Мэрилин Монро - Дональд Спото

В середине 1943 года родители Доухерти возвратились обратно на Эрчвуд-стрит и молодая семья перебралась на несколько месяцев в дом на Боссемер-стрит, тоже в Ван-Найсе. Здесь в свободное время они начали встречаться с другими супружескими парами: молодым художником и его невестой, бухгалтершей, двумя студентами-медиками и их женами. Норма Джин попросила новых знакомых принести к ним в дом свои грампластинки и организовала парочку вечеринок с танцами, во время которых, к крайнему изумлению Джима, чуть ли ни в первую же секунду преображалась из преувеличенно стыдливой хозяйки дома в талантливую актрису. Она обожала танцевать, разбивала пары, переходя от одного партнера к другому, заливалась смехом и без конца кружилась. Джим становился ревнивым, видя, как действуют на мужчин ее полные очарования движения. «Норма Джин была слишком красива, — вспоминала Элида, сестра Джима. — Она ничего не могла поделать, когда жены друзей, глядя на нее, испытывали такую зависть, что охотно сбросили бы ее со скалы». Тем летом, как вспоминает Доухерти, во время уик-эндов они часто выбирались позагорать на пляж в Санта-Монике или в лос-анджелесской Венеции, где Норма Джин привлекала всеобщее внимание, «поскольку [как утверждал Джим] носила купальник на два номера меньше, чем надо было!».

Когда они жили в Ван-Найсе, Норма Джин приютила отбившуюся от какого-то дома шотландскую овчарку-колли, к которой очень сильно привязалась, — она дала псу имя Маггси и каждый день уделяла много часов вычесыванию и купанию собаки, а также ее дрессировке. Если Норма Джин не занималась Маггси, то основную часть дня посвящала уходу за собственной внешностью и культивированию своей красоты. Она постоянно опробовала новую косметику, принимала длительные ванны и множество раз в день промывала лицо водой с мылом, чтобы предотвратить появление прыщиков и (как она верила) улучшить кожное кровообращение. Казалось, что своими неустанными усилиями по совершенствованию своей красоты она стремится достичь идеала, который не может быть претворен в жизнь, создать такой образец безупречности, который был бы признан всеми, — словом, в этот период она хотела считаться красавицей даже в большей степени, чем в ту пору, когда упорно работала над достижением той же цели в средней школе. «В вопросах собственной внешности она была перфекционисткой, — вспоминает Доухерти. — Если она чем-либо и выделялась, то чрезмерно критическим отношением к себе».

Ничего странного, что у Нормы Джин по-прежнему не было близкой подруги. Единственное общество, где она хорошо себя чувствовала, составляли дети — племянники и прочие родичи ее мужа, малышня, которую она обожала нянчить, купать, чистить их платьица и костюмчики, играться с ними, читать им сказочки и тому подобное. «Уже само ее присутствие в комнате доставляло детям радость», — заметил в этой связи Доухерти. С другой стороны, он припоминает, что часто видел печаль и какое-то то ли замешательство, то ли ошеломление, рисующееся на ее лице, когда он возвращался домой, — словно бы она боялась, что он не вернется.

Хотя то, чем Доухерти занимался в «Локхиде», считалось работой на благо укрепления обороноспособности страны и обеспечивало ему дальнейшую отсрочку от призыва на действительную армейскую службу, Джиму мечталось рвануть вместе с приятелями за океан, но Норма Джин умоляла его не думать пока о том, чтобы отправиться на войну, а записаться в торговый флот, оперирующий на родине. После нескольких недель пребывания в лагере для новобранцев, находящемся на острове Санта-Каталина, Джим получил приказ приступить к командованию взводом призывников на учебной базе морской службы, куда его жена приехала вместе с Маггси под самый конец 1943 года.

Расположенный в заливе Сан-Педро в сорока с лишним километрах от берега, остров Каталина имел в длину сорок пять и в ширину тринадцать километров. В 1919 году владелец империи жевательной резинки, Уильям Ригли[72], начал превращать остров в курорт и выстроил там огромное казино, а также создал условия для рыбной ловли в открытом океане и других дорогостоящих развлечений для отдыхающих. Каталина, являвшаяся привлекательным туристским объектом еще в тридцатые годы, в 1943 году оставалась в значительной мере неосвоенной и незастроенной и там постоянно проживало всего лишь несколько сот пенсионеров. Добраться туда можно было шхуной, самоходным паромом или вертолетом[73]. На острове был всего лишь один населенный пункт — городок Эвелон, — а почти на всей остальной территории радовала глаз еще не испорченная цивилизацией природа Калифорнии с кочующими тут и там бизонами и козлами, с горами, каньонами и берегами, изрезанными заливчиками. Однако именно суровую Каталину выбрали тузы кинематографа: Сесиль Б. Де Милль, Джозеф Шенк, Луис Б. Майер и Сэмюэл Голдвин[74]— в качестве места для возведения первого кинотеатра, акустически приспособленного к показу звуковых фильмов. Они переправлялись через пролив на собственных роскошных яхтах, чтобы организовывать на острове мировые премьеры кинофильмов и вести дискуссии о своих многообразных достижениях.

С момента начала второй мировой войны Каталина стала закрытым объектом и ее преобразовали в учебную базу для разных родов войск. Отель «Святая Екатерина» (получивший название в честь безгрешной великомученицы[75], которая была патронессой острова) использовался в качестве кулинарной школы для шеф-поваров армейских кухонь. Яхт-клуб превратили в учебные классы для проведения регулярных лекционных занятий, а береговую охрану обучали в городке Ту-Хэрборз. Управление стратегических служб (предтеча будущего Центрального разведывательного управления, или ЦРУ) обосновалось в Тойон-Бэй, а Корпус связи обустроил радарные посты в Кэмп-Кэктус. Корпус торгового флота, куда как раз записался Доухерти, разместился в Эвелоне; оттуда новобранцы отправлялись на тренировочные занятия, во время которых вскарабкивались на прибрежные скальные стенки и поднимались на горные вершины, а также вырубали проходы через густые лесные заросли, готовясь тем самым к еще более трудным условиям, ждавшим их за океаном в войне с Японией.

В 1943 и 1944 годах в семействе Доухерти часто вспыхивали конфликты. «Пока она была зависимой от меня, все у нас складывалось на самом деле хорошо», — сказал Доухерти много лет спустя. Но его семнадцатилетняя жена в то время начала медленно пересматривать заново и переоценивать как преимущественное положение мужа в семье, так и свою зависимость от него. Потратив половину месячных заработков на оплату жилья, Доухерти вместе с женой, собакой и всем домашним скарбом перебрался в квартиру, расположенную на склоне близ Эвелона, где его задача по-прежнему состояла в обучении рекрутов для Корпуса торгового флота. «Разумеется, в городке ощущалась нехватка женщин, — вспоминал он, — и именно там начались проблемы с мужчинами. Она всякий раз, когда я упоминал о своих давнишних девушках, испытывала ревность, но в тот год на Каталине для ревности было гораздо больше поводов у меня. Норма Джин великолепно отдавала себе отчет в красоте своего тела и знала, что нравится мужчинам. Моя жена постоянно отправлялась вместе с Маггси на прогулки, одетая в плотно облегающую белую блузку и ничуть не менее облегающие белые шорты, с ленточкой в волосах. Выглядела она при этом как мечта, прохаживающаяся по улице».