Узы моря. Опасное соседство. Возвращение - Ялмар Тесен

Под килем лодки послышалось шуршание морских водорослей, потом лодка мягко замедлила ход и стала. Джеймс шагнул прямо в илистую воду, богатую озоном и полную жизни, как всегда во время отлива на креветочных отмелях.

Удилище в его руках дрожало от напряжения; очень медленно, осторожно он начал сматывать леску. Еще пятьдесят метров — и рыба мотнула головой так, что удочка чуть не сломалась, а через минуту послышался мощный всплеск и мелькнул белый хвост, яростно бьющий по воде. Джеймс держал лесу туго натянутой, продолжая брести к берегу по колено в воде и неторопливо выводя рыбу на мелководье, и вот она стала видна вся — рулевой плавник, бронзовый бок, сверкающий в свете фонаря, круглый рубиновый глаз… Еще немного — и гигантская рыбина будет на суше совершенно беспомощна…

И тут его снова оглушила боль; он упал на колени прямо в жидкую грязь, стоя на четвереньках, но удочку не отпускал; потом боль наконец чуть утихла, он дополз до ялика, перевесился через борт, вытащил бутылку с бренди и хлебнул так, что перехватило дыхание. Тяжело дыша и держа в одной руке фонарь, а в другой нож, он на коленях пополз обратно к рыбе. Чтобы увидеть ее целиком, он встал, качаясь от слабости, но вскоре головокружение прошло, и он наконец осмотрел этого невероятного горбыля со всех сторон. Жабры исполина то приподнимались, то опадали, плавники слабо шевелились, хвост время от времени ударял по воде, обдавая Джеймса фонтаном брызг, вспыхивавших алмазами в свете фонаря. Опаловые, бирюзовые, сиреневые, золотистые и розовые тона сверкали и переливались на его боках. Джеймс брел к берегу точно очарованный, все время спотыкаясь и оскальзываясь; его обуревали столь противоречивые чувства, что он готов был разрыдаться. И вдруг, точно освободившись от всех прочих ненужных мыслей, он решил, что именно сделает и каково будет его последнее усилие в этой невероятной схватке, где победителем не стали ни человек, ни эта фантастическая рыба. Опустившись на колени над притихшей в мелкой воде рыбиной, он перерезал лесу, выронил нож и обнял горбыля одной рукой, а потом, двигаясь на коленях рывками и помогая себе второй рукой, стал поворачивать огромную рыбью голову в сторону устья реки. Бока гиганта были гладкими и скользкими, но все же под толстым слоем слизи он чувствовал, какая у него крупная чешуя. Как-то в юности, вспомнил Джеймс, на ярмарке он попытался взобраться по столбу, густо обмазанному жиром и установленному посреди рыночной площади; бока огромного горбыля напомнили ему тот столб — неподвижные и твердые, но скользкие, как масло.

Джеймс встал и зашлепал по воде дальше; ему было уже по пояс, он тяжело, со стоном дышал, с огромным трудом продвигаясь вперед; один раз он потерял равновесие, упал прямо на рыбу, хватая воздух ртом, и почувствовал, что та вся дрожит. Когда стало глубже, рыба наконец распрямилась, разминая мускулы, изящно плеснула хвостом, мягко выскользнула у него из рук и исчезла в глубине.

Джеймс сидел по грудь в теплой воде, потом на четвереньках дополз до лодки, медленно перевалился через борт и вытянулся на дне, подложив под голову сумку со снастью. Звезд на небе, казалось, стало еще больше; близился рассвет. Вдали раздавались крики куликов-сорок, потом смолкли, и Джеймс спокойно взлетел следом за ними ввысь, устремив взор в звездное небо. Казалось, он чему-то улыбается.

Меченый, ничего не видя перед собой от усталости, наконец оказался на глубине, далеко от рифов и отмелей. Он медленно плыл безо всякой цели, просто чтобы быть в движении, как делал это всегда, ибо движение и было его жизнью. Кусок нейлоновой лески в метр длиной тянулся за ним следом, прикрепленный к серебряному крючку, застрявшему у него в губе; однако крючка он не замечал — слишком устал и не сразу отреагировал даже на акул, привлеченных его запахом и круживших все ближе и ближе. Однако настигнуть Меченого акулы не успели: удары его хвоста степенно слабели, и вот он медленно заскользил в тем глубину, навстречу тем живым звездам, что горели на океана, храня все великие тайны жизни.

Опасное соседство

Глава первая

Орлы медленно парили в вышине; оттуда хорошо был виден берег и раскинувшееся внизу плато, укрытое одеялом лесов и изрезанное речными ущельями. Виден был и город, и залив, и цепь холмов вокруг, с обеих сторон заканчивавшаяся скалистыми мысами, за которыми открывалось море, и волны его то набегали, то отступали в четкой последовательности день за днем — точно в такт дыханию огромного живого существа. Светло-зеленые поля, разбросанные среди них белые, с красными крышами домики и красноватые ленты дорог исчезали только там, где в небо поднималась синеватая горная гряда. Если бы орлы заинтересовались происходившим прямо под ними, на небольшой поляне у самого подножия гор, то смогли бы разглядеть двух мужчин возле невысокого куста, из которого торчало что-то белое.