Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Трагедия заключалась в том, что он мог остановить культиста. С болтером или без, Рубио мог сделать это усилием мысли, но сейчас такие вещи были под запретом. Когда-то, казалось, что в другой жизни, Рубио представлял из себя больше, чем сейчас. В настоящее время он был обычном Астартес из тактического подразделения, но раньше… раньше он гордо носил на наплечнике череп и свиток — эмблему звания кодициария, знак боевого псайкера на службе Ультрадесанта. Некогда Рубио и его собратья были грозой любого поля боя, и в его присутствии напрягались даже его товарищи-Астартес. Когда-то мощь варпа струилась с кончиков его пальцев, актиническое свечение телекинетических молний несло гибель врагам человечества, и неисчислимых противников сметало прочь чистой мощью его разума.

Но не сейчас, после собрания на Никее и издания Императором Decree Absolute. Многие полагали, что обладающие даром Рубио, или, как считали некоторые — его проклятием, отстояли от колдунов всего на один шаг. Их умы были открытыми дверьми для губительных сил, готовых дотянуться из тьмы и поглотить их. И на Никее, на почве страха или ревности, эти голоса в конце-концов одержали верх. На конклаве своих сыновей-примархов Император Человечества приказал, чтобы все псайкеры Легионов Астартес — каждый эпистолярий, кодициарий или библиарий — воздерживались от применения своих способностей и вернулись к несению обычных обязанностей рядом со своими боевыми братьями.

Рубио проявил преданность и послушание. Он сделал так, как ему приказали, сдав свой психический капюшон и силовой меч. Его официальный статус обнулился, он согласился на перевод и не испытывал сомнений. По крайней мере, поначалу. Но теперь, со смертью Миллиуса, он потерял покой. Каждым фибром своей души Рубио знал, что, позволь ему в полной мере использовать сверхъестественные способности, и Апотекарий все еще был бы жив. "И сколько еще других, — думал он, — чьих смертей можно было бы избежать, скольких врагов уничтожить благодаря мощи псайкера?"

(Гайюс): "Ты чем-то обеспокоен, брат?"

Рубио отвлекся от самокопания и обнаружил стоявшего над ним капитана Гайюса.

(Рубио): "Ничего важного, сэр".

Это была жалкая ложь и капитан видел это.

(Гайюс): "Я знаю, о чем ты думаешь, друг. И еще я знаю, что ты один из лучших Ультрадесантников, которыми мне выпала честь командовать — независимо от того, какие из своих талантов ты применяешь". Гайюс положил свою руку ему на плечо: "Отвага и честь, Рубио. Мы следуем слову Императора и Жиллимана до самой смерти".

(Рубио): "Отвага и честь, брат-капитан, — повторил за ним Рубио, но лозунг не вызвал отклика в его душе. — Просто я…"

(Голос): "Нарушитель!"

Его прервал неожиданный предупреждающий крик одного из Астартес за пределами баррикад. Был замечен нарушитель — воин, приближавшийся к рубежам обороны с оружием наготове. Гайюс бросился туда бегом, и Рубио последовал за ним, взводя болтер.

(Гайюс): "К оружию! Приготовиться к контакту с противником!"

Рубио разглядел в сумерках целеустремленно направлявшуюся к ним фигуру в силовой броне, чьи размеры невозможно было с чем-либо спутать. Ультрадесантикам сильно аукнулось предательство Несущих Слово, и они не собирались быть столь же доверчивыми во второй раз. Но, когда фигура вышла на свет излучающих сфер их баррикад, Рубио увидел не темную медь и эмблемы предателей, а броню цвета грозовых облаков.

(Рубио): "Астартес, но без цветов Легиона…"

Резким рубящим жестом Гайюс дал своим людям сигнал прицелиться и выкрикнул: "Именем Императора, остановись и изложи свои намерения!"

Фигура в сером неторопливо убрала болтер и оглядела шеренгу Ультрадесантников, каждый из которых был на волоске от того, чтобы пристрелить его.

(Гарро): "Капитан Гайюс, тебя непросто разыскать".

Пренебрегая нацеленным на него оружием, Астартес смело прошел через баррикады и встал лицом к лицу с командиром Ультрадесанта. Все, что Рубио мог сделать — это затаить дыхание, пока его психические чувства тянулись и оценивали новоприбывшего. И, возможно, воин почувствовал это, так как его шлем повернулся, и бездонные глазные линзы внимательно оглядели кодициария.

(Гайюс): "Назови свое имя и звание".

(Гарро): "Как пожелаешь, хотя гарантирую — они ничего тебе не скажут. Я Натаниэль Гарро, а что касается звания, то у меня его нет".

