Кратер Эршота. Фантастический роман - Вячеслав Пальман

Взяты на изготовку ружья. Но что может сделать ружьё с этими четырехметровыми косматыми предками слона?

Усков прошептал одно только слово: «Спокойно!..» Новый шорох возник в кустах. Между ног гигантов неожиданно появилась фигура человека. Да, человека!

Он был с ног до головы одет в коричневые шкуры. Длинная, почти до пояса, белая борода, свисающие с непокрытой головы такие же белые и мягкие волосы, чуть колышимые ветерком, внимательные и в то же время изумлённые глаза — вот первое, что увидели ошеломлённые разведчики. Картина была настолько фантастична и нереальна, что люди даже не в состоянии были говорить и удивляться. Они молчали.

А человек продолжал стоять между двух мамонтов, опершись на изгибы бивней. Он с не меньшим удивлением смотрел на пришельцев, внезапно появившихся в его владениях. Затем, с трудом разжимая губы, проговорил глухим, но твёрдым голосом:

— Кто вы? И как вы сюда попали, господа?.. Усков опустил ружьё, сделал шаг вперёд, улыбнулся и протянул руку. Он произнёс фразу, которая удивила всех и в то же время сразу разрешила все загадки:

— Мы… мы рады вас видеть в добром здоровье, товарищ Сперанский…

Глава шестнадцатая

Старик закрыл лицо руками и зашатался. Борис бросился к нему, взял его под руку. Сперанский заплакал. Скупые стариковские слезы просачивались между пальцами, глухие рыдания вырывались из его груди.

Он что-то бормотал сквозь слезы, пожимал руки незнакомцам и пытался улыбнуться. Это ему не удавалось. Разведчики окружили старого человека, не зная, как быть, что ему сказать. Потрясены были обе стороны. Сперанский прожил почти тридцать лет в одиночестве, и вдруг — люди! К тому же пришельцы из далёкого полузабытого им мира знают его, называют его по имени, называют «товарищ»…

— Дорогие друзья, извините меня за слабость, тысячу раз извините… — глухо говорил он. — Кто бы вы ни были, господа, в вашем лице я приветствую своих долгожданных избавителей. Вы не можете себе представить моё состояние… Я благословляю этот счастливый день и бесконечно рад видеть вас, товарищи…

Широко расправив плечи, он обнял и поцеловал Ускова, потом всех его спутников. Слезы не переставая катились по морщинистому лицу старика. Хватай-Муха тоже плакал, счастливо улыбаясь сквозь слезы. Петя, отвернувшись, кусал губы и украдкой вытирал глаза. Какая встреча!.. Кто бы мог подумать, что на дне кратера они встретят человека, которого считали погибшим, в гибели которого не сомневались, потому что сомневаться нельзя было!

Когда наконец все немного успокоились, Усков снова торжественно протянул Сперанскому руку:

— История ваша стала нам известна совсем недавно — и только нам, и то лишь благодаря случайности. Позвольте мне, дорогой Владимир Иванович, от имени нашей обновлённой Родины — Союза Советских Социалистических Республик приветствовать в вашем лице достойного гражданина и засвидетельствовать вам глубокое уважение и благодарность Родины за всё, что вами сделано в далёкие предреволюционные годы для торжества идей социализма. Разрешите мне ещё раз обнять и поцеловать вас, дорогой доктор…

Они поцеловались снова и крепко пожали друг другу руки. Сперанский с посветлевшим от радости лицом и сияющими глазами смотрел на своих новых друзей, ощупывал их одежду, обнимал, пожимал им руки, быть может желая убедить самого себя в реальности происходящего.

— Но, товарищи, почему вы знаете меня? Откуда вам стала известна моя история? И что за случайность помогла вам обнаружить моё местопребывание? Неужели Никита Петрович жив? Но ведь он, несомненно, был уверен в моей гибели…

— Увы!.. Ваш спутник давно спит вечным сном. Мы нашли его прах в нескольких сутках ходьбы отсюда. Потеряв вас, он потерял остатки физических и моральных сил и не мог уже преодолеть трудности, какие вам удавалось одолеть вдвоём. Но он оставил записку, которая и привела нас сюда. Когда Никита Петрович потерял надежду найти вас, он продолжал путь один. Пройдя от злополучной пещеры километров восемьдесят на юг, он упал в полынью, отморозил ноги и умер от гангрены в яранге одного охотника якута, недалеко отсюда, в Золотой долине. Мы, геологи, случайно набрели на могилу Иванова и нашли его дневник. По следам дневника мы пришли сюда. Я сразу догадался, кто вы.

Во время всей описываемой сцены на мамонтов не обращали внимания.

А мамонты стояли неподвижно, как изваяния. Их большие уши были слегка откинуты назад. Казалось, умные животные прислушиваются к странным голосам этих маленьких существ. Гиганты удивляли своим ростом. Если бы не длинная шерсть, свисавшая у мамонтов с живота более чем на метр, люди могли бы свободно, чуть пригнув головы, пройти у них под брюхом.

Но вот Сперанский поднял голову и скорее выдохнул, чем выкрикнул:

— Гха… Гха!.. Дик… Лас… Домой!

Животные послушно переставили свои ноги-тумбы, замотали головами и, выставив длинные бивни, пошли вперёд. Туй и Кава, давно ретировавшиеся подальше, заметив, что чудовища уходят, сделали большой круг и молчком, трусливо поджав хвосты, вернулись к своим хозяевам. Они даже не лаяли на мамонтов, подавленные величественным видом животных.

Не в силах справиться с охватившим его любопытством, Петя спросил:

— Скажите, это мамонты?..

— Да, дорогой мальчик, это мамонты, — ответил Сперанский, улыбаясь. — Самые настоящие, живые мамонты и, пожалуй, единственные в мире представители эпохи великих оледенений. Как ни странно, но им удалось дожить до наших дней. Мы ещё поговорим об этом, мой юный друг. Вы, верно, гимназист, да?

Петя растерянно оглянулся на Ускова. Все улыбнулись. Геолог заметил:

— У нас классические гимназии упразднены. Их заменила общая средняя школа

— десятилетка. Петя перешёл в восьмой класс…

— Да, да… — Сперанский стал тереть лоб, что-то припоминая. — Простите меня… ведь я так далёк от современной жизни, господа… Последнее, что я знал. это то, что в начале 1917 года произошла революция и царь отрёкся, а в начале апреля в Петрограде ждали Ленина, руководителя партии большевиков. Владимир Ильич Ульянов-Ленин… Что с ним? Он жив?

Пусть читатель сам представит себе то волнение, с которым члены поисковой партии 14-бис давали первый урок политграмоты старому члену партии большевиков, почти тридцать лет прожившему на дне кратера, вдали от человеческого общества.

Усков, однако, боялся утомить старика. Тот буквально онемел от волнения.

— Довольно на сегодня, — сказал геолог, улыбаясь. — Вам теперь, Владимир Иванович, придётся усердно позаниматься, чтобы узнать хотя бы наиболее важное из того, что произошло за эти три десятилетия. Но мы поможем вам…