Цвет страха - Уилл Мюррей

— Из-за тематического парка?

— Сказать что-либо определеннее невозможно. Отправляйтесь с Чиуном во Францию, чтобы выяснить причины оккупации «Евро-Бисли».

— Может, все дело в дороговизне входных билетов, — пробормотал Римо и спросил: — А как же Сэм Бисли?

— Вы знаете, где его искать?

— Я знаю лишь, где нахожусь я сам. Да и то с ваших слов.

— Сэмом Бисли мы займемся позже, — едким тоном произнес Харолд В. Смит. — А сейчас я хочу, чтобы вы с Чиуном как можно скорее отбыли во Францию.

— Это задание не для меня.

Но Харолд В. Смит уже дал отбой.

Римо повесил трубку и повернулся к мастеру Синанджу:

— Мы едем в Париж, папочка.

— Париж! Зловонная помойка, — фыркнул Чиун.

В международном аэропорту Шарля де Голля Римо пришлось выбросить из окна французского таможенника. Бедняга поплатился за свою родную речь.

Римо хотел было объяснить, что не говорит по-французски, когда таможенник, изучавший его паспорт, выхватил из-под мундира свисток и пронзительно засвистел.

— Il ne parle francaais! — крикнул он.

— Что он сказал? — спросил Римо.

— «Он не говорит по-французски», — перевел Чиун.

— Именно это я и пытался ему втолковать.

— Il parle rebut american! — взвыл таможенник.

— Орет, что ты говоришь на грязном американском языке.

— Il faut'il se comportat!

— И подлежишь немедленной депортации, — добавил мастер.

— Только через ваш труп, — заявил Римо, обращаясь к таможеннику.

— Почему вы не сказали — «через мой труп»? — по-английски осведомился таможенник.

— Именно это я и хотел сказать, — мрачно отозвался Римо.

Таможенник побледнел и прижал ладони ко рту. — Я осквернил себя, сказал он.

Подбежал второй таможенник и арестовал первого. Они заспорили. По-французски.

— Что случилось? — спросил Римо.

— Этот человек арестован за употребление английских слов, — объяснил кореец.

— Вот и славно.

Потом появился третий, их коллега, и попытался арестовать Римо с Чиуном за английскую речь в пределах священных нерушимых границ Франции.

Он-то и стал тем самым таможенником, которого Римо швырнул в ближайшее окно с тонированным стеклом. Пострадавший успел еще выпалить что-то невразумительное — вероятно, французскую фразу, причем на очень большой скорости, но для Римо это не имело значения.

Заверещали пронзительные свистки, и к Римо с Чиуном устремились охранники аэропорта, возбужденно выкрикивая что-то по-французски. Не понимая их, Римо сделал вид, будто бы оскорблен до глубины души, и принялся тыкать каждому указательным пальцем в лоб.

Судя по всему, он неизменно попадал в речевой центр, потому что возбужденные вопли вскоре стихли. Продолжая яростно жестикулировать, охранники поспешно очистили пространство вокруг англоязычных демонов.

Выйдя наружу, Чиун кликнул поджидавшее такси-»мерседес», изъясняясь на чистейшем французском. Устроившись на заднем сиденье, посетовал, что его французский далек от совершенства.

Услышав английскую речь в салоне автомобиля, который формально являлся частью французской территории, таксист с визгом остановил машину и велел пассажирам выйти вон.

Поскольку его требование было изложено на беглом французском, Римо и не подумал подчиниться, продолжая сидеть как ни в чем не бывало.

Зато мастер Синанджу отлично понял обращенную к ним ругань и завернул длинную тираду, расцвеченную витиеватыми французскими проклятиями. Таксист постарался не ударить в грязь лицом, и в течение минуты в салоне раздавались лишь звуки визгливой перебранки, пока Римо не положил конец спору, нанеся по спинке водительского кресла короткий резкий удар.

Шофер вылетел сквозь лобовое стекло, скользнул по капоту и повалился на асфальт.

Римо уселся за руль и тронул машину с места. Все было прекрасно за исключением двух вещей. Руль торчал не с той стороны [Авторы шутят. Управление французских машин правостороннее, как и в Америке], да подхваченные ветром молочно-белые гранулы ударопрочного стекла все время били Римо в лицо.

— Ну что ж, — произнес Римо, едва автомобиль влился в дорожный поток. Как проехать к «Евро-Бисли»?

— Понятия не имею, — ответил Чиун.

— Черт побери! Придется расспросить местных жителей.

К этому времени они уже выехали за город и оказались в сельской местности. Среди полей то тут, то там мелькали крохотные деревеньки. Римо остановил машину на обочине и спросил у первого встречного фермера:

— Как проехать к «Евро-Бисли»?

