Фанткритика — это просто - Валерий Окулов

Эдуард Николаевич полон творческих планов, готов отдать воплощению их и больше своего времени, но… Надо же воспитывать двоих сыновей, непростое это дело! Старшему уже можно читать «Незнайку на Луне»…

ЖИТЬ С УСКОРЕНИЕМ

В прошлом веке в уже несуществующей стране немалым успехом у читателей пользовались книги знаменитых тогда братьев Стругацких. На этой волне и трёхтомник «Время учеников» (1996–2000), состоящий из «вариаций на темы» тандема, также успех имел несомненный. В своей «привязанности» к мэтрам советской фантастики высказались многие известные российские фантасты, в том числе Сергей Лукьяненко, чья нынешняя слава, пожалуй, поэффектнее.

Составитель серии Андрей Чертков через несколько лет решил проект реанимировать, и три года назад увидел свет сборник «Важнейшее из искусств», включавший произведения как известных писателей, так и новичков. Повесть «Лента Мёбиуса» из этой антологии — и не только по объёму — составила достойную конкуренцию произведениям нынешних мэтров. Ещё в 1970 году в «Юности» была опубликована приключенческая повесть «Отель „У погибшего альпиниста“» Стругацких — ироническая «отходная детективному жанру», тем не менее уверенно выстроенная по канонам классического детектива. Почти через сорок лет молодая писательница убедительно «сыграла на том же поле» ещё раз, уверенно воссоздав атмосферу классического произведения отечественной фантастики, но перевернув в конце всё «с ног на голову».

Написала повесть жительница нашего города, новоиспечённый (тогда) кандидат филологических наук Дарья Зарубина. Сама она говорит об этом так: «Я сделала то, что хотела сделать — текст, наполненный любовью к первоисточнику, доброй игрой с цитатами и образами Стругацких. Природная склонность к постмодернистской игре отразилась в „Ленте“ вполне, не всем читателям нравится такой стиль, и я их понимаю…» Да, времена ныне совсем другие, сборник чаще критиковали, чем хвалили: не то, мол, и не так… А повесть всё же удалась, и это при том, что интерес её автора к фантастике не такой и давний, ведь в детстве она фантастику совсем не читала.

Родилась Дарья Николаевна Котова в ноябре 1982 года в Иванове, отец — инженер, мать — филолог и библиотекарь. Закончила филфак университета и аспирантуру. В 2003–2006 годах работала на радио, в 2007-м защитила кандидатскую диссертацию по теме «Универсалии в романном творчестве Виктора Пелевина». Сейчас — старший преподаватель русского языка как иностранного в ИГМА, работает с российскими и иностранными студентами, ведёт занятия по культуре речи. «Работа нравится: много общения с людьми из других стран, возможности творчески подойти к делу и узнать что-то о других культурах „не покидая кресла“».

Ещё в юности Дарья познакомилась со своим будущим мужем, вот он-то (страстный любитель НФ) и приохотил к чтению фантастики. В 2004-м «сменила фамилию», двое сыновей-сорванцов — Степан (пять с половиной лет) и Артемий (почти четыре года). С детства писала стихи, первую подборку стихотворений опубликовала в тринадцать лет, занималась в нашем известном литобъединении «Основа», участвовала во Всероссийском совещании молодых писателей (2000). Стихи пишет до сих пор:

Славянская, темно-русая,Сероглазая, ширококостная.«Девушка, вы — такая русская!»О, в душе я жадная и раскосая!О, как тщательно я скрываю,То, насколько я кочевая.

…

Есть такое явленье — усталость металла.Я железная женщина. Я устала.

Рассказы стала писать после двадцати, уже в первых, неопубликованных «притчах» фантастика проглядывала. В «фэндоме» (мире фантастики) получила известность после встречи авторов и любителей фантастики в Подмосковье под названием «РосКон-2011». По итогам мастер-класса «самого» Лукьяненко лучшим был признан её рассказ «Мираклин», который тут же был опубликован в сборнике «Антисталкер»; она же победила в конкурсе молодых писателей «Рассказ за час». Жребием определялась тема, за час каждый из полсотни участников должен был написать вполне законченный рассказ. Дело происходило первого апреля, так что подразумевался юмористический «уклон», поэтому и оценивал результаты спец по «юмористической» фантастике Андрей Белянин. Ему понравился «Ух ты ж, ёжик» Зарубиной. Даша многих там очаровала! Даже вот стипендию от МГО Союза писателей России пообещали… Ждёт, ведь один из её принципов: пока живу — надеюсь. Скоро возможна публикация в одном из наших НФ-журналов. В области фантастики Дарья предполагает «работать как можно дольше и плодотворнее: идей хватает. Вот пойдёт младшее чадо в детский сад, и времени будет чуть больше для реализации титанических планов».

