Серебряные ноготки - Джек Йовил

- Уже многие тысячелетия воины Хаоса сражаются между собой, доказывая свое превосходство. Рано или поздно все лучшие бойцы приходят сюда, чтобы убедиться, что они действительно обладают теми качествами, которыми хвастали. В большинстве случаев они терпят поражение. Многие из богатырей заканчивают свою жизнь, как эти мертвые глупцы.

- И этим ты живешь, гном, - не выдержал Йоганн. - Обираешь павших, продаешь их пожитки?

Кляйнзак не подал виду, что обиделся.

- Конечно. Кто-то должен этим заниматься. Тела гниют, а вещи - нет. Если бы не мы и наши предшественники, на этой равнине валялись бы горы ржавых доспехов.

- Воины спят в больших подземных залах поблизости, - снова заговорил Вукотич. - Спят как убитые. Это важный этап в их развитии и превращении. Днем они цепенеют, засыпая на плитах варп-камня, а между тем их облик меняется, утрачивая последние человеческие черты. Ночью они сражаются. Небольшими отрядами или один на один, выбирая противников наугад. Это продолжается в течение одного лунного месяца. Затем выжившие возвращаются в мир, чтобы дальше способствовать распространению зла.

- И Сикатрис тоже?

- Он должен быть здесь. Сейчас он спит, как подобает генералу. Мы найдем его, а вместе с ним и Вольфа.

Вукотич выглядел усталым. По его взгляду Йоганн понял, что скоро все действительно закончится, так или иначе.

- Ты, - повернулся Вукотич к Кляйнзаку,- ворон-падальщик. Ты не находил никаких предметов, на которых был бы изображен этот знак?

Наставник вынул застежку для плаща с эмблемой Рыцарей Хаоса - стилизованной человеческой маской, которую рассекала красная молния, символизировавшая след демонического когтя на физиономии вожака.

Гном поднял руку и потер большой палец об указательный. Вукотич бросил ему пряжку, и мэр безымянного городка устроил настоящее представление, притворяясь, что оценивает искусство мастера.

- Возможно, я встречал кое-где подобное изображение…

Вукотич достал монету и бросил ее Кляйнзаку под ноги.

Гном изобразил крайнюю степень обиды и беспомощно пожал плечами.

Йоганн уронил полный кошелек рядом с золотой кроной, и гном улыбнулся.

- Я начинаю вспоминать. Шрам. - Он провел пальцем наискосок по своему лицу, сделав зигзагообразное движение на уровне носа. - Очень приметный. Очень необычный.

- Мы ищем необычного человека.

- Человека, чьи последователи носят этот знак?

- Да. Сикатриса, бандита.

Кляйнзак снова рассмеялся:

- Я могу сделать нечто большее, чем показать вам человека, который носит эмблему со шрамом… - Гном подбросил пряжку в воздух и поймал ее. - Я могу показать вам человека со шрамом на лице.

Когтистая лапа стиснула сердце Йоганна.

- Сикатриса?

Гном, ухмыляясь, кивнул и поднял раскрытую ладонь. Йоганн передал ему деньги. Кляйнзак сделал вид, что изучает содержимое кошелька, пробуя золотые кроны на зуб и оставляя неглубокие вмятины на изображении Императора. Он хитро поглядывал на Йоганна и Вукотича, наслаждаясь минутной властью над ними.

- Идемте, - сказал гном, наконец. - Следуйте за мной.

Вукотич еще не мог быстро двигаться из-за ран, однако не отставал от гнома. Они размеренно шагали среди груд мертвых тел, углубляясь в залитую кровью степь. Йоганна выводило из себя их неторопливое шествие. Десять лет он ждал встречи с Сикатрисом. Лицо со шрамом - лицо, никогда не виденное, но многократно встреченное на пряжках и нагрудных знаках разбойников, - преследовало молодого барона по ночам. Он не обменялся ни словом, ни ударом меча с вожаком банды, но знал его историю так же хорошо, как свою собственную. Пока Йоганн гнался за похитителем, тот стал ему близким, как брат. Ненавистный брат. Он вспоминал прошлые битвы. Своих лучших врагов он сравнивал с Сикатрисом, гадая, сможет ли справиться с воителем Хаоса в поединке. Вероятно, скоро ему удастся это выяснить.

Йоганн сгорал от нетерпения. Десять лет - долгий срок. Давно пора положить этому конец.

Нет. Он заставил себя идти медленнее, подстраиваясь под Вукотича и Кляйнзака. Помогая своему наставнику перебираться через завалы, Йоганн постарался обуздать разыгравшееся воображение. Он не будет спешить. Он дожил до этого дня и выдержал то, что не всякий человек может выдержать. И он не допустит ошибки в последний момент, поставив на кон жизнь Вольфа. В глубине своего сердца юноша нашел точку равновесия и позволил спокойствию охватить все его существо. Напряжение в его груди исчезло. Йоганн обрел убийственную ясность восприятия.

Почти бессознательно он проверил свое оружие. Его ножи хранились в смазанных маслом ножнах, рукоять меча, висевшего на поясе, сама ложилась в руку. Ученик Вукотича мог выхватить клинки молниеносным движением, незаметным человеческому глазу. Десять лет скитаний не прошли даром, и порой Йоганн убивал прежде, чем успевал понять, что делает. Позже он непременно избавится от этой привычки.

Йоганн вспомнил злополучную стрелу, которая скользнула по шкуре оленя и продолжила свой неестественно медленный полет, направляясь к плечу его брата. С тех пор Йоганн не стрелял из длинного лука, предпочитая рукопашный бой и поединки на мечах.

- Уже недалеко, - пропыхтел Кляйнзак. Гном запыхался, и меч в его груди вздрагивал всякий раз, когда он делал вдох. - Вон там, за той горой.

Под горой он подразумевал не рельеф местности, а сваленные в кучу тела всадников и лошадей, павших при штурме пушечной батареи. Они прорвались с третьей или четвертой попытки, но число жертв впечатляло. Помогая Вукотичу перелезть через препятствие, Йоганн старался не думать, что у них под ногами многоярусное нагромождение трупов. Кляйнзак с удивительной легкостью перебрался через останки кавалеристов, используя в качестве опоры ремни и седла.

Дарви и несколько жилистых мужчин с безжизненными лицами усердно трудились, снимая ценные вещи с тел при помощи пил и ножниц. Они возились с группой изрубленных рыцарей. Один из мародеров облюбовал шлем с плюмажем и пытался его снять, невзирая на слабое сопротивление хозяина доспехов. Воин был еще жив, несмотря на число и глубину смертельных ран. Он достиг последней стадии мутации. Его конечности мало чем напоминали человеческие руки и ноги. Из его спины росли перепончатые крылья, которые он порвал и смял, упав навзничь. Туловище раздулось из-за непомерно большой грудной кости, выпирающей из-под тонкой кожи, подобно острию ножа. Голова уродца моталась из стороны в сторону вместе со шлемом, в который вцепился грабитель. Но, в конце концов, вор ухватился покрепче и одним решительным рывком сдернул желанную добычу.