Кто-то должен умереть - Анна Малышева

– А к чему тебе вообще работать? – последовал неожиданный ответ.

Мария опустила зеркальце, взглянула на мужчину, чтобы проверить – не улыбается ли тот, и вдруг рассмеялась.

– Так! Ты хочешь сказать, что будешь давать мне деньги?! Я правильно поняла?

Теперь Борис в самом деле заулыбался. Он поманил ее к себе, и Мария присела на край постели. Небрежно обняв ее за талию, он заставил женщину наклониться и поцеловал в уголок еще не накрашенного рта:

– Именно это я и предлагаю. К черту твою работу. Мне надоело, что я не высыпаюсь.

– Постой! Как это тебе успело надоесть? Всего первый раз! Вчера я сама проспала!

– Значит, буду не высыпаться, – упрямо возразил он. – Мне так рано вставать ни к чему.

Женщине нравилось, что он говорит об их будущем, и еще больше льстило, что ей предлагают содержание. Это было в ее жизни впервые. Она считала себя абсолютно самостоятельной, гордилась этим, но в глубине души, как и любая женщина, мечтала о покровителе. О ком-то сильном и надежном, кто явится однажды и решит все проблемы, взвалив их на свои плечи. Но сдаваться с первого выстрела она вовсе не собиралась.

– Это легкомысленно, – сказала Мария, сдержанно ответив на поцелуй. – Ты ведешь себя… Как ребенок. Сегодня я уволюсь, завтра мы расстанемся, и что дальше?

– Завтра мы не расстанемся, – все еще с улыбкой ответил он.

– Ну, через месяц, – она говорила шутливо, но в то же время тревожно искала в его глазах хоть намек – сколько они будут вместе? Какой срок он запланировал? Его темные глаза смеялись – и были на удивление непроницаемы. На миг женщине показалось, что все сказанное было не больше, чем шуткой.

– Надеюсь, что и не через месяц, – легко ответил он. – Знаешь, я консерватор.

– А через сколько месяцев ты бросил Юлию?

– О боже… – Его руки разжались, и Мария, освободившись от объятий, выпрямилась и встала. Она хотела гордо взять сумку и сказать на прощанье, чтобы Борис при уходе захлопнул дверь как следует… Но вместо того стояла посреди комнаты, будто забыв дорогу к входной двери. Она в самом деле не знала, идти ли?

– Кажется, у нас был уговор, – сказал он наконец. – Долго ты будешь меня мучить?

– Извини. Но я не могу бросить работу, которая меня кормит, только из-за твоей прихоти.

– Дай сигареты, – последовал приказ. Женщина в сердцах схватила пачку и швырнула ее на постель, за нею метнула зажигалку:

– На!

– Нечего сказать, сервис, – Борис хладнокровно закурил. Мария готова была зашипеть от ярости. Что бы она ни говорила, что бы ни творила – он оставался спокоен. Единственное, что выводило его из равновесия, – это упоминание о бывшей любовнице.

– Мне не нравится, как ты ко мне относишься, – она взяла сумку. – Ты меня совсем не уважаешь.

Мужчина прищурил от дыма один глаз, вторым уставился на нее и сказал, что всегда поражался – почему практически всем женщинам после секса требуется уважаение? Это что – какая-то болезнь? Ему вот лично ничьего уважения не надо. Ни до, ни после, ни тем более во время…

– Если я хочу тебя содержать, то это значит, что я о тебе забочусь, дурочка, – совсем уж пренебрежительно сказал он. – Если для тебя это унизительно, значит, тебе вообще мужика не нужно. Радовалась бы!

– Юлию ты тоже содержал?

– Иди на работу.

Его голос прозвучал так резко, что Мария вздрогнула. Опять. Опять она вовремя не остановилась, но что делать, если эта женщина не идет у нее из головы! Особенно после того, что сказала ей Настя. Чужая жена. Любовница Бориса. Самоубийца. Она не могла забыть того вечера, когда увидела пару за соседним столиком. В них не было ничего необычного, в этих людях, но они почему-то приковывали взгляд. Мужчина был равнодушен – и это равнодушие стало ей уже знакомо. Он казался таким, если его что-то бесило. Женщина тоже выглядела совершенно спокойной и как будто даже отрешенной от действительности… Но в этой отрешенности была еще и обреченность. Ее ссутуленные плечи, погасший взгляд… Взгляд человека, для которого все уже было кончено. Разве могла она его забыть?

– Может быть, приду в обед, – сказала Мария, останавливаясь на пороге комнаты.

– Меня уже не будет.

– Да? – она замялась. – Тогда, пожалуйста, закрой как следует дверь. Просто захлопни, когда будешь уходить.

– Хорошо. – Он стряхнул пепел – прямо на пол. Мария помедлила еще секунду и молча ушла.

