Эпоха мертвых. Начало - Андрей Круз

Майор показал на труп, лежащий на газоне на противоположной стороне улицы.

– Убили, верно, – ответил Сергей Сергеевич. – А с чего вдруг ДПС по вызовам ездит? Целый майор, да еще и в одиночку?

– А кому еще ездить? – пожал тот плечами. – Вытащили из кабинета и погнали, хоть я на улице служил лет пять назад в последний раз. Знаете, что в городе творится? Это еще ладно, что меня прислали, могли и вообще никого. По всему городу такое, я сам толстую тетку только что машиной сбил и потом застрелил.

– Очень-очень толстую? В той стороне? – Маша показала в направлении, откуда подъехал милицейский «жигуль».

– Верно, очень толстую, в крови с головы до ног, – подтвердил тот. – Она мне прямо под машину пошла. Я сдуру выскочил проверить, жива ли, а она меня за руку укусила. У вас бинта нет случайно, а то я свою аптечку из машины уже всю извел сегодня. Много раненых, и все с укусами. Что делается, не знаете?

– Я думала, вы нас просветите, – разочарованно сказала Маша. – По телевизору лишь визит президента в Брюссель показывают да экономические новости. А перевяжу я вас дома, я на восьмом этаже живу. Здесь бинт уже закончился.

– А у нас кто что говорит, – вздохнул гаишник. – Массовое бешенство в городе, люди едят друг друга, каннибализм, вампиры, черт знает что еще. Ночью началось, а сейчас с каждым часом все хуже и хуже. Начальство требует не паниковать, обещают какие-то меры, но ничего не видно. Говорят, в город ввели Софринскую бригаду Внутренних войск, но всю ее бросили на охрану Рублевки. Там действительно все перекрыто.

– Кто же сомневался? – сказал мужчина. – У нашей власти основной инстинкт один – самооборона.

– Верно подметили, – усмехнулся майор. – У нас знаете какой приказ? Срочно изымать у людей все оружие, какое есть, даже законно приобретенное. Как говорят, «во избежание массовых беспорядков». Мы людей защитить не можем, бегаем с вызова на вызов, но начнем изымать оружие. Уф, душновато здесь… Или я устал? С вечера на ногах, на минуту еще не присел.

Он снял фуражку с лысеющей головы, вытер лоб рукавом.

– Пойдемте, я вас перевяжу, – позвала Маша майора.

Гаишник пошел следом за ней. Было видно, что он и вправду не очень хорошо себя чувствует. Мешки под покрасневшими глазами, испарина. Они вместе зашли в лифт, с мелодичным звоном распахнувший перед ними свои двери, Маша ткнула пальцем в кнопку восьмого этажа. Двери тихо закрылись, лифт плавно, в два ускорения, набрал скорость, затем он затормозил, и двери раскрылись.

– Нам сюда. Проходите сразу на кухню, у меня там аптечка, – показала она.

– Спасибо.

Милиционер, судя по всему, чувствовал себя в квартире Маши немного неловко. Он посмотрел на свою обувь, но Маша поняла его смущение и сказала: «Проходите, проходите!» Он пошел по коридору, увидел детей у телевизора, сказал им: «Привет, бойцы!» – и зашел на кухню. Маша помыла руки в ванной, затем пришла следом. Открыла один из висячих шкафов, вытащила оттуда коробку с красным крестом.

– Давайте сюда вашу руку, – скомандовала она. – Когда дома дети, всегда запас бинтов и пластырей нужен. У вас дети есть?

– Да, тоже двое, мальчик и девочка.

Милиционер встал со стула, оставив автомат на кухонном столе, подошел к раковине. Маша повторила с рукой милиционера все те же манипуляции, которые совершила с раненым внизу. Перекись водорода, подушка, аккуратно наложенный бинт. Затем буквально приказала порывавшемуся было уйти майору сесть за стол и взялась варить ему кофе. На самом деле ей не очень хотелось его отпускать. От этого немолодого, но явно очень сильного и спокойного человека веяло какой-то уверенностью в себе. Да и наличие рации, по которой непрерывно переговаривались какие-то хриплые голоса, оружия и формы в совокупности тоже действовали на нее благотворно. Она включила телевизор, попереключала каналы, пока кофе из кофеварки лился в чашку.

– Нет, вы видите? – возмутилась она, указав в экран. – Ни слова о том, что делается. Только у меня на глазах сегодня трижды стреляли, а по телевизору ни слова.

– Думаю, что скоро заговорят. Вы слышите, что творится? – Милиционер покрутил регулятор громкости на своей радиостанции. – Вот, слушайте… Люди никуда не успевают, никто не сменился. У нас есть раненые.

