Фрагментация памяти - Жанна Пояркова

Остался.

Мы валялись на полу и смотрели записи Трэя Робертса — Стар собрала их все.

— Тот, кто попробовал вкус бунта, ощутил огонь революции, никогда этого не забудет. Любой, кто хоть раз видел, как горят торговые центры, как вверх взметаются клубы дыма, несет в себе семя огненного взрыва, приближает пламенный шторм. Ничто не сравнится с красотой пылающего мира. Этому невозможно сопротивляться, пожар захочется увидеть снова и снова.

Глава клоунов-поджигателей был заговорщиком, с которым ты вступил в преступные отношения. Одна его речь делала сообщником, хотя Трэй Робертс давно был уничтожен, как и все пироманы. Исчезающие в огне стены, съеживающиеся упаковки, мерный гул вошедшего во вкус пламени заводили.

В тот момент, когда мы собрались вчетвером, над нами опустился невидимый защитный купол. Вероятность оказаться вместе стремилась к нулю, но теперь она была достигнута, и стало понятно, что даже если мы разойдемся, внутри нас необратимо повернулись шестеренки. В утробе города возник новый механизм. Я не мог понять, что отвечало за необычное восприятие мира, но это произошло — Тиа-сити стал другим. Точно так же я не знал, что выйдет из затеи с Рейтингом, но объективная, мрачная реальность превращалась в реальность для купола, внутри которого процент возможного менял значение. Приход Мэда стал последним компонентом, запустившим реакцию, цепь дальнейших событий.

Никто из нас, включая Гарри, не был хозяином положения. Хозяином стало нечто невербализуемое, сплетенное из многообразия ощущений и окончательно не наладившихся связей. Мы помогали друг другу понять то, что, в силу множества причин, в одиночку понять не могли. Эйфория Стар, прищур Гарри, загадочность Мэда настолько далеко отстояли от всего, что варилось в Тиа-сити, что наша особость, избранность не пресекались даже интересом рыжей к джокеру. Стар выглядела так, будто нашла что-то невероятное.

Жизнь разделилась на две половины — до и после мятежа. Крестовый поход на «Тьму на троих» подменил безобидную шутку на войну. Ощущение пребывания на грани распада и нынешнего возвращения с этой границы, обнажившийся скелет Среды, — это нас безнадежно отравило. Наркотик, подсаживающий с первого раза, видение бунта, ударяющая в голову уверенность, что в твоих руках вселенский рычаг. В этом чувстве содержалось нечто подлинное, необузданное и дикое. Если раньше все представляло для меня смутно-враждебную наклонную плоскость, на которой я пытался удержаться, чтобы окончательно не свалиться в выгребную яму, то теперь, несмотря на ступор после психического удара, были «мы» и были «они». Появились полюса, меридианы, система, смысл, направление.

Я попытался обнаружить аналог нашей группы в Сети, но нашел только описание новых луддитов во главе с Рочестером и геймерских команд. Основная часть публикаций касалась KIDS. Множество атак и выпадов, которые я привык считать незаконными, оказались ширмой. Складывалось впечатление, что все, с чем я рос в мертвом городе, побираясь на улице, — это идеальный порядок вещей. Движение сопротивления отсутствовало как класс, и я осознал это только теперь, глядя на размалеванного Робертса, зажигающего своими словами не хуже огнемета. Он был памятником, последним из храбрых, реликтом, не сознающим или не желающим сознавать мощь вирта.

Рыжая скользила туда-сюда по комнате, иногда посматривая на задремавшего джокера. Мне казалось, что она с удовольствием стала бы его телохранителем или любовницей, а, может, снимала мерки для образа в очередном вирт-клипе. Мэд беззащитно свернулся на кровати, неровно натянув на себя одеяло, слегка приоткрыв рот, и выглядел достаточно глупо.

Стар вышла на балкон, я последовал за ней. Волосы, мягкое рыжее руно, ползали по шее и щеке. Узкие скулы, огромные глаза инопланетянина, вмещавшие в себя руины Тиа-сити и проволочное небо, легко стареющее и молодеющее лицо.

— Ты заметил, насколько он красив?

— Да. Есть что-то такое, хотя я не понимаю твоей завороженности, — нехотя признал я.

— Он… — она с трудом подбирала слова, — кажется совершенно чистым. Полностью крадет внимание. Мне нужно узнать о нем все.

— Еще будет возможность, — я усмехнулся.

— Я хочу тебя.

Она выглядела дерзко. В облике было два центра тяжести — огромные глаза и тяжелые ботинки, все остальное представлялось как стержень, не имеющий особого веса. Глаза были наполнены грязным малахитом. Я был уверен, что она снова развернется и уйдет, но Стар вдруг оказалась рядом. Одно движение ладони, пальцами по позвонками, — и она прогнулась на руке, рыжая ящерица, покусывая мои губы и шипя. Мы вдавливали чужую кожу ногтями, губами, острыми костями худых бедер, как будто сомневаясь в том, что они действительно существуют. Кожа саднила от царапин, когда она выскользнула из рук.

— Есть мысли по поводу Реи?

