к своему творчеству крайне критически. И все это тоже мне мешает».

— Я наблюдал отца со стороны, — говорил его сын Сергей, — и видел, каким кропотливым путем он идет к самому себе. И это дало мне больше, чем если бы я был рядом с ним и в рутине повседневной жизни многих его значимых поступков не заметил. Я все время жил свежими ощущениями от своего отца, и для меня это было важно. В моей жизни много случалось всяких негативных событий, и отец моментально приходил на помощь.

Все мои болезни, операции, ранение… И судимость еще. В 84-м меня должны были посадить… 206-я, часть 2: хулиганство с особым цинизмом. До шести лет. «Особый цинизм» заключался в разбитых очках потерпевшего, все-таки австрийская оправа. И вот отец приехал выручать. Он был тогда уже очень именитым режиссером, после «Места встречи…», которая принесла ему всенародную славу. Подействовало: мне сначала дали 3 года «химии», потом год отсрочки от приговора… Так что, по счастью, я не сидел.

Параллельно в Казанском молодежном центре был устроен его творческий вечер. Отца окружила толпа фанатов, поклонников: «Станислав Сергеевич, распишитесь, будьте любезны». Ну и я тоже решил поучаствовать в этом шоу. Взял пригласительный билет, протягиваю руку: «Станислав Сергеевич, черкните что-нибудь на память». Он поворачивается на знакомый голос: видит меня, берет ручку и мгновенно пишет: «Легкой отсидки, сынок».

Вообще отношения с сыном у Станислава Сергеевича всегда складывались непросто: «Сережка такой же бука, как и я. Приходится нам и ссориться, но не в бытовом плане, конечно, а в творческом… Одним из поводов для ссоры был его фильм «Прокляты и забыты». Попытался сделать замечание, на что сын ответил: «Мне ближе творчество Хуциева, чем твое». Ну что тут возразишь? Вообще отношения сложные — я ж его не воспитывал. Этим занималась первая жена».

Человек увлекающийся, азартный, Говорухин как-то совершенно неожиданно для себя и для многих оказался на съемочной площадке, но не в качестве режиссера, а как… исполнителя одной из ролей. «Актером меня сделала Кира Муратова, — рассказывал он. — Я ей почему-то понравился как артист… Муратова собиралась снимать «Героя нашего времени», точнее — «Княжну Мэри». Сначала я должен был играть драгунского капитана, а потом она говорит: «Нет. Будем репетировать Печорина». «Какой же я Печорин? Может, в парике?». Она ответила: «Нет, именно такой». Я был лысый. Ну, к несчастью или к счастью, картину закрыли. Но я никогда не считал себя актером и ненавижу эту профессию. Ходить, гримироваться, стоять в кадре. Всего один раз я получил удовольствие от съемок — это был фильм «Асса». И только потому, что режиссер был такой же лентяй, как и я, — Сергей Соловьев. Теплая дружественная обстановка. Только в такой ситуации и получается хорошее кино. Спорить с режиссером Соловьевым актер Говорухин избегал, но однажды все-таки не выдержал: «Сережа, зачем ты меня заставляешь играть самого себя? Я все-таки не урод, не бандит, не убийца, а в общем-то человек нормальный. Мы же таким образом вызываем симпатии зрителей к отрицательному герою — они, эти цеховики, на самом-то деле совсем не такие… Мы романтизируем отрицательного героя…» На что Соловьев невозмутимо ответил: «Ты — артист, твое место в буфете». И они шли к барной стойке…

Говорухин признавал, что для него есть два «наркотика». Кино? Нет — привычка рисовать и играть.

Конечно, детство у него было «нерисовальное». Краски и кисточку в руках не держал. Карандаш — и то не всегда. Но профессия обязывала: режиссер, даже не умеющий рисовать, все равно рисует. Иначе как объяснить оператору, художнику, что должно быть в кадре? На пальцах?.. В общем, начал учиться рисовать, и на полях конспектов студента ВГИКа стали появляться фигурки людей, профили, голова соседки. Художником не стал, но за кисть все равно взяться хотелось.