Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Хорошо, хорошо, – примирительным тоном произнес Аргайл. – Тогда, возможно, его следует арестовать по обвинению в государственной измене и судить перед парламентом. Другие заговорщики, причастные к смерти вашего слуги, лишились своих земель и титулов и были изгнаны из королевства, в то время как глава заговора остался безнаказанным.

– Все будет сделано открыто, законно и с одобрения парламента, – заверил Мейтленд. – И хотя лорд Джеймс такой же ревностный протестант, как Ваше Величество католичка, он закроет на это глаза и будет смотреть в другую сторону. Это мы вам обещаем.

– Я не могу запятнать свою совесть! – истерически повторяла она. – Я не могу, не могу…

Босуэлл не осмеливался смотреть на нее.

– Мы обо всем позаботимся, – ровным тоном сказал лорд Джеймс.

XVI

Мадам Райе осторожно поставила поссет из кальвадоса со сливками перед своей госпожой, сидевшей за маленьким инкрустированным столом и смотревшей в пространство.

– С днем рождения, дорогая королева, – сказала она.

Мария посмотрела на нее и рассеянно улыбнулась, как будто ее ум занимали другие мысли.

– Спасибо, – ответила она. Потом она заметила, что поставили перед ней, и ее лицо озарила искренняя улыбка. – Значит, вы помните? – Мария была тронута.

– Конечно да, мадам. Как я могла забыть?

– Сегодня мне исполнилось двадцать четыре года. Вчера был день рождения лорда Дарнли – ему исполнился двадцать один год. Мы больше не празднуем вместе. Он слишком распущен, несмотря на свою молодость, а может быть, и благодаря ей. Боюсь, ему уже не избавиться от этого.

– Отвлекитесь от грустных мыслей, – посоветовала мадам Райе. – Если вы хотите восстановить душевный покой, нужно перестать думать о таких неприятных вещах. Давайте поговорим о крещении: когда приедут крестные родители?

Мария улыбнулась.

– Елизавета снова отказалась от встречи со мной. Видимо, наше знакомство не слишком интересует ее. Она посылает графа Бедфорда, коменданта Бервика, вместе со своим подарком – огромной золотой купелью. Но, разумеется, здесь тоже не обошлось без политики: граф Бедфорд, будучи убежденным протестантом, не может присутствовать при крещении, поэтому сам должен выбрать представителя. Один представитель выбирает другого! – она не удержалась от смеха.

– А французы? – мадам Райе одобрительно наблюдала, как Мария пьет поссет.

– Граф де Бриенн будет представлять Карла Девятого и уже выехал из Франции. А дорогой мсье дю Крок, наш французский посол, будет представлять Моретту, представителя герцога Савойского, который чересчур задерживается в Париже.

Мария явственно ощущала пренебрежение: даже блестящей церемонии, которую она запланировала, и всех сопутствующих почестей оказалось недостаточно, чтобы заманить людей на север. Ей была ненавистна мысль о таком неуважении к ее стране, хотя она сама привозила в Шотландию французов и предметы обстановки. Но это другое…

– Он пожалеет о том, что пропустил церемонию, когда услышит о ней.

– Нам будут помогать делегации от трех лордов, каждая из которых будет носить одежду своего цвета. Лорд Джеймс и его люди будут в зеленом, Хантли и его люди – в красном, а люди Босуэлла – в голубом.

– Это цвет преданности.

– Он доказал свою преданность, и сейчас мне нужно поговорить с ним. Пожалуйста, попросите Нау вызвать его.

– Хорошо, мадам. Вы допили поссет? Давайте я унесу стакан.

Босуэлл сразу же явился на вызов. Мария заметила его бодрую походку и поздравила с выздоровлением.

– Отчасти это произошло благодаря вашему отличному врачу, Бургойну, – признался он. – Он нянчился со мной и ублажал меня, как французскую кокетку, едва ли не пичкал ароматными мазями и теплыми компрессами, но мне это нравилось. Надеюсь, вы тоже выздоравливаете.

– Мои раны хуже поддаются лечению, чем ваши, – сказала она.

– Полагаю, речь идет о лорде Дарнли?

– Да, – она опустила голову, стыдясь того, что говорит о своем муже как о незаживающей ране. – Что вы… решили? Каков ваш план? Я оставила все на усмотрение лорда Джеймса и даже не получала писем от Дарнли после нашей встречи в замке Крейгмиллер.

– Не знаю, о чем вы говорите, но лорд Джеймс упоминал о каком-то письме, которое заставило вас плакать.

– В нем лорд Дарнли угрожал, что не приедет на крещение. Он сказал, что поскольку зарубежные послы, особенно английский, не станут называть его королем, он отказывается приехать. Разумеется, отсутствие отца при крещении поставит под сомнение законность рождения принца. О, Босуэлл, что мне делать?

