Древо скорбных рук - Рут Ренделл

— Простите, не понял.

— Я имею в виду, вы сейчас, наверное, заняты поиском другого дома?

— Вам не надо об этом беспокоиться. Я уезжаю за границу и спешу продать дом. Время для меня сейчас дороже всего.

Теренс предоставил Сойеру свободу действий, а сам взбежал наверх и стал наблюдать, как агент фотографирует дом с разных точек. Насколько он мог судить, никто из соседей не следил за этим процессом.

Убрав камеру, Сойер скрылся в арке, ведущей в более старый район Хэмпстеда, где еще сохранились булыжные мостовые.

Теренс не ожидал каких-нибудь результатов ранее чем через неделю или даже две, но пару дней спустя набрался мужества сходить на Хейс-стрит и глянуть, помещены ли фотографии в витрине агентства «Стейнер энд Уальдвуд», а если они уже там, то интересно, какие чувства он испытает при этом. Но выход пришлось отложить из-за звонка Сойера, сообщившего, что некие мистер и миссис Пим хотели бы посмотреть дом. Устроит ли его посещение в час дня?

Фреда делала всю домашнюю работу самостоятельно. Она говорила, что это развлекает ее и что ей не нравится, когда по дому шастают посторонние люди. В данном случае это шло на пользу Теренсу. Уборщица и вообще любая прислуга всегда проявляет повышенный интерес к своим нанимателям и не прочь посплетничать, а то и отправить письмецо на Карибы, где нежилась Фреда.

Сам Теренс отвергал всяческие предложения чужих услуг и убеждал Фреду, что справится со всем отлично, и по возвращении та не обнаружит нигде ни пылинки. Правда, дело обстояло далеко не так, и он не прикасался к пылесосу уже несколько дней, что, естественно, портило впечатление от обстановки. Но сейчас было уже слишком поздно беспокоиться об этом.

Он принял двойную дозу валиума и к моменту появления супругов Пим был уже в безмятежном расположении духа.

Они пробыли недолго. Когда потенциальные покупатели увидели сад, приблизительно равный по площади самой маленькой из спален, их интерес к дому сразу угас.

Но это был лишь старт, и Теренс ничуть не расстроился. Он вытащил пылесос, обнаружил хранилище швабр и щеток и навел чистоту. Он выудил паутину из укромных уголков и из-под окрашенных в алый цвет потолочных балок, отполировал до блеска скульптуры дискобола и женщины с дырой в голове.

Впервые в жизни Теренс занимался уборкой, и это не показалось ему особенно трудным делом. Он мог бы даже зарабатывать этим на жизнь, если не преуспеет в других областях и его планы рухнут.

Фотографии, сделанные Сойером, не появились в витрине агентства. Должно быть, их использовали только для визуального подтверждения размеров комнат и вручали для ознакомления клиентам. Это успокоило Теренса. Он был бы очень встревожен, если бы эти снимки висели на стенде, и каждый проходящий мимо мог остановиться и начать их разглядывать.

С отъездом Фреды он вел замкнутую жизнь, словно червяк, заползший в свою земляную нору, но в этот вечер решил поразмяться и навестить любимые пристанища, где проводил раньше немало времени.

Прежде всего заглянул в «Смита» в Мейда-Вейл, куда он захаживал иногда с Джессикой и где можно было пропьянствовать всю ночь. Там он подцепил девчонку по имени Тереза и представился ей как Джон Фиппс.

Она согласилась поехать к нему, и дом произвел на нее впечатление. В действительности она была поражена до глубины души и призналась, что сначала он не показался ей парнем «такого сорта».

Утром они еще были в постели, когда позвонил Сойер. Миссис Голдшмидт желала бы подъехать и осмотреть дом в два часа пополудни.

Это давало Теренсу время избавиться от гостьи. Он застал ее за тем, что она переписывала телефон Фреды с пластикового кружка в центре наборного диска, но не счел это таким уж важным.

Он проглотил пару таблеток валиума — одну перед тем, как выгнал чересчур любопытную девицу, другую — за полчаса до визита потенциальной покупательницы.

Миссис Голдшмидт сильно запаздывала, и к тому времени, когда в дверь позвонили, он уже считал, что визит не состоится.

Теренс заставил себя медленно подойти к двери, чтобы она немного потолклась на крыльце, в отместку за опоздание.

Она оказалась потрясающе красивой женщиной, того же типа, что и Кэрол Стратфорд, но между ними была такая громадная разница в классе и манере поведения, что самое время было вспомнить изречение Сойера по поводу разницы между особняком на Спринг-клоуз, 5 и стандартным городским домиком.

