Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да что ты такое несешь? — Грейтхаус, похоже, начинал терять терпение.
— Время для вас и мистера Корбетта истечет, сэр, когда вы въедете на этой повозке на паром. Потому что, когда мы переправимся через реку, — тихим, спокойным голосом сказал Морг, — вы упустите свой шанс найти целое состояние, путь к которому могу указать я — и только я.
Глава 9
На некоторое время воцарилась тишина, и слышно было лишь, как скрипят колеса, позвякивает упряжь, долбит ствол сосны дятел да вдалеке кукарекает свихнувшийся петух, но вдруг все это заглушил дикий хохот. Он не был похож на погребальный колокол, — скорее, так могла бы смеяться пьяная гагара.
Мэтью никогда раньше не слышал, чтобы Грейтхаус хохотал так безудержно, до изнеможения. Лицо его налилось кровью, и Мэтью испугался, как бы старший товарищ не потерял контроль не только над лошадьми, но и над своим рассудком и не свалился с козел в сорную траву.
— Ну ты придумал! — выдохнул Грейтхаус, когда к нему наконец вернулась способность говорить. На глазах у него даже выступили слезы. — Отличная попытка, Морг! Теперь я понимаю, почему ты загремел в дурдом! Ты ведь и вправду псих!
На него снова напал приступ сдавленного смеха, и Мэтью подумал, что от такого веселья можно и задохнуться.
У Морга нисколько не изменилось выражение лица, то есть оно оставалось пустым, лишь чуть приподнялись брови.
— Сэр, я был бы благодарен, если бы вы не забывали обращаться ко мне как к джентльмену.
— Ну ладно, мистер наш Морг! — сказал Грейтхаус. Он едва сдерживал смех, на смену которому чуть заметно начинал приходить гнев. — Ты что, думаешь, мы тебе пара дураков, черт тебя побери? Свернуть с тракта на какую-то дорогу в никуда? Господи помилуй!
— Да будет вам смеяться, — вкрадчиво сказал Морг. — Когда сможете слушать и не хихикать, скажите. Но, говорю вам, эта дорога ведет куда надо, и в конце ее — горшочек, набитый золотом.
— Все, хватит. — Голос Грейтхауса звучал твердо и уже вполне серьезно. Он тряхнул вожжами, потом еще раз, сильнее, но лошади упрямо отказывались ускорить шаг. — Расскажешь нам про это, когда будешь в тюрьме.
— И кто же здесь псих, сэр? На кой ляд и за какими шестнадцатью чертями мне рассказывать вам об этом, когда я буду в тюрьме? Я хочу поделиться с вами секретом, чтобы как раз не попасть в тюрьму.
— Но ты в нее попадешь, будь уверен. Заткнись, а?
— Мистер Корбетт! — Теперь Морг вперил умоляющий взгляд в Мэтью. — Я говорил, что, по-моему, из вас двоих вы умнее будете. Можно я хотя бы объясню, о чем речь?
— Нет! — отрезал Грейтхаус.
— Мистер Корбетт! — не отставал Морг. — Мы скоро доедем до этой дороги. Если мы не свернем на нее и переправимся через реку, ни вы, ни вы не захотите вернуться и упустите возможность, о которой я еще никогда никому не рассказывал и никогда бы никому не рассказал, если бы меня… гм… слегка не беспокоило мое будущее. — Он помолчал, чтобы Мэтью обдумал его слова. — Можно я расскажу?
— Это обещает быть интересным! — сказал Грейтхаус, презрительно фыркнув. — Бред сумасшедшего! Ну валяй!
— Спасибо. Хотите знать, почему квакеры привлекли констеблей — а правильнее их называть вооруженными наемниками — для сопровождения экипажей и охраны тех, кто ездит по этой дороге? Потому что мы с Ратси чертовски преуспели в нашем нелегком труде. Мы окучивали участок тракта от реки до Филадельфии почти два года, джентльмены. Хоть в зной, хоть в дождь. Из-за нас тракт, кажется, стал пользоваться дурной славой. Квакеры забеспокоились, что их безупречная репутация защитников законности и порядка будет подорвана. Потому они наняли этих мушкетеров, и однажды свинцовая пуля вышибла Ратси мозги.
— Жаль, что второй выстрел… — Грейтхаус поискал нужное слово, — и тебя не чикнул.
— О, в меня тоже стреляли, как же. Попали в коня, и он меня сбросил. Я полетел вверх тормашками, лишился чувств и очнулся в цепях в повозке — очень похожей на эту. Воспользовавшись тем, что вся голова у меня была в крови, я слезно умолял, чтобы меня приютили в сумасшедшем доме, — я знал, что квакеры должны рассмотреть такую просьбу, они ведь, черт возьми, образец человеколюбия.
— И так закончилось господство дерзких рыцарей большой дороги, — сказал Грейтхаус, на секунду оглянувшись. — Прости, что я не рыдаю.
— Сэр, вы упускаете главное. А именно, что наши вылазки были очень удачными. Почему нас и сочли такими опасными и решили поймать и посадить. — Морг перевел взгляд с затылка Грейтхауса на Мэтью. — Мы награбили кучу денег.
— Слушай, слушай его вранье!
— Большую кучу денег, — повторил Морг. — В конце дороги, мимо которой вы собираетесь проехать минут через десять, спрятан ларец, а в нем — больше пятидесяти фунтов.
Мэтью думал, что Грейтхаус снова рассмеется или скажет какую-нибудь грубость, но тот сидел тихо.
Колеса повозки продолжали крутиться.
— И там не только деньги, — продолжал Морг, упершись взглядом в глаза Мэтью. — Золотые кольца, драгоценные камни в красивеньких брошках, серебряные булавки и прочее. Все сокровища, что мы за два года натаскали у проезжавших купцов, разных пижонов и дамочек. В общей сложности, я бы сказал, там добра на кругленькую сумму — хорошо за сто фунтов. В модных камешках я не сильно разбираюсь, так что, может, и куда больше выйдет. Почем нынче нитка жемчуга?
— Ну-ну, ври дальше, — ответил ему Грейтхаус. — Совсем нас за идиотов держишь?
Он снова с силой тряхнул вожжами, как будто хотел отдалиться от арестанта, но
