Позолота - Мейер Марисса

Она обежала площадь и, стараясь держаться в тени, подошла к боковой двери ратуши. Серильда любила это время года – с окон снимают доски, выпускают изнутри душный, затхлый воздух. Каждая травинка, каждый полевой цветок – будто сама надежда, обещание чего-то нового от Эострига. На рынке появляются первые весенние овощи – свекла, редиска, зеленый лук – и страх голода отступает.

Но в этом году она могла думать лишь о Дикой Охоте, чья тень нависла над ней.

Только она хотела постучать, как дверь приоткрылась. Отец встретил ее встревоженным взглядом.

– За тобой никто не следил? – шепотом спросил он, впуская дочь и затворяя дверь.

– Не знаю, – сказала Серильда. – Не могла же я крутить головой, высматривая нахткраппа. Это выглядело бы слишком подозрительно.

Отец кивнул и обнял ее.

– Все хорошо. Здесь мы в безопасности.

Он будто пытался убедить не только ее, но и самого себя. Затем он подтащил к двери ящик, полный кирпичей.

В помещении, которому предстояло стать палатой городского совета, отец расстелил одеяла и зажег свечу, разгоняя густую, как смола, темноту. Они почти не разговаривали. За последние недели они во всех подробностях обсудили свои приготовления, страхи, планы. Теперь оставалось только ждать, когда закончится Воронья Луна.

Серильда не верила, что сможет уснуть, но все же свернулась калачиком на жестком полу, подложив под голову вместо подушки новый плащ. Она пыталась убедить себя, что у них все получится.

Наверное, слуга Эрлкинга снова приедет за ней на мельницу. Или, если за ними шпионили, за ней могут явиться и в гостиницу Мондбрюка. Но там они ее не найдут. И ни за что не догадаются, что она здесь, в этом огромном пустом зале, полном необструганных досок и тачек с кирпичом и камнем.

– Погоди, чуть не забыли! – спохватился отец и вынул свечу из медного подсвечника. Он наклонил ее так, чтобы растопленный воск капал на пол. Вскоре набралось достаточно, и когда воск начал остывать, Серильда скатала шарики и залепила себе уши. То же самое сделал и ее отец.

Мир вокруг них будто схлопнулся. Ощущение не из приятных, но эта предосторожность была необходима – они не должны услышать зов Охоты. Наступила полная тишина, но теперь в голове у Серильды, не успела она опустить голову на плащ, подняли шум ее мысли.

Ее мама.

Эрлкинг.

Золотая пряжа и бог смерти, девы-моховицы, убегающие от гончих.

И Злат. Он так смотрел на нее… Как на чудо, а не на проклятие.

Она закрыла глаза и взмолилась, чтобы поскорее заснуть.

Сон пришел и сморил Серильду, но посреди ночи ее вдруг разбудил приглушенный грохот, где-то совсем рядом с ее головой. Она распахнула глаза. Уши наполнял глухой рев. Она в недоумении смотрела на незнакомые стены, тускло освещенные неверным светом.

Серильда поднялась и заметила упавшую свечу, которая катилась по деревянному полу. Ахнув, она схватила плащ и набросила на пламя, чтобы затушить его, пока не начался пожар.

Но за миг до того, как наступила темнота, Серильда успела заметить, как отец, спотыкаясь, побрел куда-то.

– Отец! – окликнула она его, не понимая, кричит или шепчет. Вскочила на ноги, позвала снова.

Уже взошла луна, глаза Серильды начали привыкать к свету, проникающему сквозь три небольших окна, в которые еще не вставили витражи.

Отца нигде не было.

Серильда пошла в ту сторону, куда и он, и наступила на что-то мягкое. Нагнувшись, она подняла кусочек воска. У нее сжалось сердце.

Охота?

Неужели их все-таки нашли?

Нет. Наверное, отец просто ходит во сне.

Наверное…

Схватив плащ и башмаки, Серильда выбежала в просторный зал за комнаткой, где они расположились на ночлег, и увидела, как в дальнем углу мелькнул силуэт отца. Серильда бросилась за ним, окликая снова и снова.

Отец медленно брел к главным дверям, выходившим на городскую площадь. Тяжелые стрельчатые двери на время строительства заколочены досками. Серильда увидела, как отец схватил большой молоток, оставленный рабочими, и одним ударом разнес первую доску.

