Паутинщица (СИ) - Сон Полина

Я вновь присел на корточки, чтобы перестать нависать над ней, и максимально нейтрально сказал, — Хорошо, я понял. Ты раскаиваешься. Теперь расскажи мне все честно, и я тебя прощу.

Рыжая, все еще с опаской на меня поглядывая, явно начала успокаиваться. Она сделала глубокий вдох и выдала мне свою версию событий.

— А чего рассказывать то? Я уже вроде все рассказала. Я — не воровка.

Здесь я не удержался и хмыкнул. Девчонка зло сверкнула глазами, но тут же сникла.

— Я — не воровка. Я себе деньги шитьем зарабатываю. Но папаша Тени…

— Да-да, я помню. Папаша Тени все проиграл. Кто такой Тень? Тот ловкий малый, с которым вы меня обчистили?

— Ну да, — со вздохом призналась рыжая. — Тень — мой друг.

— А что за странное имя?

— Это не имя. Это кличка. Но его все так зовут. У нас редко кого по именам называют.

— А ты?

Я — Соня, — тихо сказала девочка и подняла глаза. Она не спросила, но вопрос в глазах явно читался.

— Ден. Дениэл Глостер. У нас принято называться по именам.

— Хорошо, Ден.

Девочка выглядела притихшей и смотрела на меня взглядом дебютантки на балу, которую почтил своим вниманием принц и первый парень на деревне.

— И часто вы так выручаете папашу Тени? — спросил я сочувственно.

— Не часто, но бывает, — призналась она.

— Ясно. Пообещай, что больше не будешь.

— Не буду, — голова опустилась вниз.

Я протянул руку и заправил за ухо свисающий на лицо рыжий локон. Девчонка не отстранилась, лишь вопросительно на меня посмотрела. А мне вдруг в голову пришла мысль.

— Послушай, — начал я осторожно, — ведь папаше Тени нужны были только деньги, так?

— Да.

— Но в моем кошельке была еще одна вещь.

Я выжидательно посмотрел на девочку. Она помедлила и нехотя полезла под воротник платья. Когда она вытащила руку и разжала кисть, я увидел, что на черном самодельном шнурочке болтается мой потерянный артефакт.

— Что это? — я с интересом рассматривал ажурное плетение шнурка.

— Это талисман. На удачу. Я знаю, как плести, чтобы все сработало. Меня Агнешка из соседнего дома научила. Она знает, она у самой мадам Розы работала.

Я пришел в ужас от мысли, что рыжая таскает на себе украшение ценой в небольшой дом, привязав артефакт на самодельную веревку. Девчонке явно не хотелось отдавать полюбившуюся вещь, и она не спешила снимать драгоценный талисман. Мне жаль было огорчать рыжую, но я не мог оставить ей артефакт. Что ж, попробуем договориться.

— Соня, камень — не мой, — проникновенно заговорил я, — и мне очень нужно вернуть его. Если я не смогу этого сделать, то попаду в большую беду. Давай, ты отдашь этот талисман мне, а я взамен куплю тебе любой у мадам Розы. К тому же, ворованные вещи не приносят удачи. Я точно знаю.

— Ты пойдешь со мной к мадам Розе и купишь мне новый талисман?

Девочка завороженно глядела на меня.

— Когда захочешь, — подтвердил я.

Соня сдернула с шеи артефакт и сунула его мне в руки.

— Тогда, завтра?

— Завтра, — не стал отказываться я. — Где встречаемся?

— Давай здесь же. В 12 часов.

Девчонка повеселела и вскочила на ноги. Она тщательно отряхнула форменное плитьице, а я не стал и пытаться чистить одежду. Все равно она безнадежно испорчена. Я опустил лестницу и первым спустился на землю. Затем подстраховал Соню.

— До завтра? — еще раз уточнила девочка.

— До завтра. Буду тебя ждать, — подтвердил я и подмигнул. Соня фыркнула и скрылась в ближайших зарослях. Я посмотрел ей вслед и поймал себя на том, что улыбаюсь.

Глава 11

Ден.

Ночью мне снова приснилась девочка. Она смотрела большими шоколадными глазами, доверчиво сидя у меня на ручках, и просила оставить соичку себе. Я нес ее через огромный, черный парк, и мне казалось, что если мы выберемся оттуда, то все будет хорошо. Но парк не выпускал нас. Дорожки петляли и кружили. Деревья преграждали нам путь, цепляясь ветками за одежду. Впереди клубился густой молочный туман. А из тумана за нами следили желтые глаза чудовища. Я пытался бежать, но ноги были ватные и не слушались меня, увязая в причмокивающей, голодной земле. Воздух прорезал тоскливый вой, и кусты затрещали, выпуская волка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В следующую секунду я проснулся в собственной кровати, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Повозился, вытаскивая руку, обнимавшую лежащую рядом Соню. Потом подтянулся и сел на кровати, вслушиваясь в темноту.

