Возвращение к Высоцкому - Валерий Перевозчиков

А материальное положение? Были сложности?

Нужно учитывать вот что… Актер, если он снимается в кино, получает деньги раза два в год. Деньги, которые инженеру и не снились… Но бывает так, что недели через две их уже нет. Поэтому актерская жизнь, с этой точки зрения, довольно сложна. Я не могу сказать, что денег у них вообще не было. Родители — и те, и другие — были в общем обеспечены и помогали, так что особых проблем не было…

Марина Влади подчеркивает в каждом интервью: «Подошел плохо одетый молодой человек…» Это полуправда. В 60-е годы многие у нас имели по одному костюму, и все считали это нормальным. А с середины 60-х, когда Володя стал регулярно сниматься, стал чаще давать концерты, их материальное положение резко улучшилось, они отремонтировали квартиру, на заказ сделали мебель, она цела и сейчас.

Среди коллекционеров получил распространение текст, который называется «Кольцо». Он действительно записан со слов Людмилы Абрамовой?

Автор несколько раз встречался с Людмилой в 1981 году. И какие-то ее слова переданы совершенно точно, но очень много придумано, искажены некоторые факты. А главная беда в том, что этот текст распространялся без согласия Людмилы и без согласия автора.

Москва, 1987

Анна Тубеншляк

Как в вашем фильме появились актеры Людмила Абрамова и Владимир Высоцкий?

В картине «713-й просит посадку», где я работала вторым режиссером, на главную женскую роль была утверждена актриса Нинель Мышкова. Но она уехала в Киев, попробовалась там в какую-то двухсерийную картину — ей это показалось интересней нашей работы, и перед началом съемок, когда все актеры были уже утверждены, мы остались без главной актрисы. Надо было в срочном порядке подобрать нужную даму, и меня отправили в Москву на поиски. Поскольку актерский ансамбль подобрался очень сильный, задача передо мной стояла непростая.

Первым учреждением, в которое я кинулась, был ВГИК. Поначалу стала смотреть старшекурсников. Согласитесь, дама на роль должна быть очень привлекательной, «зазывной», я бы сказала. Честно говоря, уже не помню, у кого училась Люся. Я увидела барышню высокого роста с очень любопытным лицом и решила: «То, что нам надо!» Мы поговорили, сели в какой-то городской транспорт, поехали к ней домой. Люсин дом показался мне чрезвычайно интересным: мама, по-моему, преподавала, а бабушка осталась в памяти как поразительный представитель петербургской интеллигенции. Мама — мы ведь с Люсей приехали неожиданно — встретила меня в спортивном костюме, небольшого росточка, крепко сколоченная. По внешнему виду я бы сказала, что она занимается штангой, гирями или чем-то в этом роде. Мы предупредили бабушку и маму и, испросив разрешение во ВГИКе, в тот же день уехали в Ленинград.

Съемки начались. И не где-нибудь, а прямо в аэропорту. В костюм актрисы Мышковой временно была одета дублерша, ведь еще никто не знал, кого я привезу. Люся оказалась примерно на голову выше Мышковой. Мы загримировали ее, как сумели, и сразу поехали на съемочную площадку. Наш режиссер Григорий Георгиевич Никулин и оператор Вениамин Фаустович Левитин в один голос сказали: «Быстро в кадр!» Так начался первый съемочный день Люси, которая не знала, куда она едет, «во что» едет — она просто доверилась моему рассказу о нашем будущем фильме.

Володю Высоцкого я нашла раньше: договор на съемки мы с ним подписали еще в июле. Сейчас я прочла о Володе много разных рассказов — и очень хорошо знакомых мне людей, и совершенно незнакомых, которые почему-то оказались «очень близкими его друзьями» и которые «очень хорошо знали его семью, и маму, и папу». Я не могу отнести себя к числу этих людей, потому что занимаюсь, как правило, подбором актеров на новый фильм — для меня это самый интересный процесс: рождение актера. И только в этом качестве я была знакома с Володей.

Как-то в московском Театре имени Пушкина я обратила внимание на молодого человека с гитарой — у него было очень любопытное, неординарное лицо. Если честно, даже не помню, в каком спектакле я его видела, проходная роль. Познакомилась, записала его координаты, сказала, что обязательно вызову на пробу. Всенепременно. Мы распрощались. И я тут же встретила Бориса Петровича Чиркова, с которым очень много лет была в самых дружеских отношениях — мы даже одно время вместе работали в ленинградском ТЮЗе. А тогда он играл в Театре Пушкина. Спросил меня: «Кого выудила?» — «Высоцкого». — «Он парень очень одаренный, но ты с ним натерпишься».

Володя работал в театре только второй сезон, но, очевидно, уже показал себя не лучшим образом. Я не стала выяснять, как именно, потому что, честно говоря, меня это не волновало.

Володя приехал на пробы в Ленинград. По-моему, пробовался в один день с Валентином Гафтом. Гафт предполагал играть роль, которую позже отдали Отару Коберидзе — тот первым прошел пробу. А вторым пробовался Володя. Просто подошел к камере, спел какую-то песню, был очень контактен, как-то очень располагал к себе, и мы все решили: а чего нам еще искать? Прелестный молодой человек, неординарная внешность — давайте его и утвердим. И Володя в числе других актеров был утвержден на роль молодого солдата американской морской пехоты.

Эта проба Высоцкого сохранилась?

Думаю, нет. Но много лет спустя мы встретились с Володей на картине «Сладкая женщина», которую делал Владимир Александрович Фетин. Мы очень долго добивались приезда Володи — он в ту пору был занят у Митты в «Арапе» — очень хотели, чтобы он снимался у нас. Володя попробовался — попробовался замечательно! — но снимать его нам не разрешили. Просто не разрешили. А проба была удивительная, надеюсь, она сохранилась. Однако вернемся в Ленинград.

Григорий Георгиевич Никулин был хорошо подготовлен к этой картине. Я давно работаю на киностудии, но и для меня совершенно неожиданными были такие карты режиссерской разработки. Точно указаны кресла в самолете, и кто где сидит, и кто в каком кадре занят. Словом, работать было легко: вечером точно известно, что будем завтра снимать, какой именно кадр — сотый, трехсотый или пятисотый.

Я уже говорила, что у нас такой хороший актерский ансамбль собрался, не просто актеры — люди собрались. Просто поразительно! Все друг друга любили, все друг за другом ухаживали. У нас были и пенсионеры, и молодежь. Многие получили прозвища: артиста Барушного назвали «Барушной тип», Ефима Захаровича Копеляна — «Ефимом Закадровичем», кое-кого из дам — «Отаровы вдовы»… А одно прозвище я вам даже не назову, потому что вам просто станет нехорошо. К сожалению, многих актеров уже нет с нами… Например, замечательного актера Аркадия Оберберга, артиста еврейского театра. Он уже в то время был на пенсии — поразительный человек! У нас играл «господина с рыбками».