Действительно, рация не молчала ни секунды. Среди хрипа и помех Маша слышала обрывочное: «… Применено оружие… «скорую» не надо, труповозка нужна… сосед соседку… кровотечение, срочно «скорую»… мы не успеваем туда, у нас еще здесь…»

– Слышите, что творится? – кивнул на рацию майор. – Мы тонем в вызовах, никуда не успеваем, прошлая смена осталась на дежурстве, все, кто в кабинетах сидел, сейчас на улице, но в городе с каждой минутой ситуация все хуже.

– Кто это такие? – спросила его Маша. – Которые на людей бросаются?

– Я не знаю, – устало покачал он головой. – Упыри, вурдалаки, как хотите, так и называйте. Но я сам видел уже двоих, которые ели других покойников. Своими глазами, сегодня утром. А сейчас сам застрелил какую-то толстую тетку, которая полезла кусаться. Я бы в другой день ей бы просто подзатыльник дал, но дело в том… Я не верю, что она была живой. Она была мертвой, когда кусалась.

– Что вы имеете в виду? – чуть не подскочив на месте, спросила Маша.

– У нее было горло перегрызено, – с расстановкой ответил собеседник. – Не надо быть Склифосовским, чтобы понимать, что человек без гортани и сонной артерии не может быть живым. Моих знаний хватает, чтобы понять это. У нее вся кровь давно вытекла, а ее одежда была пропитана ею насквозь, как будто ее искупали. А она бросилась мне под машину и потом укусила меня.

– И что теперь? – прищурилась недоверчиво Маша. – Это покойники ожили или что?

– Как хотите, так и понимайте, – пожал широкими плечами майор. – А я думаю, что это ожившие мертвяки. Я два часа назад видел, как омоновец такому мертвяку, который доедал свою семью, с расстояния в метр выпустил в грудь весь рожок из автомата, а это тридцать пуль в него угодило, почти пополам перерезало, а тот только покачнулся.

– Но я сама видела, как Сергей Сергеевич застрелил того, на улице. – Маша показала рукой куда-то за окно.

– Он ему в голову выстрелил, значит, – согласно кивнул он. – Если в голову, то они сразу умирают, как обычные люди. Ребята в дежурке сказали, что видели одного, которого в метро поездом располовинило, так верхняя часть на руках ползла вдоль платформы и пыталась кусаться. Потом ему в голову стрельнули, и он сразу затих.

– Что же происходит? – спросила Маша, судорожно прижав руки к груди.

– Не знаю, – качнул тот лысеющей головой. – Грех наших ради, как у нас уже кто-то сказал.

Маша поставила перед майором большую чашку крепкого кофе, сахарницу, жестяную коробку датского печенья.

– Угощайтесь. Вы с молоком пьете?

– Нет, черный, только сахара побольше.

– Сахар вам сейчас нужен, – согласилась она. – Вы знаете, что кофеин без сахара почти не действует, как я где-то читала?

Где-то вдалеке за окном ударил сдвоенный гулкий выстрел. Маша даже не вздрогнула уже.

– Вы слышали? Из двустволки кто-то бабахнул, – сказал милиционер. – Люди защищаются, а начальство наше мудрое требует у них эти двустволки отобрать. А сами себя войсками окружают, и у каждого по взводу личной охраны, и это как минимум.

– Начальство у нас всегда было мудрым.

В комнате зазвонил телефон.

– Я подойду к телефону, а вы не стесняйтесь, угощайтесь. Если надо, я еще потом сварю.

– Все хорошо, спасибо. Я отдохну чуть-чуть, а то совсем расклеился от усталости. А у вас хорошо так, разморило.

– И на здоровье.

Маша прикрыла дверь на кухню, чтобы милиционер чувствовал себя спокойно, и сама пошла в холл, где висел на стене телефон.

Сергей Крамцов

20 марта, вторник, днем

Машин было совсем немного, как будто рабочий день и не наступал. Пару раз через приоткрытое окно я слышал отдаленную стрельбу. Один раз стреляли очередями, второй раз явно бухали дробовики. Немногие прохожие, быстро идущие по тротуарам, при звуках стрельбы вжимали головы в плечи и ускоряли шаг. До Ленинградки мне удалось добраться от проспекта Мира минут за десять, максимум пятнадцать, что для часу дня в Москве, в будний день, просто невероятно. Возле стадиона «Динамо» стояло множество милицейских машин, пара омоновских автобусов. Здесь тоже что-то происходило.

Я проехал дальше. После стадиона было вообще пусто на улице, а уже подъезжая к огромному зданию автодорожного института, я увидел двух бредущих вдоль по улице зомби. И что делать? Пустить их гулять дальше или рискнуть проблемами с милицией, но спасти их будущих жертв? Вот вопрос вопросов, когда законы расходятся с разумом. По логике, один гражданин должен спасать других, если имеет оружие и умение его применить. А по правилам я буду крутом злодеем и положительным персонажем стану лишь в том случае, если наплюю на все. Плевать не хочется.