(Рубио): "Тогда кто ты?" Рубио разглядывал Гарро в течение долгого момента. "Ты стоишь перед нами в новенькой броне, лишенной символики, и это на поле боя, где враги — те, кого мы когда-то называли собратьями. Ты заигрываешь со смертью, Гарро, как какой-нибудь древний странствующий рыцарь".

Когда Гарро заговорил снова, в его голосе слышался слабый намек на улыбку: "Этот титул будет не хуже любого другого, брат".

(Гайюс): "Если ты не сын Ультрамара и не из предательских ублюдков Лоргара, тогда что ты делаешь здесь, на Калте?" Гайюс холодно посмотрел на нарушителя: "Здесь командую я, и ты дашь мне ответ!"

(Гарро): "Я не оспариваю твое лидерство, но мои полномочия выше. Смотри…"

Он слегка наклонился, и в отблесках осветителей на его наплечнике стала видна скрытая руна, стилизованная "I", выгравированная на уровне атомной структуры керамитовой оболочки мезонным пучком.

(Рубио): "Печать Малкадора!"

Рубио знал символ. Как и все они. Это была личная метка Регента Терры, и те, кто носили ее, представляли человека, бывшего самым доверенным лицом Императора. Руна позволяла Гарро бывать везде, где он хотел, и, будучи инструментом воли Малкадора, отменять любое распоряжение, даже приказ высокопоставленного офицера. Резкий вдох капитана Гайюса сказал Рубио, что мысли его командира шли в том же направлении.

(Гарро): "Моя миссия на Калте — это воля Сигиллита и Императора, лорд капитан. Это все, что тебе в настоящий момент нужно знать".

Твердый взгляд Гайюса не дрогнул: "Да будет так. Но предупреждаю — не вмешивайся в мою миссию. Твоя метка не защитит тебя, когда отступники пойдут на прорыв".

Капитан ушагал прочь, и Рубио снова ощутил на себе взгляд Гарро.

(Гарро): "Ты брат-кодициарий Тайлос Рубио?"

(Рубио): "Я просто брат Рубио и ничего более".

(Гарро): "Как скажешь".

В слабом свете звезд, отраженном от лунной поверхности, лицо Малкадора казалось возвышенным и безмятежным. Он сделал знак рукой: "Преклони колени, Натаниэль. Дай адепту сделать свое дело".

(Гарро): "Как пожелаете".

Нахмурившись, Гарро опустился на одно колено, прижимая шлем к груди и глядя Сигиллиту в глаза. Адепт Механикум склонился к нему, и Астартес почувствовал едкий запах био-смазки и машинных масел. По обнаженной коже шеи растеклось тепло, крупные желтые искры прыгали и шипели. Он слышал скрежещущее шипение мезонного ланцета, который врезался в пластины брони. Поток частиц создавал в керамите последовательность уровней бесконечно сложных схем наноскопических размеров.

(Малкадор): "Получая эту метку, ты клянешься мне в верности. Ты будешь следовать моим приказам до самого конца, не оспаривая их".

Глаза воина сузились: "Я буду подчиняться до тех пор, пока это служит Императору".

(Малкадор): "Так и будет".

Гарро почувствовал давление разума псайкера и усмирил себя, понимая, что сопротивление душераздирающему взгляду Малкадора находится за пределами его возможностей.

(Малкадор): "Я снова вижу ярость, Натаниэль, но теперь она направлена вовне. Она горит в тебе — потребность добиться отмщения своим братьям-предателям, воздать должное Тифону, даже бросить вызов своему примарху Мортариону за то, что посмел предположить, что сможет обратить тебя".

(Гарро): "Да, — он выпустил наружу слова, удерживая холодную ярость в своем сердце. — Не буду этого отрицать".

Малкадор мрачно кивнул: "Наступит время и для отмщения. Но на сегодня мой приказ — держать свою вражду под контролем. Твоя миссия — превыше всего".

Астартес принял это без комментариев, как сделал и раньше, на палубе корабля Эйзенштейн, когда он пожертвовал всем, что знал, чтобы донести до Терры весть о предательстве Хоруса. Его миссия была его главной, его единственной задачей. Даже если бы история повторилась, его жребием было бы снова сыграть ту же роль. Он сделал бы это с готовностью, во имя Императора.

В воздухе повис сильный запах перегретого керамита. Гарро слышал потрескивание остывавшего клейма. Адепт отступил назад. Метка была нанесена, дело сделано. Что бы ни последовало дальше, он посвятил себя этому. Малкадор осторожно вытащил Вольнолюбца из ножен. Гарро видел, какие усилия тот прилагает, чтобы удержать оружие, не предназначенное для человеческих рук.

Сигиллит направил кончик могучего меча к полу.

(Малкадор): "Теперь присяга".

Гарро поместил голую руку на обнаженное лезвие и кивнул. Он пересек Рубикон.