Можно было догадаться, что даме нужно не только жилье, но и престижный адрес, соответствующий ее облику.

У нее были очень коротко остриженные, зачесанные назад светлые волосы, легкий загар, а рот напоминал разрезанную пополам спелую крупную клубнику. Она была одета в светло-серый замшевый плащ с длинным бледно-желтым шарфом и в такого же цвета сапожки из мягкой кожи.

Если бы такая женщина попалась Теренсу среди вдов, когда он высматривал добычу на ступеньках крематория!

У него не было опыта в продаже или покупке жилья, но инстинкт подсказал ему, что этот дом она захочет купить. Миссис Голдшмидт не заговорила об этом и вообще не произнесла ничего, кроме нескольких общих фраз, пока он водил ее из комнаты в комнату, а осмотр занял много времени. Она была досконально внимательна, и иногда удовлетворенно кивала головой, как бы отвечая собственным мыслям.

Только в половине четвертого она завершила свое обследование. Неподходящее время для того, чтобы предложить гостье выпить, но и угостить посетительницу чашкой чая Теренс тоже не решился. Чаепитие как-то плохо ассоциировалось в его представлении с имиджем дома 5 по Спринг-клоуз.

В каком-то смысле ему было обидно, что ей определенно понравился дом, а его собственная личность не вызвала ни малейшего интереса. Он был бы не прочь познакомиться с нею поближе.

У нее был монотонный, как у зомби, голос, который, однако, Теренсу показался весьма привлекательным.

— Я бы хотела, чтобы мой супруг тоже осмотрел дом.

— Прекрасно. В любое время.

— Я договорюсь о конкретной дате через Сойера.

Нервы Теренса мгновенно напряглись, несмотря на воздействие валиума.

Простившись с посетительницей, он решил успокоить их физической работой. Достав пылесос, он еще раз прошелся по коврам со следами шерсти спаниеля, чтобы уже ни о чем не тревожиться, когда явится мистер Голдшмидт.

После этого он часок попрактиковался, копируя подпись Джона Говарда. Его рука была тверда, дыхание глубоким и ровным.

Теренс опять тщательно перебрал все в письменном столе и обнаружил две старые чековые книжки, где остались почти одни корешки.

В одной из них оставался выписанный, но неиспользованный чек. Джон Говард умер внезапно, от непредугаданного врачами инфаркта. Какая ирония судьбы, что он уже не мог использовать чек за номером 655339 после выписанного в уплату за газ Северной газовой компании чека номер 655338 на сумму девяносто пять фунтов. И это был последний след, который он оставил на бренной земле. Кому предназначалась эта выплата? Вероятно, опять же оплата коммунальных услуг.

Теренс ничуть не смутился. Он не был суеверен.

Банк покойного мужа Фреды располагался в Хэмпстеде на Хай-стрит. Теренсу надо было выяснить точно, каких отделений и каких банков ему следовало избегать. Голдшмидт явился на следующий день один, без супруги, а еще ровно через сутки повторил свой визит. Он был темноглаз, толст, лыс и носил очки с сильными линзами в двойной оправе. На этот раз его сопровождала жена в черном кожаном костюме и шарфе из норки, обвивавшем ее плечи.

— Это дом моей мечты, — сказала она.

— Вы готовы немного уступить? — спросил муж.

Теренс ответил ему так, как посоветовал Сойер.

— Все разговоры о цене будут вестись через «Стейнера и Уальдвуда».

Через час позвонил Сойер. Теренс от нервного напряжения едва смог ответить ему.

— Вы настаиваете на прежней цене, мистер Фиппс?

Теренс пробормотал что-то невнятное.

— Мистер Голдшмидт предлагает вам сто тридцать тысяч фунтов.

Такие чудеса совершались лишь в сказках. Что-то сказать Теренс был не в состоянии. За него говорил Сойер, советуя поторопиться со сделкой.

Суток не прошло с того момента, как Теренс был готов отказаться от своего замысла, и еще меньше с той минуты, когда он был готов повеситься на любой люстре от страха перед грядущим разоблачением. Он боялся звонка Сойера, как зова из ада.

Он принимал ванну — не у себя, а в ванне Фреды, благоухающей тонкими ароматами, когда из воды его вырвал этот звонок. Он едва не схватил трубку мокрой рукой.

— Не кажется ли вам, что такой компромисс устроит обе стороны, мистер Фиппс?

Теренс кивнул. И только потом, осознав, что Сойер не может видеть его, он перевел мимику в речь, и прозвучало некое стаккато из: «Да… Конечно… Замечательно… Я согласен…»