Восставший из ада - Клайв Баркер

— Вы готовы? — спросил святой отец.

— Совершенно, — ответил Зеффер.

И они начали спускаться. Ступеньки были крутыми, и с каждым шагом воздух все сильнее отдавал сыростью. Пока они шли по лестнице, отец Сандру не проронил ни слова и только два-три раза оглянулся назад, желая удостовериться, что Зеффер идет за ним следом. Однако выражение его лица было далеко не радужным. Более того, казалось, он пожалел, что решил привести сюда Зеффера, и был бы рад уцепиться за любой повод, чтобы повернуть назад и укрыться в относительно спокойной обстановке верхнего этажа.

В конце лестницы он остановился и стал энергично потирать руки.

— Мне кажется, прежде чем идти дальше, нам следует выпить чего-нибудь горячительного, — заявил он. — Как вы считаете?

— Я не против, — согласился Зеффер.

Сандру юркнул в небольшую нишу в стене, находившуюся в нескольких ярдах от ступенек, и выудил оттуда бутылку и два бокала. Зеффер даже не заострил внимания на том, что алкоголь у священника находился, как говорится, под рукой. Разве мог он винить святых братьев за то, что без бокала бренди им не хватало духу спуститься вниз? Хотя нижний этаж крепости и освещался электричеством (на стенках висели гирлянды лампочек), их свет не прибавлял окружающей обстановке ни уюта, ни тепла.

Протянув Зефферу бокал, отец Сандру откупорил бутылку. Звук выскочившей пробки громким эхом отозвался от голых стен и пола. Монах плеснул щедрую порцию бренди в бокал Зефферу, еще более щедрую — в свой и осушил его прежде, чем Виллем успел пригубить напиток.

— Когда я впервые сюда спустился, — сказал священник, вновь наполняя свой бокал, — мы приготовляли собственный бренди. Из слив, которые росли у нас в саду.

— А сейчас не готовите?

— Нет. — При упоминании о том, что они перестали производить собственный алкоголь, лицо отца Сандру заметно погрустнело. — Земля теперь не та, что раньше. Поэтому сливы не вызревают. Остаются маленькими и зелеными. Изготовленный из них бренди всегда горчит. Его никто не хочет пить. Даже я. Можете себе представить, до чего же гадкий у него привкус? — Он расхохотался над порицанием своей же слабости и под собственный смех долил себе бокал. — Пейте, — сказал он Зефферу, чокаясь с ним так, будто они подняли бокалы впервые.

Зеффер выпил. Бренди оказался крепче, чем тот, который он пробовал в гостинице Браскова, однако влился в него мягко, согревая приятным теплом желудок.

— Неплох, верно? — произнес отец Сандру, расправившись со вторым бокалом.

— Очень даже неплох.

— Советую вам еще выпить, прежде чем мы двинемся дальше. — И не дожидаясь его согласия, вновь плеснул Виллему бренди. — Нам долго придется спускаться вниз, а там воистину адский холод… — Они выпили еще по бокалу. — Когда Орден поселился в этой крепости, мы собирались устроить здесь больницу. Дело в том, что на протяжении двух сотен миль в округе нет ни одной клиники. Так что наше намерение было вполне резонным. Но это место оказалось совершенно непригодным для больных. И уж тем более для умирающих.

— Поэтому открыть больницу не вышло?

— Мы все подготовили. Вчера вы видели одну из палат…

Зеффер вспомнил, что действительно через открытую дверь видел комнату, в которой в ряд стояли железные кровати с голыми матрасами.

— Я решил, это спальня ваших собратьев.

— Нет, у нас отдельные комнатушки. Ведь нас всего одиннадцать человек. Поэтому каждый может позволить себе уединенное местечко для молитв и медитаций, — улыбнувшись, он мельком глянул на Зеффера, — и для того, чтобы выпить.

— Меня такая жизнь вряд ли удовлетворила бы, — признался Зеффер.

— Не удовлетворила бы? — Эта мысль повергла Сандру в некоторое недоумение. — Что вы имеете в виду?

— Только то, что вам приходится жить вне общества Что вы не можете помогать людям.

Тем временем они подошли к концу коридора, и Сандру начал искать в своей связке третий ключ, чтобы отпереть последнюю дверь.

— А кому вообще мы в состоянии помочь? — Его лицо обрело философское выражение. — Думаю, детей, когда им темно и страшно, еще можно успокоить. Иногда. Вы говорите им, что вы рядом, и они могут перестать плакать. А как быть всем остальным? Есть ли вообще на свете слова утешения? Лично я их не знаю. — Наконец священник нашел нужный ключ и, воткнув его в замочную скважину, оглянулся на Зеффера. — Думаю, фильмы, в которых показывают красивых женщин, приносят гораздо большее утешение, чем молитва. А может, и наоборот. Не утешение, а разрушение.

И с этими словами он наконец повернул ключ.

— Немного отдает ересью… ну да ладно.

Сандру толкнул дверь. Из комнаты, погруженной в глухой мрак, пахнуло теплым воздухом. Возможно, разница температур составляла не более двух-трех градусов, но она ощущалась очень резко.

— Подождите меня здесь, пожалуйста, — обратился к Зефферу святой отец. — Я сейчас принесу свет.

Виллем уставился во мрак комнаты, наслаждаясь тем незначительным повышением температуры воздуха, которым она его одарила. Благодаря струящемуся из коридора свету он сумел разглядеть порог, на котором у самых его ног была вырезана любопытная надпись: «Quamquam in fundis inferiorum sumus, oculos angelorum tenebrimus».

Не долго раздумывая над ее смыслом, Зеффер перевел взгляд в глубь комнаты. Она была довольно обширной и в отличие от прочих помещений крепости, весьма скромных на вид, имела более замысловатый интерьер. Зефферу показалось, что он сумел различить даже колонны, поддерживающие несколько маленьких сводов, если, конечно, они ему не примерещились. В нескольких ярдах от него стояли стулья и столы, поверх которых громоздились какие-то предметы, похожие на лампы или что-то в этом роде.

Минутой позже, когда Сандру принес одну из голых лампочек, прикрепленных к длинному электрическому проводу, обстановка комнаты прояснилась.

— Здесь у нас склад, — сообщил священник. — Когда мы поселились в крепости, то многие вещи, чтоб не мешали ходить, вынесли сюда. — Он приподнял лампочку, чтобы Зефферу было лучше видно.

Выяснилось, что первоначальное представление об этой комнате у Виллема сложилось весьма приблизительное. На самом деле она тянулась на добрых тридцать пять футов в длину и примерно на столько же простиралась в ширину, а потолок (он действительно разделялся колоннами на восемь сводчатых секций) начинался на высоте шести с лишним футов. На полу без разбору были свалены мебель и всякие ящики, что указывало на явно непочтительное отношение к вещам. Зефферу подумалось, что если в этой свалке и находится какое-нибудь сокровище, то возможность отыскать его весьма и весьма невелика Однако отец Сандру, который привел его в этакую даль, не испытывал ни малейшего смущения на сей счет, а потому не проявить никакого интереса к содержимому комнаты со стороны Зеффера было бы по меньшей мере невежливо.