Пять из шести - Александр Антонов

Найти сестру, работая в Конторе, оказалось совсем не трудно, тем более что Катю никто особо и не прятал. Её незавидное положение определялось не столько крепостью запоров, сколько ворохом грамотно составленных документов, под каждым из которых стояла Катина подпись.

Именно это втолковывал Маше на протяжении последних пятнадцати минут её непосредственный начальник.

— Ты пойми, — увещевал он набычившуюся сотрудницу, — нет у нас законных оснований требовать возврата Екатерины Остроуховой на Родину до истечения срока её контракта после того, как она оформила двойное гражданство.

— А срок контракта истекает через тридцать лет, — продолжила за ним Маша.

Майор вздохнул.

— Это ещё не факт, что через тридцать. В её контракте прописано, что он автоматически продлевается, пока не будут погашены все неустойки. А за такой срок их сумма может существенно возрасти.

— И это вы считаете законным? — возмутилась Маша.

— Я так, конечно, не считаю, — вздохнул майор. — Но для досрочного расторжения контракта нужны очень веские основания.

— Какие? — спросила Катя.

— Ну, если принимающая сторона будет уличена в нарушении своих обязательств по контракту.

— И каковы эти обязательства? — спросила Маша.

— Гарантированное вознаграждение, кстати, довольно высокое. Проживание в отеле не ниже определённого уровня и кое-что по мелочам.

— И что, они всё это соблюдают? — удивилась Маша.

— Представь себе, да. По крайней мере, это следует из бумаг, под которыми стоит подпись твоей сестры. Другой разговор, что неустойка поглощает всю зарплату. Ну, тут твоя сестра сама виновата, надо смотреть, что подписываешь.

— А если Катя перестанет выполнять свои обязательства? — поинтересовалась Маша.

— Я бы не посоветовал ей это делать, — покачал головой майор.

— Почему?

— Потому. Сама догадайся.

— Неужели ничего нельзя сделать? — упавшим голосом спросила Маша.

— А что тут поделаешь? От твоей сестры нет даже никаких официальных заявлений.

— Но вы ведь понимаете, что её удерживают насильно?

— И не только я. Наш консул проявил настойчивость. Но во встрече в формате один на один ему было отказано. А в присутствии своих тюремщиков Катя вела себя очень скованно, на вопросы отвечала односложно. Консулу так и не удалось добиться от неё вразумительных ответов.

— Её, наверное, перед встречей с консулом чем-нибудь накачали, — предположила Маша.

— Наверняка накачали, — кивнул начальник, — только это недоказуемо.

— А что, если освободить её силой? — предложила Маша.

— Нереально, — покачал головой майор. — Риск слишком велик, а результат слишком непредсказуем. Вдруг она там по доброй воле осталась?

— Что вы такое говорите? — возмутилась Маша. — Вы ведь только что утверждали, что верите в то, что её удерживают насильно.

— Верить-то я верю, — вздохнул майор, — но и сомневаюсь тоже. Уж больно дорогостоящий цирк они вокруг неё закрутили. Не иначе, её кто из местных султанов в гарем присмотрел, но хочет, чтобы всё прошло честь по чести.

— Катя на это никогда не согласится! — воскликнула Маша.

— Не скажи. В золоте ведь будет купаться…

— Вы своей дочери такую ванну предложите! — сорвалась Маша.

Лицо майора сразу посуровело.

— Лейтенант Остроухова!

Маша стала по стойке смирно.

— Я вас больше не задерживаю. Можете идти!

Мария Остроухова

Так всё и было. Вышла я от начальства, как оплёванная. Впору реветь, а нельзя, думать надо, как Кате помочь. День думала, ночь думала, и, кажется, придумала. Вот только к своему непосредственному начальству я с придумкой решила не ходить. Даже если майор мою идею и одобрит, всё равно всего лишь по инстанции запустит, а я и так много времени потеряла. Решила я попрёк всех субординаций обратиться к Петру Петровичу. Он к этому времени высоко взлетел, да, к сожалению, не над моей головой клювом щёлкал.

Майор Максимов

Ничего не скажу — смелый поступок. Через голову своего генерала обратиться к другому генералу — м-да… А ведь Пётр Петрович никогда в либералах не ходил, иначе не поднялся бы сейчас над всеми нами. Будь на месте Остроуховой кто другой — не сносить ему головы. Но по отношению к Маше Пётр Петрович испытывал некую слабость, вполне, между нами, простительную. Впрочем, не обмолвись об этом Мария теперь, её тайная встреча с Петром Петровичем так и осталась бы тайной. Тогда же никто из нас и предположить не мог, что она каким-то боком причастна к беседе, которая состоялась в ходе дружественного визита Петра Петровича к нашему генералу. Зато доподлинно известно, что на народе генералы появились весьма довольные друг другом, после чего генерал Ерёменко отбыл в своё управление, а генерал Николаев записался на приём к тогдашнему руководителю конторы генералу Дронову. Как выяснилось чуть позже, генерал Ерёменко подсказал Геннадию Викторовичу рецепт избавления от застарелого геморроя, и тот своего шанса упускать не захотел. Ещё будучи в подполковниках, Николаев вёл дело одной крупной криминальной группировки, подвизавшейся на торговле людьми. Женщин из России и стран СНГ оптом и в розницу обманным путём вывозили за границу, где они попадали в основном в притоны, так что Кате Остроуховой ещё повезло. До сердцевины преступного синдиката Николаеву добраться так и не удалось, а попавшей в его сети мелкой сошке быстро находилась замена. Пётр Петрович предложил Николаеву план, как теперь понятно, составленный Машей Остроуховой, который давал реальный шанс выйти, наконец, на главарей преступной группировки. Так появилась на свет операция… — нет, не могу вспомнить её кодовое название, пусть будет «Буря в пустыне» — вы не возражаете? На начальной стадии операции предполагалось поменять Катю на Машу, внедрив, таким образом, нашего агента в один из зарубежных филиалов синдиката. Это давало шанс подобраться к банде с той стороны, откуда преступники не чуяли угрозы.

Подготовительный этап много времени не занял. Маша и Катя, как и все близняшки, были похожи не только внешне, по-настоящему дружили и знали друг о друге практически всё. Единственное, что требовалось от Маши, так это выучить Катин репертуар. В конце подготовительно этапа было решено произвести проверку. Для этого задержали одного из тех, кто имел отношение к Катиному контракту. Браток держался очень уверенно, полагая, что у следствия на него ничего нет. Тогда его препроводили в служебное помещение, закамуфлированное под ночной клуб. Когда фигурант увидел, кто вышел к пилону, с его лица исчезла улыбка. К концу выступления он выглядел совсем подавленным, а когда Маша спустилась со сцены и подошла к нему со словами «Ну, вот и свиделись, подонок!» — сдал окончательно. Когда его вновь доставили в кабинет следователя, он дал признательные показания и согласился сотрудничать со следствием.