Фима и всё. Том 1 (СИ) - Анна Гращенко

— У тебя уже есть какие-то идеи, тётя? — встрепенулась Фима. — Не зря же расспрашивала о том, что где лежало.

— Это, крошка, направление мысли, не более того. Если мы узнаем, что именно в ваших конспектах было ценно, это может дать много ответов.

— А если не хватит маны?

— Чего не хватит? — тётушка Негомила подняла бровь.

— Волшебства.

— Вся моя сила будет твоей в таком случае, детка. А пока я пойду помогу на развалинах, хорошо?

— Конечно, тётя, ты нужна там, — задумчиво пробормотала Фима, уже не глядя на опекуншу.

Она внимательно уставилась на стол перед собой. Провела руками по скатерти, которую когда-то вышивала сама, вкладывая в каждый стежок свои тепло и любовь.

— Как же мне поговорить с тобой? — протянула Арифметика, обращаясь то ли сама к себе, то ли к скатерти.

Она поднялась и погладила спинку стула:

— Трогал ли тебя кто-то ещё сегодня?

Обошла стол по кругу, нежно проводя кончиками пальцев по его поверхности. Осторожно коснулась уже остывающего самовара, прошлась пальчиком по ободку чашки, подошла к окну. Глядя на то, как тётушка разговаривает с сородичами, прочесавшими уничтоженные теплицы вдоль и поперёк, Фима прижалась к раме и обратилась к окну:

— Глядел ли кто-то в тебя, когда самое любимое место моего близкого человека превратилось в руины, а другой человек заглянул за черту жизни?

«Да», — раздалось у неё в голове почти неслышно. Ведьма Арифметика мягко повела плечами, благодарная тому, что дом по-прежнему любил её и принимал. Благодарно кивнув, девушка вернулась за стол и схватила один из чистых листов. Ручку пришлось поискать: одна пропала окончательно, а вторую — Красиборову — она отыскала под буфетом. Наконец, девушка вновь наполнила чашку остатками мятного чая и устроилась на массивном стуле.

Она ещё раз погладила скатерть, даже прижалась к ней щекой, а потом шумно вздохнула и принялась рисовать. Рука её двигалась сама и на первый взгляд страница заполнялась сумбурными каракулями. Но Фима продолжала рисовать, линии накладывались друг на друга, и через какое-то время ведьма уже могла различить причудливую пузатую четвёрку.

«Хм… Четыре этапа, элемента? — размышляла она про себя, поворачивая рисунок то так, то эдак. — Только лишь вещи смогут мне что-то рассказать, но как бы мне почувствовать то же, что и они… Да и возможно разве такое?»

Вдруг Фима замерла и нахмурилась. Пазл начал складываться у неё в голове, идея уже вертелась на языке. И когда спустя примерно полчаса тётушка Негомила тихонько заглянула в комнату, боясь помешать творческому процессу племянницы, заклинание было готово.

— Тётя, мне нужно олово, много олова! И твоя сила, в одиночку тут не хватит резерва никому из ведовского народа. Даже тебе или Паш Пашичу.

— Ого, — только и выдала тётя.

Она как никто понимала: раз, по мнению племянницы, есть риск, что саму Негомилу разорвёт магия на части, если та попытается выполнить заклинание одна, то им предстоит что-то поистине опасное и прекрасное. Ведь резерв силы у любительницы модных нарядов был самым большим по всему краю. Что ж, давненько она не испытывала такого приятного волнения и азарта.

— Сколько? — спросила она, справившись со своими чувствами.

— Сколько есть, — Фима оживлённо вносила последние штрихи в текст. — Слитков пятьдесят хотя бы.

— Хорошо, — Негомила кивнула и, не сказав больше ни слова, вновь оставила племянницу одну.

Быстрее принесёт что та попросила — быстрее они начнут творить большую магию. Она чувствовала зуд в конечностях и центре живота. Негомила грезила такими моментами. Чем сложнее и рисковее заклинание — тем больше ей нравилось быть ведьмой.

Фима взволновано пересматривала свои записи: всё ли верно? Нет ли несостыковок? Ошибка в таком большом заклинании может стоить им с тётей жизней. Но строчки, схемы и рисунки снова и снова складывали в идеальный узор в её глазах. Элементы волшебства вставали рядом друг с другом, будто стежки вышивки, и вместе образовывали изящные цветы гладью. Такие же, как те, что украшали скатерть, которую ведьма намеревалась расспросить обо всём.

Тётушка вернулась довольно быстро — к их удаче, она обнаружила большой запас олова в аптекарском подвале. Этот мягкий металл Александр использовал во многих рецептах и оберегах, так что того всегда было вдоволь. Негомила зашла первой, а вслед за ней плавно заплыла в гостиную огромная пирамида из ярких серебристых слитков.

— Что ещё? — учтиво спросила старшая ведьма.

— Вот, — Фима протянула длинный список.

— Мелисса, ну конечно! — воскликнула тётушка, читая перечень ингредиентов. — Детка, но боюсь, подснежников уже не найти.

Фима на секунду вскинула голову и задумалась. Она молча достала из волос маленький стебелёк с белым колокольчиком на конце и положила его на вершину оловянной пирамиды со словами:

— Этого хватит.

— Детка, ты их уже спасла. Своих ребят. Расслабься хоть на каплю.

— Нет, тётя, — отрезала Фима жёстче обычного. — До спасения ещё далеко, пока я только беду на них навлекла, — она подняла на тётю грозный взгляд. — Но они не уйдут. Те, кто это сделал.

— Моя ты кровожадная зайка, — с умилением вздохнула тётушка. — Скоро вернусь.

Подготовка заняла почти полчаса. Первым делом они настроили объединение сил. Фима чуть не задохнулась, когда ощутила бурные волны волшебства, которые содержало в себе тело тёти. Её собственная волшебная заводь показалась ей теперь просто лужицей, собравшейся в зверином следе посреди леса. Но, как бы то ни было, теперь у девушки был шанс использовать этот будто бы бесконечный магический резерв. И ей должно было его хватить.

Сначала Фима методично переплавила теплом рук оловянные слитки в книги, тетради и ручку. Муляжи пропавших вещей она разложила как можно ближе к тому, как те лежали ранее. Когда результат девушку удовлетворил, она смешала десяток трав, перемалывая каждую веточку в ступке и шепча при этом нужные слова. С мелиссой она поговорила об одном, с листьями тюльпанового дерева — о другом. Закончив с этим этапом, ведьма залила травяной порошок мягким воском и с благоговением нанесла получившуюся эластичную массу на веки. Та зашипела и начала стремительно впитываться. Девушка поморщилась от щипания с покалыванием, но стиснула зубы и терпела. Тётушка Негомила последовала её примеру. Когда веки перестало колоть, Фима зажмурилась и принялась ходить по комнате, касаясь поочерёдно стола, стульев, окна и стен — всего, до чего могла и считала нужным дотянуться. При этом она приговаривала:

— Зрети мять обонь пол, дроуг. Зрети мять, мять зрети, дроуг со обонь пол.

Какое-то время ничего не происходило, пока комнату не наполнил лёгкий гул. То вибрировали оставшиеся оловянные слитки рядом со столом. Арифметика чувствовала уже, как сильно разволновался океан тётушкиных сил. Он