Реалити-Шоу (СИ) - Лятошинский Павел

Деньги! Что же ещё? Света такая мелочная мышь. Интересно, какой ценник она повесила на свои страдания? О какой бы сумме ни шла речь, а Серёжа меня не продаст, наверное, он скорее землю есть будет, он-то гордый.

— Смотри-ка, твой и часа без тебя прожить не может, — Света больно ткнула меня кулаком в бок, украдкой кивнула на приближавшегося Серёжу и нарочито громко обратилась к нему:

— Серёж, а ты считаешь Алёнку красивой?

Я поперхнулась.

— Конечно! Самой красивой, — ответил он не раздумывая, — Что за вопрос такой?

— Ниночка говорит, красота человека сводится к какой-нибудь уникальной изюминке. Что ты в ней нашел?

— Всё, — выпалил он мгновенно.

— Нет, так не бывает, — вмешалась Нина, — у каждого есть что-то особенное. Закрой глаза, представь её себе и опиши нам, как видишь.

Серёжа уставился на меня непонимающим, растерянным взглядом, словно ребенок с диатезом, которого добрая тётя угощает шоколадом, и он не понимает, как поступить, взять или отказаться. Я кивнула ему, разрешая. Он зажмурился.

— Ну что там? — нетерпеливо спросила Ниночка. Но то ли Серёжа не понял вопроса, то ли не знал ответа, мечтательно поулыбался несколько секунд, потом широко распахнул глаза, глубоко вдохнул и сказал:

— Где взять нож и кастрюлю? Мясо, кажется готово.

— В доме, справа от входа, стоит и нож, и кастрюля, — буркнула Света недовольно, — Серёж, — крикнула она ему вдогонку, — и шампанское там же захвати, пожалуйста, а то с твоей красавицей от тоски сдохнуть можно.

Шампанское Светлана открыла сама. Раскрутила мюзле, (оказывается, проволока на бутылке шампанского имеет собственное имя, и Света была бы не Света, если бы не ткнула нас носом в наше невежество), убрала фольгу и, зафиксировав в руке пробку, начала вращать бутылку по часовой стрелке. Газы шикнули под пробкой, и та оказалась у неё в ладони без хлопка и брызг.

— Талант, однако, — съязвила Ниночка.

— Талант, само собой, не спорю. Но это, девочки, всего лишь физика. Крутить нужно бутылку, а не пробку.

— Это всё, что ты знаешь о физике? — уколола я.

— Разве мало? Уверена, вы и этого не знали.

Мы кивнули. Света огляделась по сторонам и сказала укоризненно:

— А стаканчики-то, твой кавалер принести не догадался.

— Не догадался, — согласилась я.

— Ну, тогда, если не брезгуете, будем хлестать с горла.

— Не брезгуем, — ответила я. Света приложилась к горлышку. Убедившись, что глоток достаточно большой, я добавила, — конечно, если в твоё горло Артём ничего лишнего не пихал.

Шампанское после моей шутки пошло носом. Она закашлялась, выпучила глаза, умоляя похлопать ей по спине. Ниночка оказала первую помощь, и мы ещё долго смеялись. Мальчики нашего веселья не разделяли. Артём прошелся ножом по каждому кусочку мяса, но результатом, видимо, не удовлетворился и продолжил жарить. Серёжа безучастно стоял рядом.

Вечер шел к своей кульминации. На столе появилось жареное мясо, картошечка, грибочки, зелень на одной тарелке с крупно порезанными огурцами и помидорами. Артём сел рядом со Светой, мы с Серёжей напротив них, Ниночка сбоку. Заводить застольные беседы никто не торопился. Тишину изредка нарушал хруст огурца и просьбы передать кетчуп или соль с дальнего края стола. Света выговорилась на неделю вперёд. Подкинула нам пищу для долгих размышлений. Ниночка пила лимонад, я сделала маленький глоток шампанского, скривилась от кислого вкуса и больше к нему не прикасалась.

— Давайте, чтобы не в последний раз, — произнесла Света короткий тост и протянула на середину стола пластиковый стаканчик, принесенный Артёмом, не столько от заботы, сколько со стыда за свою принцессу. В остальных стаканчиках был лимонад.

— Давайте, — поддержал Серёжа, и мы чокнулись, наполняя воздух жамкающим звуком тонкой пластмассы.

Стемнело. Стало прохладно.

— Всё очень вкусно, — говорю из вежливости. Свинина получилась жесткой, чуть нежнее подошвы, сильно пересушена, местами подгорела и не удивлюсь, если животное умерло своей смертью от старости. — Мы скоро поедем домой, — сказала я и привалилась на Серёжино плечо.