То, что она проделала в последующие два часа, можно было бы назвать результатом сильного внушения. Мария сознавала каждый свой шаг, но действовала как будто под гипнозом, повинуясь чужой воле. Еще переступая порог магазина, она думала лишь о том, как будет лгать начальству. А уже через десять минут горячо спорила с директрисой, утверждая, что она не крепостная и имеет право уволиться в любой момент.

– Почему ты не предупредила? – возмущалась директриса. – Вот так взять и… Случилось что-нибудь?

– Я имею право или нет? – возмущалась в ответ Мария. – Что вообще за разговоры на тему морали? Ухожу и все.

– Нашла другую работу?

Мария собралась соврать, но тут у нее мелькнула блестящая мысль. Все сослуживицы отлично знали о ее одиночестве. Она была среди них белой вороной – у каждой имелся либо муж, либо любовник, либо и то, и другое, не говоря уже о детях…

– Выхожу замуж, – величественно сказала Мария, с удовольствием наблюдая за произведенным эффектом. – А у мужа своя фирма, он не хочет, чтобы я работала. Он сказал, что если я буду так рано вставать, то он не будет высыпаться, потому что приезжает в офис только к двум часам.

И продолжила написание заявления об уходе. О работе в тот день не было и речи. Мария усадила перед компьютером молоденькую девушку, прежде бывшую на подхвате, наскоро показала нужные файлы, сунула ей под нос пухлые папки и посоветовала начальству поскорее обзавестись настоящим специалистом, иначе начнется хаос. Она никогда бы не поверила, что сможет говорить о работе, которой прежде отдавала всю себя, с таким олимпийским равнодушием. Женщина невольно копировала манеру любовника, и это отлично помогало избавляться от угрызений совести. С нею даже не спорили – так она потрясла сослуживиц, привыкших, что всегда молчаливая Мария потихоньку увядает среди них, как никем не любимое, забытое растение в горшке.

– Вы в самом деле выходите замуж, Мария Степановна?

– Да, в следующем месяце, – небрежно отвечала она. – Девочки, милые, сейчас времени нет, мне к портнихе. Забегу после обеда.

Она торопилась домой, в надежде, что Борис все еще валяется в постели, но ее ждало разочарование. Квартира уже была пуста, и приготовленная по дороге речь пропала даром. Она отыскала его визитную карточку и набрала номер мобильного телефона.

– Я уволилась, – радостно сказала Мария, услышав ответ.

– Ну и хорошо, – раздался его приглушенный голос. – Я заеду вечером.

– Ты рад?

– У меня деловая встреча.

Он дал отбой, и Мария опустила трубку с растерянной, глуповатой улыбкой. У нее было чувство, что она сделала что-то очень важное. Неизвестно лишь – во благо себе или во зло? На миг женщину охватила паника. Сколько она себя помнила, жизнь была наполнена работой, работой, работой… Теперь образовалась зияющая брешь, в которую тянуло жутковатым сквозняком перемен. Было и сладостно, и страшно. Она впервые ощутила, что полностью зависит от другого человека, и неуверенно сказала себе, что, наверное, это и есть настоящая любовь.

– Знаете, Настенька, об этом нужно предупреждать! – голос звучал начальственно, что впрочем, не было для девушки диковинкой. Кто угодно мог мнить себя ее начальством, исключая разве уборщицу да Антона. Девушка слушала спиной, возясь с кофеваркой. Варить и разносить кофе также входило в ее многочисленные обязанности.

– Я не могла позвонить, – глухо ответила она.

– Что за новости? Можно подумать, вы без сознания лежали!

Настя не ответила. Вторник начался с разноса на работе, и было похоже, что в течение дня накал страстей не спадет. Вчера она была очень нужна – потребовались какие-то бумаги, которые без нее никто не мог найти. Хотели позвонить Насте домой, но не нашли ее телефона – все данные о работниках хранились у нее же, в ящике под ключом, а ключ она по рассеянности унесла в пятницу. Вышел скандал.

– Если вы так будете относиться к работе, то… – продолжала долбить начальница, которая, в сущности, была не такой уж важной шишкой – она лишь совмещала должности бухгалтера и кассира в этой небольшой фирме. И тут девушка не выдержала. Сказались расстроенные нервы, накопившаяся усталость, две почти бессонные ночи… Она обернулась и заявила, что больше здесь не работает.

– Ты с ума сошла? – растерялась та, почему-то перейдя на «ты».

– Ничуть. Я не хочу тут больше работать.

– То есть… Увольняешься?

– И нечего на меня кричать! – выпалила Настя, хотя никто на нее не кричал – скорее это она сейчас излишне повысила голос. Бросив кофе на произвол судьбы, девушка бросилась к столу и кое-как сочинила заявление об уходе. Немедленно направилась в кабинет к директору, который лично принимал и увольнял всех, кого ему вздумается, напором взяла его, не обращая внимания на посетителя, заставила поставить подпись и удалилась, сопровождаемая бухгалтершей, которая кричала ей вслед, что, согласно договору, Настя должна была предупредить о своем уходе за два месяца, чтобы успеть передать дела другому секретарю.