Соня открыла один глаз и посмотрела на меня, смешно сморщившись. Затем тоже села, обхватив колени руками.

— Что случилось, — хрипловатым со сна голосом спросила она.

— Мне приснилась девочка, — я потер рукой лоб, пытаясь вернуться в зыбкое марево сна. — Она опять просила оставить соичку себе. А я никак не мог найти дорогу домой.

Соня смотрела на меня и молчала, и я вдруг тоже подозрительно на нее уставился.

— Малышка сказала: «Оставь себе соичку», но…если она неправильно выговаривала свое имя, то…не соичку, а Сонечку! Она сказала: «Оставь Сонечку себе»!

Я помолчал, пораженный своей догадкой.

— Это была ты?!

Соня с готовностью кивнула.

— Я потерялась и забрела в парк. Долго бродила там, устала, проголодалась, а в темноте было очень страшно. И вдруг я увидела на дороге волшебника из маминых сказок — Ангела. Мне показалось, он светится, и захотелось, чтобы Ангел забрал меня с собой. Я думала, нужно просто попросить, Ангел ведь добрый и исполняет все желания детей. Вот я и попросила, — Соня виновато вздохнула, — и Ангел принес меня в свой сказочный дом.

От этих воспоминаний лицо Сони озарилось детским восторгом, — Там было светло, просторно, и так много волшебных вещей и игрушек!

Девушка мечтательно улыбнулась, — Ангел показывал мне разные чудеса, рассказывал сказки и дарил милых плюшевых зверят! Мы их так смешно дрессировали. Помнишь, «Зайчик, прыгай в кольцо! Плохой зайчик, непослушный»? А потом у зайчика оторвалась лапа, и ты ее пришил, помнишь?

Я лишь огорченно покачал головой. Я не помнил… Сонины глаза потухли, как будто выключили праздничную гирлянду на елке.

— А потом пришел человек в черном и увел меня, — тусклым голосом продолжила она. — Мне не хотелось уходить, но он был страшный, и я не посмела возражать. Мы долго шли куда-то и наконец он привел меня в домик-развалюху и оставил там. Домик был такой жалкий, нескладный, он грустил и жалобно поскуливал от ран. Я, как могла, утешала его, гладила натруженные половицы, просила потерпеть еще не много и не разваливаться совсем. Приносила домику цветочки из ближайшего леса и закрывала дыры в стене найденными на улице камешками. Мы с домом подружились. А еще там жила Хадижа, старая, как ведьма из сказки. Постепенно мне стало казаться, что Хадижа была со мной всегда. А все остальное я выдумала.

— А своих родителей ты не помнишь?

— Отца не помню. А маму…Очень размыто — длинные светлые волосы, мягкие руки, ласкавшие меня, тихий голос. Мама часто рассказывала мне сказки…Не знаю, куда она делась, и почему я осталась одна на улице.

Соня зябко поежилась, и я подтащил ее к себе поближе. Вдруг накатило ощущение легкой дурноты, неясный гул в ушах постепенно превратился в звук шагов, и перед глазами возник большой белый особняк. Призрачная нить, удерживавшая занавес забвения над моим прошлым, лопнула, и оно обрушилось на меня кучей громоздких фактов и ненужного хлама, угрожая проломить неосторожно подставленную голову. Я все вспомнил.

Я шел сквозь парк с девочкой на руках. Соня продолжала что-то лепетать, но вскоре ее глазки закрылись, и она тихонько засопела. Я поудобнее устроил девочку на своем плече и ускорил шаг, по дороге перебирая в уме разные варианты дальнейшего устройства судьбы своей новой знакомой. К сожалению, все эти варианты были сугубо теоретическими и как воплощать их в реальность, я представлял себе слабо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Занятый этими мыслями, я не заметил, как оказался перед огромным нарядным особняком из белого камня, с высокими резными колоннами. И тут я осознал, что на самом деле, все это время, собирался сделать именно это — привести девочку к себе домой. Привести, уложить в кроватку, выделить ей своего старого плюшевого мишку и…свалить все дальнейшие проблемы на маму. Отца еще месяц не будет дома, а мама во всем разберется и, может быть, даже разрешит оставить Соня у нас.