— О-о-о, кого-то сегодня ждут эротические приключения, — заплетающимся языком бормочет Света и подмигивает мне.

— Тебя тоже будут ждать, если не сильно напьешься, — прорычал Артём. Света тяжело вздохнула, взглядом измерила остатки шампанского в бутылке и, произведя несложные расчеты, заявила:

— Увы, дорогой, но сегодня уже не получится. Давай завтра, — хихикает она. Серёжа незаметно тянет меня за рукав. Целую Ниночку в щёчку, машу Свете с Артёмом, та провожает нас расфокусированным взглядом.

***

— Молчи, пожалуйста, ничего не говори.

— Я и не собирался, не пойму, только для чего ты меня в это шапито позвала. Парад уродов какой-то натуральный.

— Попросила же…

— То есть ты со мной согласна?

— Нет, не согласна. Ты их не знаешь…

— А что тут знать? У меня вообще-то глаза есть и уши тоже. Олень, овца и овечка. Или ты хочешь поведать мне историю об их тонкой душевной организации?

— Чего ты добиваешься?

— Ничего! Всё чего я хотел, поскорее оттуда уехать.

— Уехал?! Доволен?!

Он промолчал, внешне оставался спокойным, но отнюдь не безмятежным, напротив, все черты лица: и губы, и скулы, и брови — застыли в презрительной гримасе. Сергей придавил педаль газа, вплотную прижимаясь к идущему впереди грузовику, нервно толкнул рычаг переключения передач, мотор взревел, задрожал. В следующее мгновенье машина выскочила на встречную полосу, и нас ослепил внезапно возникший из-за поворота свет фар. Я зажмурилась, вскрикнула, сжалась, инстинктивно закрывая лицо руками. Время растянулось в бесконечно тягостное ожидание удара.

Грузовик разразился громоподобным гудком нам вслед, звук слился с удаляющимся воем клаксона, а завершилась какофония двумя короткими сигналами Серёжи. С минуту мы молчали.

— Придурок, ты мог нас убить.

— Не преувеличивай. Ничего страшного не произошло.

— Останови машину.

— И что дальше?

— Останови машину, Сергей я не шучу.

— Не остановлю, — он делает музыку громче, прибавляет скорость.

— Перестань! Это совсем не смешно, — кричу я и тянусь к кнопкам магнитолы. Он грубо отталкивает мою руку, добавляет громкость. Старые динамики хрипят, радиоволна шипит помехами. Сергей явно рассчитывал на другой результат. Одним нервным движением он убирает звук полностью.

Мы въехали в город. Уже виднеется первый светофор, моргает желтым цветом, переключается на красный. Машина сбавляет ход, останавливается. Я немного остыла, отвлеклась на мысль: а как бы я почувствовала себя в компании его друзей? Не думаю, что мне бы понравились эти дегенераты. Так что же между нами общего? Должно ведь что-то связывать? Или не должно? Нет, должно. Всё человеческое общество строится на общих интересах. В самом названии «общество» скрывается ответ: «общее». Щелчок кнопочки, блокирующей замок на двери, послышался до того, как машина остановилась полностью, и вырвал меня из раздумий. Всё ещё думает, что я хочу уйти? Ночью? В неизвестном районе? Я может и эмоциональная, но точно не сумасшедшая. Загорается зеленый, мы едем спокойно, не торопясь, молчим. Возле подъезда свободно парковочное место — первая хорошая новость для Сергея за весь день. Он выходит из машины первый, отходит на шаг, стоит, мнётся, крутит в руке брелок, меня ждёт. Дверь не откроет, руки не подаст, разобиделся, видите ли. А, если разобраться, обидеться стоило бы мне, но этот момент перескочили, как на ускоренной съемке. Видимо, девочки опережают мальчишек в развитии не только в начальной школе.

Тяжелую железную дверь в подъезд придержал, уже — джентльмен.

— Алён, — слышу в спину на ступеньках, — Алён, ну согласись, я прав.

— В чем? — устало бросаю через плечо, замедлив шаг, не оглядываясь.

— Да, как в чём? Во всём…

Поднимаемся на мой этаж, открываю дверь, вхожу в квартиру, Сергей останавливается на пороге, опустил лицо, кривится, дескать: «ногой не ступит туда, где не признают его правоту». А я так устала, и так хочу поскорее забыть этот дурацкий день, пролистнуть его, как скучную главу.