Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки - Виктор фон Хаген

Монте-Альбан лежит к юго-востоку от этого города в штате Оахака и отделен от Мексиканского нагорья горной цепью, достаточно труднодоступной, чтобы сдерживать вторжение ацтеков до 1469 года. Представляющий собой смесь культур ольмеков, майя, сапотеков, миштеков и ацтеков, Монте-Альбан был, наверное, одним из долгожителей среди населенных храмовых городов, известных нам (500—1469). Расположенный на вершинах холмов, лишенных растительности, на высоте 450 м над долиной и около 1500 м над уровнем моря, этот населенный пункт подвергался многократным трансформациям. Когда крупный мексиканский археолог доктор Альфонсо Касо в 1930 году впервые приступил к раскопкам в нем и в конце концов завершил основную часть своей работы, он обнаружил, что это был храмовый город, стоявший на большой прямоугольной площади 700 на 250 м, на которой располагаются десять больших построек: обсерватория, площадка для игры в мяч, дворцы, а в центре – храмовый комплекс с четырьмя лестницами.

Явно выражены пять периодов оккупации: искусство ольмеков украшает древние постройки, и это связывает Монте-Альбан с культурами побережья. Затем последовал период влияния майя, пока сапотеки не установили здесь свою власть. Этот период был самым длинным: с 534 до 1125 года. Четвертый период был периодом правления миштеков, которые принесли свое новое искусство, новых богов, свой вариант календаря, усыпальницы, настенную живопись, погребальные урны. Именно они были теми мастерами, которые изготовили великолепные изделия из золота, обнаруженные доктором Касо в одной из закрытых могил.

Когда сюда приезжал Олдос Хаксли, он нашел это место «несравненно прекрасным… Поразительное местоположение… Сапотекских архитекторов не смущала художественная ответственность, которую оно возлагало на них. Они снесли вершину холма, заложили две огромные прямоугольные площадки… Немногие архитекторы обладали таким пониманием строгого и волнующего великолепия… немногим была дана такая свобода, религиозным соображениям не позволялось вмешиваться в реализацию грандиозного архитектурного проекта. В Монте-Аль– бане они не позволяли ничему вставать на пути архитекторов».

Пятый период в истории Монте-Альбана был последним. Монтесума I по прозвищу Гневный отправился в конце своего правления в поход с целью завоевать Оахаку. Она нужна была ацтекам, чтобы обеспечить своим купцам дорогу к перешейку Теуантепек, а оттуда достичь неосвоенных рынков на западном Тихоокеанском побережье Центральной Америки. Ацтеки завоевали этот храмовый город, потеряли его и, наконец, при предпоследнем «царе» ацтеков (Ауцотле) снова завоевали и удерживали его под своей властью до прихода испанцев. Этот город был хорошо известен ацтекам, и есть определенные доказательства того, что на них оказала влияние его планировка.

Митла, которая на языке сапотеков называлась Йоопаа («город мертвых») (это Митла на языке ацтеков означает «жилище смерти» или «дом вечного упокоения». – Ред.), является частью этой же культуры. Город лежит в 40 км к юго-востоку от Монте-Альбана и является не только одним из самых известных в Мексике древних поселений, но и лучше всех сохранившимся. В нем находятся пять групп построек, растянувшихся по обеим сторонам обычно пересохшей речки Митла. Все они построены по одному и тому же основному плану, который, как подчеркнул доктор Вайян, типичен для всех мексиканских построек: комнаты располагаются вокруг прямоугольного внутреннего дворика. Профиль одного из зданий в Митле наводит на мысль о том, как похожие постройки ацтеков перекрывались крышей при помощи огромных деревянных балок. Архитектурный фасад здесь уникален, хотя подобный фасад и использовался индейцами майя на Юкатане, но здесь его линии и пропорции необычны. Эти постройки не стоят на пирамидах. Они представляют собой низкий, горизонтально расположенный массив и обладают неожиданной красотой пропорций. В их тяжелых очертаниях присутствует строгое величие. Олдос Хаксли нашел их «удивительно непохожими на какие-либо другие развалины доколумбовой эпохи… стены храмов… украшены геометрическими узорами… все они явно навеяны текстильными узорами и основаны на них… окаменевшее тканое полотно…»

Все эти храмовые города – а их еще много – послужили ацтекам источником архитектурных идей и схем городского планирования. Можно лишь сожалеть, что столь многое исчезло безвозвратно. И все же если история архитектуры ацтеков такая отрывочная, то это потому, что ее образцов было немного. С архитектурной точки зрения не существовало такого явления, как «империя ацтеков».