Фермер зажал нос.

— Спасибо за помощь, — кивнул шофер и покатил дальше. Следующий фермер, услышав название, плюнул и отвернулся.

— Как спросить по-французски «где находится «Евро-Бисли»? — спросил ученик учителя, когда они вновь тронулись.

— Ou est Euro Beasley? — произнес Чиун.

— Повтори.

— Ou est Euro Beasley?

— Полагаю, эта фраза пишется совсем не так как произносится.

— Конечно. Ведь это французский.

Крестьянка, к которой Римо обратился на ломаном французском, подняла лежавший на обочине камень, швырнула его в заднее стекло автомобиля и долго грозила вслед кулаком, похожим на деревянную колотушку.

— С чего это она так разошлась? — спросил Римо.

— Ты исковеркал язык этой женщины.

— По-моему, этот язык исковеркали те, кто его изобрел, — заметил Римо. — Между прочим, я целых три года изучал французский в приюте.

— Неужели?

— Все три года — один и тот же вводный курс. В конце концов монахини отчаялись научить меня говорить по-французски и оставили в покое. Зато латынь я, как ни странно, все же выучил.

— Латынь против французского — то же самое, что пиджин [«Пиджин-инглиш» — обобщенное название гибридных языков с искажением морфологического и фонетического облика английских слов; используется в странах Дальнего Востока и Западной Африки] в сравнении с твоей родной речью, — хмыкнул мастер Синанджу. — Впрочем, нынешний французский язык изрядно замусорен.

— Скажи это французам, — отозвался Римо. — Гляди-ка! Нас догоняют полицейские.

— Вот и прекрасно. Спросим дорогу у них.

— Именно это я и хотел предложить, — кивнул ученик, замедляя ход автомобиля.

В зеркальце заднего обзора показалась вереница из трех машин французской полиции. Они быстро приближались, пронзительно вереща сиренами. На крышах крохотных белоснежных «рено» мерцали синие проблеске вые маячки. Автомобиль, шедший в середине, чуть притормозил, а два оставшихся наддали ходу.

Едва они поравнялись с такси, из окошка высунулся жандарм и закричал:

— Render-vouz!

— Кажется, он сказал «рандеву»? — уточнил Римо.

— Он предложил тебе сдаться.

— Ou est Euro Beasley? — осведомился Римо, обращаясь к жандарму.

Тот испуганно отпрянул, как будто ему плюнули в лицо.

— Что случилось? — удивился Римо.

— Ты сказал ему «он слушает «Евро-Бисли», — объяснил Чиун.

— Черт возьми! Спросил бы ты лучше сам!

Но было уже поздно. Полицейские выхватили пистолеты, и Римо понял, что нужно действовать как можно быстрее, прежде чем жандармы продырявят ему шины. Он нажал педаль газа, распахнул дверцу и ударил по тормозам.

— Чиун!

Мастер Синанджу последовал примеру ученика.

Застигнутые врасплох, преследователи слишком поздно нажали на тормоза и с ужасающим грохотом и скрежетом рвущейся стали, врезавшейся в лобовые стекла их автомобилей, сорвали с петель дверцы такси.

Наконец подоспела третья машина. Римо протянул руку и рванул ручку пассажирской дверцы.

— Ou est Euro Beasley? — спросил он.

Водитель ткнул пальцем вперед:

— Ориентируйтесь по знакам А301.

— Кажется, он предложил следовать дорожным указателям? — уточнил Римо, повернувшись к Чиуну.

— Oui.

— Прошу тебя, не говори со мной по-французски. Как по-ихнему будет «спасибо»?

— Merci.

— Ax да, конечно. Мерси! — воскликнул Римо и обогнав «рено», пнул в его правую переднюю шину твердым носком своей туфли.

Пробитая шина зашипела и сдулась. Полицейская машина с чавканьем соскользнула в кювет. Жандарм выскочил на дорогу и крикнул:

— Bonne chance!

— Он пожелал нам удачи, — перевел Чиун. Римо улыбнулся.

— Похоже, мешать нам больше не будут, — заключил он.

Глава 19

За подвальной дверью с бронзовой табличкой «Зал чрезвычайных заседаний» Президент Соединенных Штатов Америки беседовал со своими военными советниками.

— Предложения, я жду ваших предложений, — сказал он.

— Какова наша политика в этом деле? — осведомился председатель Военного совета.

Президент посмотрел на советника по национальной безопасности, который виновато глянул на министра обороны, а тот в свою очередь — на премьера.

— Политика еще не определена, — отозвался глава государства. — Я надеялся разработать ее с вашей помощью.