Как только Зарубина всё успевает! Ведь надо и положенные по статусу «филологические» статьи писать, а тут двое растущих пацанов требуют внимания почти неусыпного. Воспитательный процесс у Дарьи налажен, к примеру — телевизора в доме нет! Так что времени хватает и на рыбалку, хотя Дарья считает: «Не могу назвать себя заядлым рыбаком, это скорее дань воспитанию. Мой папа — охотник и рыбак всю жизнь, мама — классический филолог. В доме часто бывали и папины друзья, и мамины подруги. Отсюда некоторая двойственность пристрастий, я с одинаковым удовольствием слушаю беседы о литературе и охотничьи/рыбацкие солёные байки». А один из «секретов» многогранных успехов, несомненно — счастливое замужество: «Многое, что я успеваю и делаю, стало возможным благодаря поддержке мужа — моего главного читателя и критика». При такой-то поддержке молодой автор ещё не раз порадует читателей хорошими рассказами и повестями.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО АКСИОМЫ

(Пять «фантастических идей» из старого рассказа)

Охотников так и застрял…, топчась на тесной свалке автоматических тракторов, угольных комбайнов и подземоходов.

Советскую научную фантастику конца 40-х — начала 50-х годов ругать легко и приятно — есть за что! Гораздо труднее (но еще приятнее) обнаружить хоть что-то стоящее внимания и сейчас. Вот, например, этот десятистраничный рассказик Вадима Охотникова шестидесятилетней выдержки…

Центральный персонаж его — изобретатель — чувствует «призвание стать писателем», друзья-литераторы отговаривают: «Вы думаете, это легко? Это вам не машины изобретать… В литературной деятельности столько неясностей…» И точно, «очутившись перед листом чистой бумаги», изобретатель приуныл, тянуло написать отчет «К вопросу о псевдопараметрическом резонансе в четырехполюсниках при неустановившемся режиме контуров»…

«О чем, собственно, я буду писать? Вот говорят, что существуют в литературе художественные образы. Что это за образы такие?..» А тут еще (не забудьте — 1947 год) с пера «сползла капля чернил, и на рукописи образовалась клякса»… Изобретатель решает: «Нужна автоматическая ручка, очень совершенная»! Вот и идея № 1: «специальная ручка».

Цитата: Мне удалось добиться, чтобы ручка содержала в себе такое количество чернил, которого хватило бы по крайней мере для написания «Войны и мира».

Развитие идеи: С позиций сегодняшнего дня и «фантастики»-то нет никакой, подумаешь… Да только вот советские школьники даже в начале 60-х писали перьевыми ручками, макая их в чернильницы-непроливайки… А вспомните «Ручечника» из фильма «Место встречи изменить нельзя», сколько стоил тогда хороший «паркер»? (Кстати, сегодня хороший «Parker» или «Waterman» стоят не дешевле). Выпускали одно время шариковые ручки большой емкости, но даже ее бы не хватило на «Войну и мир» …Да и зачем? Другие уж давно технологии и приемы!

Довольный изобретатель «снова уселся за письменный стол», но дело все равно не пошло: «мысли обогнали перо, запутались и превратились в невероятную кашу». «Рука не успевает за мыслями…» — отсюда идея № 2:

«специальная машина (писательский диктограф)».

Цитата: …Очень усовершенствованный звукозаписывающий аппарат. Вот я расхаживаю по комнате и излагаю свои воспоминания вслух. Чувствительный микрофон улавливает мою непринужденную речь, а аппарат записывает ее на пленку…

Развитие идеи: даже тогда особой «фантастики» в этом не было, хотя до появления в СССР бытовых магнитофонов оставалось немало лет… Несомненно, самые известные «магнитофонные воспоминания» оставил «наш дорогой Никита Сергеевич», но гораздо популярнее была «магнитофонная поэзия» Владимира Высоцкого!

Проходит испытание прибора: «Говорил я, как мне казалось, чрезвычайно красиво. Расхаживая по комнате, я ударял себя в грудь кулаком, а в конце своей речи даже слегка прослезился. Мне показалось, что я …создал гениальное произведение»! О, каково было разочарование «спикера», увидевшего продиктованное перепечатанным на машинке! «Диктограф» остается только подарить писателю С., известному выступлениями на тему, как надо писать, но самому почти ничего не написавшему…