— Есть мысли по поводу тебя.

— Предлагаю порыться в архивах храмов, — раздался голос Гарри из комнаты. — Фанатов много, что-то из их религиозных баек может пригодиться.

Я так не считал, но мешать не стал, размышляя о новой «вилке». Мне не хватало знаний сложных дисциплин — биомеханики, теории волн, но личный опыт с «Тьмой на троих» говорил о том, что психика подвергается необратимым изменениям. Музыка не воспринималась как живой, изменяющийся материал, — она превращалась в сладострастный фон. Творцы вирта могли делать с игроком все, что заблагорассудится. Надежда на запах собственного напалма в мире, нарисованном лучшими вирт-художниками, тяга к скрипу кожи, к звуку тщательно воссозданной флейты или зубодробительному грохоту искусственных штурмов провалилась, обернувшись клеткой, контролируемой незнакомцами. Заповедник испортили еще задолго до того, как мы успели туда победоносно ворваться.

В прежние времена лидирующее положение в организации игрового бизнеса формально занимала CPL (CyberAthelete Professional League), позднее перешедшая в полное владение Корпорации и упраздненная за ненадобностью. Сетевые игры существовали давно, как и виртуальные вселенные, в которых не было нужды соревноваться. Многих последний расклад удовлетворяет — они стремятся стать другим человеком, пусть таким же клерком в мире-дубляже; главное — не собой. Думать чьи-то мысли, жить чьей-то жизнью. Миры-эмуляции разных эпох вроде понравившегося мне Нью-Йорка тоже относятся к этой категории. Если мир увлекает настолько, что окружающее меркнет, достаточно заплатить за полную подключку, чтобы навсегда забыть о земных развалинах.

Турниры и Рейтинг — закономерное развитие курируемых CPL битв. Ранее они проходили под эгидой компаний-производителей «железа», игр, периферии и были связаны между собой только идеей популяризации игр и участием широко известных игроков. Турниры предназначались для тех, кому необходимо почувствовать противника, подняться на пьедестал, победить. Появилась прослойка профессионалов, зарабатывающих на жизнь исключительно схватками в вирте, — и огромная масса фанатов и последователей. Но никто и не подозревал, какой бум начнется после изобретения Среды.

ИС перечеркнула все остальные развлечения, потому что включала их в себя и давала много больше. У нее не было конкурентов. Постепенно фокус существования переместился в цифровой мир, давая Корпорации полную власть над горожанами. Большинство из тех, кто пытался прорваться в лучшую сотню Рейтинга, стали потребителями и мечтателями, приносящими доход. Корпорация брала плату за аренду игровых уровней, позже у нее появилась собственная армия, а еще спустя некоторое время она вобрала в себя функции правительства. Те, кто выступали против высокотехнологичного досуга, преследовались.

Договор между Корпорацией и игроком символически выражается в покупке ключа. Ключ либо дает возможность играть в течение определенного времени, либо реагирует на падение позиции в общем рейтинге ниже определенной отметки. Как только ты достигаешь нуля, ты вылетаешь к чертовой матери. Выживает сильнейший. Все, как у Дарвина. Стоит тебе опуститься ниже черты, как ты лишаешься возможности проникать в турнирную сеть, на тебя вешают клеймо лузера, былые успехи стирают, а прославленное ранее имя снова доступно в общем котле. Для того, чтобы понять всю трагедию потери Имени, нужно сдать почку и продать жилье ради того, чтобы оплатить за участие в турнирах. Многие после вылета из таблицы осуществляли немедленное харакири. Авторитет в Рейтинге стоит недешево, за ним скрываются обман, дьявольское упорство, фанатичность человека, боящегося снять очки и оказаться в задрипанном сарае. Новичкам оставляют адаптационный период две недели, в течение которого их проигрыши не воспринимаются, потом они не имеют никаких поблажек и преимуществ.

Я впервые подумал, что нам с Гарри повезло, что мы поздно увидели возможности Среды. Она еще воспринималась двояко, была новой, потому что в урезанном варианте «Гейта» все же захватывала гораздо меньше. Мне хотелось расспросить Стар, но что может дать психодизайнеру Нью-Йорк, слепленный из драных лохмотьев информационной Мекки? Картины, которые можно видеть, пролетая по автостраде на машине с открытым верхом, котел из самых разных рас и народов. Танцующая берберка запрокидывает голову, ярко-желтое платье подается, словно парус. Стриптиз ночных улиц, танго тусклых фонарей, варьете из разномастных торчков, клавиши расстроенного пианино, тихое шлепанье босых ног и везде — стекло. Люди раздеты, в них нет ни железа, ни вирта, и обнаженное, беззащитное безумие непривычно. Этикетки от пива, склянки, газеты с букашками печатных букв, — все это и множество других вещей, которые никто не брал в руки добрые сотни лет. Коричневатые дома, набитые окнами, бешеные зигзаги мостов, алый кордебалет вывесок, черная кожа и сомбреро, джаз, написанный ревом моторов, трубами, переходами, пожарными лестницами, и вода пахнет водой, пахнет кожаными куртками, джанком и свежими металлическими струнами…