Фантастические тетради - Ирина Ванка

Ураганные кольца, смыкаясь у границы мезосферы, создавали мощный гравитационный эффект, от которого океанская влага вдавливалась в недра планеты и замирала там неподвижными водяными столбами.

— Что ты ожидал увидеть? — спрашивал Эссима своего гостя. — Наверху пролетают тысячелетия, а ты спускаешь фрегат, не задумываясь о том, что в слоях агравитации может образоваться кратер? Я тебя, как бога, определил над всем альбианским миром, а ты, как последняя тварь, решил уцепиться за грунт.

— Страшно подумать, что бы я делал, — расчувствовался Зенон, — если б ты меня не нашел.

— Хлебал бы плесень, — пояснил Кальтиат, возвращая на место лицевую маску.

— Да он счастливчик, — шутил Эссима, — мог бы так треснуться о камни, что не видать мне моих «летных прав». А я их, между прочим, с большим трудом добыл из вашей навигаторской школы. Думаешь, манустралу просто пройти тест? Д я полжизни понять не мог, что такое «центрический оптикуляр». Ты знаешь, как с Альбы выглядит звездное небо? — Он поменял расположение резьбы на ключе, и могильная глыба отвернула планету от солнца. Кальтиат с неохотой протянул свою маску Зенону. Картинки звездных россыпей менялись с каледоскопической быстротой, особенно у дальних границ. Иногда, благодаря зеркальным эффектам, из них выстраивались узоры. Иногда небо очищалось от псевдоформенных вакханалий, и экс вздрагивал. Такой пейзаж можно было увидеть только в оркапустотах у границ ареала.

Планетарное тело в свободной агравитации исполняло фигуры высшего пилотажа.

— Эссима, что происходит? — раздался вопль из каменного рукава. На пороге могильника собралась толпа одинаковых фактуриалов, подозрительно похожих на единый манустральный транслянт. — Если не прекратишь, тебе попадет от Папы.

— Иди… топай отсюда. Ты уже надоел, — ответил Эссима и продолжил свое дело, словно к нему обратился старый знакомый, размножившийся в петле для устрашения оппонента если не мускулами, то количеством персон. — Энергия разных стихий, — рассуждал альбианин, — слившаяся в потоке, меняет свойства пространства.

— Зачем ты читаешь Зенону лекции, — вмешался Кальтиат, применяя универсальный навигаторский язык жестов, — лучше найди Ареал. Пусть убедится, что база на месте.

— А я чем занимаюсь…

Зенон оторвался от маски и застыл в слепоте, в позе чокнутого ясновидца. Этот язык оказался доступным его экс-аритаборскому лингвистическому менталитету.

— Вот и ищи, — ворчал Кальтиат, — не о чем болтать.

— Я ищу.

— Так поторопись, будь добр, крути живее, пока твой «оптикуляр» наизнанку не завернулся.

— Я кручу.

На спине Зенона обозначилась испарина.

— Это что, — робко спросил он, — агравитационный пульт?

— С чего это тебе показалось?

— Ты что, не способен найти измерение Ареала? Родной антенной на собственной планете? Ты ведешь себя как новичок за пультом базы.

— Сейчас все сделаю, чего вы переполошились!

— Еще раз спрашиваю, это могильник или закамуфлированный пульт агравитации?

— Откуда ему взяться, — защищался альбианин, судорожно вращая рукоятку ключа, — разве мы, дерзкие фактуриалы, способны опередить вас в техническом прогрессе? — Он уже не пытался скрыть волнения и несколько раз выронил ключ при попытках сменить резьбу.

— Тогда немедленно покажи нам базу. Хочу убедиться, что она в порядке.

— Я ее не трогал.

— С облегчением верю.

— Сам сказал, захоронение мадисты — эпицентр аномалий. Ну, слегка заблудились… Чего психовать?

— Есть у меня одно скверное подозрение, — с чувством произнес Зенон, — ой какое скверное подозрение насчет исторической последовательности, которой не существует. Уж не ее ли ты сейчас заплетаешь у меня на глазах?

— Я здесь ни при чем, — оправдывался Эссима, — и твои глаза ни при чем. Все мы прыгнем в одну могилу, когда придет срок. Самое мудрое, что мы можем сделать, это смириться с неизбежным.

— Нет, ты не прав.

— Он прав, — услышал экс неожиданно резкий голос. Сухой старик стоял за его спиной, прикрытый небрежно надетой рубахой до колен, осанистый и остроносый. — Он прав. Дай мне ключ, сынок. — Обратился старик к Эссиме и, получив от него зубчатую железяку, отвесил добротный отеческий подзатыльник. — А теперь вон отсюда! Все вон!

Эссима первым вылетел в коридор, за ним последовал Зенон, между делом не переставая размышлять над смыслом сказанного. Нап еще пытался выманить из могильника осьминогого гада, который от испуга сменил окрас и лишился возможности манипулировать конечностями.

— Тебя тоже касается, — рявкнул старик и вышиб гада в коридор пинком. Голоформа рассыпалась от удара о камень и озарила туннель. — Прочь! Все прочь!

— Удивительно, — делился впечатлениями Зенон, едва поспевая за Эссимой быстрым шагом. — Кто этот тип? Он ни в чем не похож на тебя. Милейший старец, очаровательный в своей откровенности. Если мадиста захочет надежно замаскироваться в этом мире, она будет выглядеть именно так.

Соблюдая молчание, Эссима стремился как можно быстрее вырваться из черного коридора.

— Почему ты не скажешь, что это Ло? — тормозил его Кальтиат.

— Папа Ло? — воскликнул Зенон. — Неужели… — и, не мешкая, ринулся назад. Но Эссима догнал его и преградил дорогу.

— Пропусти, — просил Нап, — они поладят…

— Нет.

— Ладно, — согласился Зенон, — успокойся. Мне нужна только его мемограмма. Это займет секунду. Он не заметит, если ты не будешь препятствовать.

— Я уже препятствую.

— Как глупо!

— Все равно…

— Пусти его, — раздался спокойный голос Папы Ло, и Эссима послушно отошел в сторону. — Ты… подойди.

Зенон приблизился к порогу могильника.

— Ближе. Чего робеешь? После всего, что ты видел на Альбе, разве можно так пугаться помешанного старика? Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Зенон подплыл к могильной плите. На темной поверхности камня обозначилось световое пятно. Оно росло, расширялось, уходило вглубь. В недрах этого мадистогенного агрегата проявилась лучевая сетка, сплетенная тончайшими микросхемами вокруг акселеративного поля пятигранной антенны. Каналы управления уходили на глубину, терялись из вида, создавая иллюзию, будто ядро планетарного тела напичкано последними техническими достижениями агравиталистики. Световое пятно продолжало опускаться, вскрывая внутренности объекта, но Зенону было достаточно.

— Какой же я кретин, — прошептал он. — Какой же я безмозглый идиот! — Он выгреб из карманов рукописный архив на обрывках папируса и с размаху швырнул его на пол. Скрученные узелки раскатились в стороны. Вне себя от злости он вышел из могильника и устремился вперед, не видя дороги. Эссима не сразу решился последовать за ним.