– Отец! Перестань! – крикнула она в ужасе. Уши ее были залеплены воском, но она знала, что отец должен ее слышать. Однако он не обернулся.

Рукоятью молотка подцепил и оторвал еще одну доску от резных дверей. И еще одну.

Серильда подбежала и схватила отца за руку.

– Отец, что ты делаешь?

Мельник обернулся, но, увидев его блуждающий взгляд, она поняла: отец ее не видит. На лбу у него выступил пот.

– Отец!

Странно усмехнувшись, он несильно толкнул ее рукой в грудь.

Серильда попятилась.

Отец распахнул дверь и выбежал на улицу. Дрожа всем телом, она кинулась следом. Двигаясь все быстрее, он перебежал через площадь к гостинице, где они останавливались. Луна заливала площадь серебряным сиянием.

Серильда была уже на середине площади, когда поняла, что отец направляется не к парадному входу в гостиницу, а к черному ходу, и ускорила шаг. Обычно поспевать за отцом было несложно – ноги у нее были длиннее, а мельник был не из тех, кто любит торопиться. Но сейчас, обегая фонтан посреди площади, она совсем запыхалась. Наконец, Серильда завернула за угол гостиницы… и замерла.

Отец исчез.

– Папочка! Где ты? – позвала она дрожащим голосом. Затем, стиснув зубы, вытащила из ушей комки воска. Звуки обрушились на нее, хотя ночь стояла тихая, гуляки давно разошлись по домам.

Где-то неподалеку послышалось шарканье. Серильда поняла, откуда идет звук – из конюшни, общей у гостиницы и соседних заведений. Она пошла вперед, но не успела сделать и пары шагов, как появился ее отец, ведя в поводу Зелига.

От растерянности Серильда отступила. Отец закрепил уздечку, но не стал надевать на Зелига седло.

– Что ты делаешь? – спросила она, задыхаясь от волнения.

Его пустой взгляд снова скользнул по ней. Затем, поднявшись на валявшийся рядом ящик, он ловко вскочил на спину Зелига с проворством и силой, которыми – Серильда была уверена! – давно уже не обладал. Он дернул поводья, и старый конь помчался вперед. Серильда едва успела отскочить к стене конюшни, чтобы не попасть под копыта.

Ошеломленная и напуганная, она бросилась следом, умоляя отца остановиться.

Далеко бежать не пришлось.

Выбежав обратно на площадь, она резко остановилась.

Отец и Зелиг ждали ее.

А вокруг них кружила Дикая Охота. На их фоне Зелиг выглядел маленьким и жалким, хотя и приосанился, стараясь походить на могучих боевых коней.

Серильду замутило от страха. Она поймала на себе взгляд Эрлкинга. Король верхом на величественном скакуне возглавлял охотников. Одна лошадь была без всадника – черная, как чернила, с белой гривой, в которую были вплетены цветы красавки и веточки ежевики.

– Как славно, что ты решила присоединиться к нам, – с недоброй улыбкой промолвил Эрлкинг и поднес к губам охотничий рог.

Глава 21

Все это могло быть только сном. Правда, за последние недели с Серильдой произошло столько необычного и сверхъестественного, что граница между правдой и вымыслом с каждым днем становилась все тоньше.

Но это…

Сон, кошмар, фантазия, ужас, смешанные воедино.

Серильде дали лошадь, чья сила и мощь, казалось, перелились в ее собственное тело. Она скакала вместе с остальными прочь от города и чувствовала себя неуязвимой. Рядом мчались адские гончие. В глазах все плыло, и Серильда даже не была уверена, касаются ли земли копыта ее лошади. Всадников направлял свет Вороньей Луны и потусторонний вой гончих. Они перепрыгивали реки. Пролетали мимо крестьянских домов с темными окнами. Проносились над пастбищами, заросшими травой, свежевспаханными полями и склонами холмов, покрытыми первыми весенними цветами. Ветер, бьющий в лицо, пах чем-то сладким и чуть-чуть соленым. Серильда не знала, где они. Возможно, уже на берегу океана – хотя проскакать такое расстояние за столь короткое время было невозможно.