Сковорода ближнего боя - Наталья Александрова

А ведь нужно будет на всякий случай просмотреть еще и списки экипажа!

Василий Макарович придвинул лампу поближе, поставил локти на стол и принялся за работу.

От бесконечных фамилий в глазах у него скоро зарябило. То и дело ему казалось, что он нашел нужного человека, но тут же он убеждался в ошибке – один раз он принял за Ольгу Кочетову какого-то Олега Коготкова, другой раз – Олесю Кошелеву, потом даже Аслана Котегова…

Дядя Вася потер глаза, сделал несколько движений кистями рук, разгоняя кровь. Нет, убедился он в очередной раз, бумажная, кабинетная работа не для него! Ему гораздо больше подходит оперативная работа – слежка, погони, опрос свидетелей, бессонные ночи, постоянное чувство опасности…

Кроме того, на него давил низкий потолок, казалось, он физически ощущает нависшее над ним огромное здание управления. И воздух здесь был тяжелый, спертый, пахнущий многолетней слежавшейся пылью, сухой бумагой…

Он взял себя в руки, сосредоточился и снова принялся за работу.

Бесконечные ряды фамилий пробегали перед его глазами.

Закончив с пассажирами первой палубы, Василий Макарович перевернул страницу и перешел ко второй, затем к третьей…

И тут в самом конце он нашел искомое.

Вначале даже проскочил мимо, скользя по строчкам усталыми глазами, но вовремя спохватился и вернулся на предыдущую строчку.

Третья палуба, каюта номер триста двадцать шесть.

Два пассажира – Барсова Нина Чеславовна и Кочетова Ольга Петровна.

Вот она – Ольга Кочетова!

Но чему он, собственно, так обрадовался? Допустим, ему удалось выяснить, что Ольга действительно была среди пассажиров теплохода «Жуковский».

Ну и что из этого следует?

Единственный подозрительный момент – то, что она не призналась в этом какому-то мужчине на выставке. Но это ровным счетом ничего не значит: допустим, она просто не хотела с ним общаться. И ее можно понять: наверняка во время аварии теплохода женщина пережила тяжелый стресс и ей совершенно не хотелось вспоминать тот страшный день… Она карьеру сделала, замуж собралась за обеспеченного человека, а тут какой-то тип клеится…

Но Василий Макарович вспомнил еще один момент: человек на выставке назвал Кочетову Ниной…

И соседку Ольги по каюте тоже звали Ниной. Это может быть простым совпадением, но интуиция старого милиционера говорила, что таких совпадений не бывает.

Конечно, тот мужчина мог просто перепутать двух женщин, мог забыть, какую из них как звали, все же прошло время, да и он сам тогда едва жив остался…

Но интуиция Василия Макаровича снова протестовала против такого объяснения.

Он решил выжать все из посещения архива и открыл следующую папку, чтобы найти списки, составленные после аварии, – списки тех, кто уцелел и благополучно добрался до берега, и тех, для кого тот день оказался роковым, кто погиб при столкновении или утонул прежде, чем к месту аварии подоспели спасатели.

Если первый, полный список пассажиров был составлен аккуратно и тщательно, отпечатан на хорошем принтере, снабжен подписями ответственных лиц, то списки, составленные после аварии, были написаны от руки, на смятых клочках бумаги, расплывшимися чернилами. Эти списки второпях составляли спасатели, которые спешили закончить бумажную волокиту и снова отправиться в море в надежде спасти еще хоть одного человека…

Здесь было множество отдельных листков с неразборчиво написанными фамилиями. Правда, самих фамилий было меньше, потому что значительная часть пассажиров погибла или пропала без вести, но все равно поиски среди этих обтрепанных клочков заняли куда больше времени.

Тем более что на этот раз Василий Макарович искал двух людей – Ольгу Кочетову и Нину Барсову. Потому что судьба Ольгиной соседки его тоже чрезвычайно заинтересовала.

Он перебрал уже почти все списки и наконец в одном из них нашел знакомую фамилию – Кочетова.

Фамилия была написана торопливым, неразборчивым почерком, но он отчетливо разобрал – это была именно Ольга Кочетова.

Нины Барсовой нигде не было.

Закончив со списками, дядя Вася нашел в самом конце папки еще один официальный документ – список пассажиров, погибших в результате аварии теплохода «Жуковский».

Перечень был составлен представителями государственной комиссии через две недели после катастрофы, когда были подсчитаны все раненые и уцелевшие, и уже не было ни малейшей надежды найти еще кого-то.

Список был отпечатан тщательно и составлен по алфавиту, так что Василий Макарович моментально нашел интересующую его фамилию.

Нина Чеславовна Барсова числилась среди погибших.