Скульптура

Скульптура была самым крупным вкладом ацтеков в искусство. Произведение искусства должно оцениваться по своему воздействию, и если смотреть на могущественную и внушающую благоговейный трепет богиню Коатликуэ, ее змеиную голову, ее ожерелье из человеческих сердец и кистей рук, ее пальцы с когтями и ее юбку, состоящую из массы извивающихся змей, то она производит такое же ужасное впечатление, какое на одного исследователя произвели ассирийские барельефы: «Волосы у меня на голове попеременно то вставали дыбом, то ложились, когда я увидел их…»

В основном скульптура ацтеков внушает благоговейный трепет и страх. Вокруг них было много смертей, и каким-то образом это ощущение, которое характерно для их скульптуры, было вколочено в грубый камень. Именно оно заставило французского искусствоведа Эли Фора побледнеть и отвернуться, когда он увидел скульптуру ацтеков: «… прекрасная, почти всегда со злобным выражением лица, с каким-нибудь уродством: вмятинами, вздутиями, деформациями… нельзя различить ничего, кроме груды смятой и трепещущей плоти, дрожащей беспорядочной массы внутренностей».

Реализм был отличительной чертой скульптуры ацтеков. У них были скульптурные произведения, вроде тех, что внушили отвращение нашему французу, но есть и очень утонченные: кролик из белого кварца, прозрачный, чистый и очень красивый; маска из черного обсидиана; фигура склонившейся женщины, перемалывающей зерно. Скульптура была разнообразной, сделанной так, чтобы ее можно было осматривать со всех сторон. Она не была похожа на работы майя, о которых Олдос Хаксли отозвался так: «Крайне, несоизмеримо чуждые». Скульптура ацтеков обладала поразительной жизненной силой и беззастенчивостью, которые привлекают глаз современного человека. Как написал наблюдательный Пал Келемен: «Сущность скульптуры и присущие ей возможности, скрытые в материале… делают ее, возможно, самым понятным из всех видов искусства».

Идолы ацтеков наводили страх на испанцев; они ощущали на себе их воздействие. Хосе де Акоста: «Они называют этот идол Тескатлипокой.

Он был сделан из черного блестящего камня [обсидиана] иайеля. На нем были серьги из золота и серебра, а через нижнюю губу было продето небольшое хрустальное кольцо…» Ацтекский скульптор мог иметь дело с различными материалами, начиная от изумруда размером с горошину и кончая огромными глыбами, такими большими, как огромный каменный календарь, весящий двадцать четыре тонны. У скульптора были самые простые инструменты: каменные резцы, шила и сверла.

Скульптура была тесно связана с архитектурой. Почти в каждой постройке, дошедшей до наших дней, можно увидеть, насколько тесно объединены были эти две функциональные вещи: были созданы скульптурные фризы, вырезанные из камня, огромные кариатиды, колонны. Скульптура была не внешним элементом, как у нас, а фундаментальной составляющей архитектуры. Все искусство ацтеков было содержательным, функциональным и принадлежало религии. В жизни ацтеков не было искусства ради искусства. Искусство имело свое назначение, оно было священным. Религия была жизнью, а жизнь была религией. А скульптура со всеми их ремеслами была к ней привязана. Это в равной степени верно и для почти всех форм искусства других государств, собиравших дань: для Вавилонии, Ассирии и Египта.

Скульптура ацтеков была главным, а детали – второстепенными. У них не было того страха перед пустым пространством, который заставлял майя переполнять композицию деталями. Целью ацтекских мастеров было воздействие на зрителя. Каменная статуя бога Шипе со снятой кожей выглядит такой необычной и привлекательной, что кажется, будто скульптору позировал его младший ребенок. А если посмотришь на статую сзади, то тогда понимаешь, что Шипе облачен в кожу, только что снятую с человека, принесенного в жертву.

От всего этого отличается каменный календарь ацтеков, погребенный под массой ритуальных элементов. На его изготовление ушло два года: с 1479 по 1481 год. Он имел в высоту около 3,7 м и весил 24 тонны. Календарь олицетворяет «окончательное утверждение бесконечности вселенной ацтеков». В центре его изображен лик бога солнца Тонатиу в окружении двадцати названий дней. Календарь заполнен символами предыдущих эпох, неба и цвета – великолепная концепция вселенной.