Танцующая на гребне волны - Карен Уайт

Я сознавала, что сижу в машине и сплю, но какая-то часть меня ощущала вкус соленой воды, наполнявшей мне рот, и чувствовала, как меня тянет вниз, а я отчаянно стараюсь удержаться на поверхности. Перед моим мысленным взором был свет надо мной, и я видела мои тянущиеся вверх руки. Я знала, что это мои руки, потому что узнала родимое пятно у основания большого пальца.

Вздрогнув, я проснулась, тяжело дыша. Заставив себя сидеть неподвижно, я стала вспоминать сон, надеясь вспомнить, что в нем на этот раз было иначе. Я повернула голову в сторону полного народу двора и остановила взгляд на маленькой девочке. Она играла с детским кухонным набором и говорила по пластиковому телефону, размешивая что-то в кастрюльке. Я выпрямилась, поймав наконец ускользавшую мысль, легкую и воздушную, как дым. В этом сне я отчаянно старалась выжить. Я не хотела утонуть и изо всех сил боролась за жизнь, как будто жить стоило. За годы, в течение которых мне снился этот сон, я впервые поняла истину, уже не пляшущую на периферии моего сознания, но твердо в нем укоренившуюся.

Я была настолько потрясена, что не могла закрыть глаза и снова заснуть. Я выключила зажигание и вышла из машины в поисках Тиш. Я нашла ее на коленях перед тремя коробками, доверху заполненными очень старыми с виду книгами, в твердых переплетах. Рядом с ней лежала кипа книг, и в одной руке она держала еще три, в то время как другой рылась в коробке.

Увидев меня, она опустила очки.

– С вами все в порядке? Что-то вы бледная…

– Все хорошо, – сказала я, принужденно ей улыбаясь. – В машине было немного душно. Ищете что-то особенное? – Меня забавляло увлечение Тиш, но не удивляло. Машина ее была старинная, со всеми классическими аксессуарами. И конечно, работала превосходно. Мне следовало заметить это раньше, при виде деревянной обшивки.

– Я много читала, как люди находят первые издания старинных книг на чердаках и на свалках. Так что, надеюсь, и мне повезет.

Она взяла потрепанную книгу и посмотрела на нее, нахмурившись, прежде чем бросить ее обратно в коробку.

– А это что? – спросила я, указывая на кипу книг на земле.

– О, эти просто для декорации. Ставить на них безделушки, чтобы были повыше. Я всегда ищу что-нибудь для украшения витрины в моем магазине. – Она посмотрела еще на одну книгу и передала ее мне. – А вот эта подойдет вам. Это не первое издание и, возможно, ничего не стоит, но это история Сент-Саймонса, написанная в тысяча восемьсот восьмидесятом году. Вы можете найти в ней кое-что интересное, не говоря уже о семье Мэтью. Вы же говорили, что хотите заняться таким исследованием?

– Да, пожалуй. – Поколебавшись, я взяла книгу и подержала ее в руках, отводя глаза. – Джон сказал, у Адриенны был целый портфель, полный заметок о семейной истории Фразье, и рабочий дневник, в котором она все записывала. Его не оказалось в ее личных вещах, переданных семье после ее смерти, и я не могу найти их у нас в доме. Я знаю, вы были с ней дружны, и я надеялась, что вы, может быть, знаете, где они могут быть.

Она посмотрела на меня поверх очков.

– Ава, я не та, с кем вам следует говорить об этом. Вы спрашивали Мэтью?

Я снова посмотрела на девочку. Мать пыталась отобрать у нее игрушечный телефон.

– Нет еще. Он очень чувствителен, когда речь заходит об Адриенне. И между нами все так ново, что я не хочу раскачивать лодку.

Тиш поднялась и сняла очки. Глаза ее были серьезны.

– Любовь не буфет, где можно выбирать части жизни, которые вы хотите включить в отношения. Вы вышли за Мэтью, приняв его целиком – включая его прошлое. Обходить какие-то моменты и хранить секреты дурно, какие бы отношения между вами ни складывались. – Она улыбнулась женщине, проходившей в этот момент мимо нас и остановившейся на мгновение у кипы книг, а потом снова взглянула на меня серьезно. – Я надеюсь, вы не прислушивались к слухам, Ава, – сказала она, понизив голос.

Я подумала о ланче с Джоном и золотом венчальном кольце с выгравированным на нем словом «навсегда». «Будьте осторожны, Ава. Он не тот, за кого вы его принимаете».

– Вы знаете, почему Адриенна отдала свое кольцо брату незадолго до своей смерти? – спросила я, не ответив ей на вопрос.

Тиш удивленно на меня посмотрела.

– Я этого не знала. Все, что я знаю, это то, что кольцо было ей немного тесновато, и когда она слегка пополнела, она перестала его носить. Я подумала, что она просто держит его в шкатулке или где-то еще…

– Оно у Джона. Он сказал, что Адриенна отдала его ему перед смертью. – Я помолчала, думая, как много я могла ей еще сказать. – Она сказала ему, что оно ей не принадлежит.