Значит, Ольга Кочетова выжила в аварии, а ее соседка по каюте погибла. Значит…

Но что это, собственно, значит?

Василий Макарович нащупал было какую-то важную мысль, но его отвлек раздавшийся за спиной голос:

– Вася, ну есть у тебя совесть?

Отставной мент вздрогнул и обернулся.

Рядом с ним стояла владычица архива Валентина Игоревна. Глаза ее метали громы и молнии.

– Значит, говоришь, нельзя верить слухам? Значит, ты еще служишь и молодым сто очков вперед даешь?

– А то нет? – возмутился дядя Вася. – Мы с тобой еще ого-го! Мы им всем…

– Вася, не начинай! Я Прокопенко позвонила, и он мне сказал, что ты уже год как на пенсии! Кого ты обманываешь?

– Валя, я был о тебе лучшего мнения! – Василий Макарович обиженно надулся. – Мы с тобой сколько лет, можно сказать, бок о бок на переднем крае борьбы с преступностью, а ты звонишь, проверяешь… это не по-товарищески!

– А обманывать – по-товарищески? А незаконно проникать в ведомственные архивы – по-товарищески? Я, Вася, между прочим, тебя не собиралась проверять! Я Прокопенко для того только позвонила, чтобы узнать, над каким делом вы сейчас работаете и чем тебе можно помочь! А он мне сказал – догадываешься?

– Могу себе представить! – проворчал Василий Макарович.

– Можешь, значит?! Он сказал, чтоб я тебя гнала из архива к чертовой матери! Так что, Вася, можешь на меня обижаться сколько угодно, но складывай документы в папку и отправляйся откуда пришел!

– Вот, значит, как ты относишься к старым товарищам? – проворчал Василий Макарович, складывая материалы в аккуратную стопочку. – Чего же ждать от молодежи, если даже такие старые кадры, как ты…

– И попрошу без хамства насчет старых кадров! – Валентина сердито уставилась на бывшего мента.

В это время где-то вдалеке, у входа в архив, зазвонил телефон.

– Сними трубку, Алена! – крикнула Валентина.

– Это вас, Валентина Игоревна! – донесся издалека голос девушки. – Артур Альбертович!

– Скажи, что я сейчас подойду!

Василий Макарович встал из-за стола с папкой в руках. Вдруг какая-то газетная вырезка спланировала на пол прямо у его ног. Он наклонился, подобрал ее, хотел засунуть в папку, но случайно взглянул на вырезку.

Это была выцветшая черно-белая фотография.

Прочитав подпись под ней, дядя Вася воровато оглянулся на Валентину Игоревну. Хранительница архива не смотрела на него – она уже повернулась и собиралась идти к телефону.

Старый мент сложил вырезку вдвое и торопливо засунул ее в задний карман брюк.

– Ну, ты скоро, Вася? – Валентина оглянулась на него через плечо. – Пойдем, один ты отсюда не выберешься!

– Да уж знаю… – буркнул Василий Макарович, поставил папку на место и зашагал за Валентиной.

– И не обижайся на меня, – сказала та, когда старый сослуживец поравнялся с нею. – Сам понимаешь, мне ведь тоже до пенсии всего ничего осталось, и неприятности под занавес ни к чему…

– Да я и не обижаюсь, – кротко ответил дядя Вася. – Я все понимаю – служба есть служба…

Валентина взглянула на него подозрительно, но Василий Макарович послал ей встречный взгляд прямо-таки голубиной кротости, она фыркнула и отвернулась.

Бонни встретил Василия Макаровича на пороге, радостно кинулся ему навстречу и чуть не свалил с ног.

– Ну все, дядя Вася, он вас уже за родного считает! – ревниво проговорила я. – Раньше он только меня так встречал… Есть будете? Я котлет нажарила…

– Котлет? – Василий Макарович облизнулся. – То-то я чувствую, такой дух стоит аппетитный!

– Тогда мойте руки и садитесь, пока еще что-то осталось. А то Бонни у меня уже половину котлет выклянчил и не собирается останавливаться на достигнутом…

Бонни утробно заворчал, подтверждая мои слова.

Василий Макарович уселся за стол, придвинул к себе тарелку и зажмурился от удовольствия:

– С чесночком! Как я люблю! Слушай, тезка, я вот думаю – может, черт с ним, с этим расследованием? Оставим все как есть, ты перейдешь на нелегальное положение и останешься у меня… будешь мне котлеты жарить, борщ варить научишься… Бонни, ты как – не возражаешь? – И он подмигнул догу.

Тот склонил голову набок, обдумывая предложение.

– Молчание – знак согласия! – прошамкал дядя Вася с полным ртом.