Как только Мария произнесла эти слова, она тотчас пожалела о них. Она не хотела причинять ему неудобств или вселять в него уверенность, что считает его кем-то большим, чем просто ценным советником. Но она не хотела и отдалять его от себя, особенно сейчас, когда одно его присутствие было для нее самой драгоценной вещью на свете. Он не должен знать или хотя бы подозревать об этом, иначе он уйдет. Она твердо знала это после поцелуя в доме казначейства. Это было все, на что она могла надеяться, и она молила о том, чтобы это оказалось реальностью.

Босуэлл выглядел озадаченным:

– У вас нет выбора, кроме как продолжить задуманное. Напишите ему и попытайтесь убедить его приехать. Но не просите, иначе он с удовольствием отвергнет ваши мольбы. Что касается вопроса о том, что делать дальше… Пока ничего. Все нужно отложить до конца церемонии. Нельзя допустить ссору или скандал с… отцом принца, пока здесь находятся знатные иностранцы.

– Здесь будет не так много знатных вельмож, как я надеялась, – призналась она. – Они как будто избегают нас.

– Тогда они идиоты! – взорвался Босуэлл. – Я устал от того, что Шотландией пренебрегают. Они не знают, что творят!

Его вспышка доставила ей первую радость за несколько дней.

– Ваша верность трогает душу, – сказала она. – Поэтому я выбрала для вас и ваших людей голубой цвет для крещения. Вы будете служить на банкете и подносить мне официальные блюда.

– То есть я буду слугой?

– Не слугой. Это честь…

– Подносить блюда и трясти подносами?

– Вы же знаете, что это лишь ради церемонии! Лорд Джеймс будет играть роль виночерпия, и ему даже придется преклонять колено.

– Это будет нечто новое для него. Он не привык смиренно гнуть колени.

– А Хантли будет резать мясо.

– Да, мой зять неплохой мясник. Правда, не дружит с головой и не любит сложностей, но неплохо владеет кинжалом. Как настоящий горец.

– Вы сделаете это? – тихо спросила она.

– Что?

– Будете носить голубое и прислуживать за столом?

– Разумеется! – он рассмеялся. – А вы думали, я откажусь?

– Я не знала. Но я не раз сталкивалась с вашим упрямством.

– Правда, я должен сказать, что не стану заходить в часовню во время крещения.

– Составите компанию графу Бедфорду?

– Да. В конце концов, хорошие манеры требуют проявлять внимание к гостям, не так ли?

– Я думала, гость должен также проявлять вежливость к хозяйке.

– Только если это не противоречит его вере, – серьезно ответил Босуэлл.

Дарнли наконец прибыл в Стирлинг и немедленно удалился в свои покои, ни с кем не поговорив. Его отец, граф Леннокс, вообще не приехал. Марии пришлось самой прийти к мужу, так как она не хотела раздражать его просьбой явиться к ней, хотя в нормальных обстоятельствах это бы ничего не значило.

Дарнли сидел у окна с надутым видом и смотрел на зелень внизу. Заметив ее, он повернулся.

– Итак, ты пришла, – начал он. – Какой сюрприз. – Он снова отвернулся и указал вниз. – Что там творится?

Мария подошла и встала рядом с ним.

– Это фейерверки, – ответила она. Неужели ему не нравится? – Они такие сложные, что на подготовку ушло почти полтора месяца. Будут еще огненные колеса на земле и салюты, которые осветят ночное небо, и оно станет светлым, как днем.

– Сколько это стоило?

– Слишком много, – она улыбнулась. – Но разве мы не обязаны сделать так, чтобы крещение нашего сына стало памятным событием?

– Для кого? Принц не запомнит его, а французские послы видели еще более грандиозные фейерверки у себя на родине. А меня там не будет!

– Почему? – она почувствовала, как ее охватывает гнев, несмотря на все усилия. – Их нельзя будет не увидеть, если ты снова не напьешься. Ты собираешься сделать это и опозориться?

– Да, если захочу! – выкрикнул Дарнли. Он вскочил с места, подошел к столу, где стояла большая и уже наполовину пустая бутылка вина, налил себе огромный бокал и залпом опрокинул его. – Я говорил, чтобы ты не предлагала королеве Елизавете стать крестной матерью. Но нет, ты не послушалась меня! Ты никогда не слушаешь меня, несмотря на брачные обеты! – он налил себе еще вина.

– Пожалуйста, Генри, я умоляю тебя, – она никогда не называла его «Генри», кроме самых спокойных или интимных моментов. Теперь она надеялась, что это ему понравится. – Давай попробуем сделать так, чтобы этот момент стал счастливым.