Тиш покачала головой, как будто пыталась расставить слова в понятный ей порядок.

– Что она хотела этим сказать?

– Я не знаю, и Джон тоже не знает. Я надеялась, что вы сможете мне еще что-нибудь рассказать.

Вздохнув, она уронила книги и положила руки мне на плечи.

– Вы любите вашего мужа, Ава?

Я уставилась на нее, не зная, что и сказать… И не потому, что не знала ответа, но потому, что не знала, как ей сказать, насколько Мэтью проник мне в плоть и кровь, а я ему, и я чувствовала, что это и есть мое место на всю жизнь. И я сказала:

– Всем сердцем.

– Тогда докажите это. Расскажите ему про кольцо и спросите, что имела в виду Адриенна.

Увидев, что я колеблюсь, она подсказала:

– Если вы его любите, вы сможете выслушать все, что бы он ни сказал, и оттуда пойти дальше. Ведь вы не сомневаетесь в его невиновности?

– Конечно нет. Это просто… я не знаю. Мы оба словно боимся, что потеряем друг друга, если выскажем все без утайки. Он даже не рассказал мне об Адриенне до свадьбы. И я не рассказала ему, что жуть как боюсь воды.

Я смотрела на нее в надежде, что она мне скажет что-то разумное, даст мне ответы. Мама их знала, но я поняла за годы детства, что именно потому, что она все знает, она не станет делиться этими знаниями со мной. Тиш стала мне как бы суррогатной матерью, но без всяких сдерживающих центров.

Она убрала руки с моих плеч, взгляд ее потеплел.

– Нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было. Только научившись отпускать, начинаешь понимать, как можно удерживать. – Я выпятила подбородок, не желая принимать ее совет, хотя и знала, что она права. Мне было трудно открыто обсуждать мои чувства. Меня воспитала мать, которая говорила обо всем, кроме того, что на самом деле имело значение. Только в своем саду, где она культивировала истину как редкий цветок, она изредка позволяла мне заглянуть в свое сердце.

– Я не думаю, что Мэтью нужно знать сейчас, о чем я говорила с Джоном. У него сейчас тяжелая ситуация на работе. Один из его пациентов покончил с собой, и ему приходится справляться и с семейным горем, и со своими сомнениями. Сейчас ему это не нужно.

Тиш слегка улыбнулась и, опустившись на колени перед коробкой с книгами, начала разбираться с теми, которые лежали на полу.

– Я не стану говорить вам, что делать, Ава. Я думаю, вы вполне способны решить это сами.

Мы расплатились за покупки и вышли. Мои утренние предвкушения несколько омрачились нашим разговором. Я взглянула на обложку книги, которую она мне дала, на титул, отпечатанный жирным золотистым шрифтом. Ричард Стэнли Кобильт «Краткая и всесторонняя история острова Сент-Саймонс, Джорджия». Такой ли автор высокопарный, как и его заглавие, подумала я.

Я открыла книгу и начала медленно ее листать, желая дать понять Тиш, что я готова сменить тему. По фактуре переплета я сразу же определила, что книга была отредактирована и переиздана в сороковые годы, а не в 1880 году. Быстро пролистав три страницы благодарностей – что показалось мне странным в историческом сочинении, – я наткнулась на оглавление – это слово большими буквами значилось сверху страницы.

Не обращая внимания на свой обкусанный ноготь, я пальцем провела по крошечному шрифту, чтобы узнать, что там могло быть интересного. Я остановилась на главе «Привидения острова Сент-Саймонс». Привидениями я не интересовалась, не имея на это причины, но слова Адриенны, что, глядя на нее, Мэтью словно видел в ней призрака, мгновенно пришли мне на память. Я быстро перелистала книгу, пока не нашла указанную страницу.

Глава была полна иллюстраций. Там был и маяк, и форт Фредерика, и фотография части залива Данбар, снятая в тридцатые годы. По рассказам Тиш и из прочитанного мной я уже была знакома с этими историями о призраках британских солдат в старом форте и гордых рабов, утонувших, предпочитая смерть потере свободы, чье пение можно было слышать по ночам на болотах. Там был рассказ и о появившемся в конце девятнадцатого века призраке убитого смотрителя маяка, чьи шаги звучали на металлической винтовой лестнице, как будто он снова являлся на свою ночную работу почти сто лет спустя после смерти.

Я медленно читала рассказы, думая, насколько эти истории могли меняться со временем, слегка разочарованная тем, что не узнала ничего, о чем бы я не читала раньше. Но дойдя до последней страницы главы, я остановилась. Наверху страницы был рисунок женщины в платье в стиле начала девятнадцатого века, она стояла ночью на прибрежном песке в ореоле лунного света. На горизонте были видны очертания трехмачтового корабля, а рядом с женщиной отчетливо вырисовывалась тень мужчины, смотревшего в сторону от нее, как будто он ее не видел. Женщина наклонилась вперед, к океану, словно отыскивая в нем что-то. Или кого-то. Я выдохнула, внезапно осознав, что я все это время сдерживала дыхание.