Приключения троих русских и троих англичан - Верн Жюль Габриэль

Скоро полковник Эверест и его спутники зашли в тыл осаждавшей группы. Здесь они соскочили со своих изможденных коней и, крикнув громкое «ура», которое осажденные должны были услышать, сделали первые выстрелы по нападавшим туземцам. Услыхав частые выстрелы скорострельного оружия, макололы решили, что их осаждает многочисленное войско. Эта внезапная атака застала их врасплох, и они отступили, даже не пустив в ход луков со стрелами.

Не теряя ни секунды, полковник Эверест, сэр Джон Муррэй, Вильям Эмери, бушмен и матросы, непрерывно перезаряжая ружья и стреляя, бросились в самую гущу разбойников. Пятнадцать туземцев замертво пали под огнем их оружия.

Макололы разделились на две части. Европейцы кинулись в образовавшийся проход и, опрокидывая наземь туземцев, находившихся близко, моментально вскарабкались по склону горы наверх.

В десять минут достигли они вершины, окутанной темнотой, так как осажденные прекратили огонь из опасения попасть в тех, кто так неожиданно пришел им на помощь.

И этими осажденными оказались русские! Они все были здесь — Матвей Струкс, Николай Паландер, Михаил Цорн и пятеро их матросов. Но из туземцев, некогда составлявших караван, остался лишь один преданный им «форелопер». Струсившие туземцы, как и туземцы англичан, тоже покинули их в минуту опасности.

Матвей Струкс в тот момент, когда появился полковник Эверест, спрыгнул вниз с невысокой стены, сохранившейся на самой вершине Скорцефа.

— Вы ли это, господа англичане?! — воскликнул астроном из Пулкова.

— Они самые, господа русские, — ответил полковник с достоинством. — Но сейчас здесь нет ни русских, ни англичан! А есть только европейцы. Объединившиеся, чтобы защитить себя!

Глава XIX

ТРИАНГУЛЯЦИЯ ИЛИ СМЕРТЬ

Дружное «ура!» встретило слова полковника Эвереста. Перед лицом угрозы со стороны макололов, перед лицом общей опасности русские и англичане, позабыв о международном конфликте, должны были объединиться ради совместной обороны. Ситуация диктовала свои условия, и англо-русская комиссия снова воссоединилась перед лицом врага, оказавшись даже еще более дружной и сплоченной, чем раньше. Вильям Эмери и Михаил Цорн крепко обнимали друг друга. Остальные европейцы скрепили свой новый союз рукопожатием.

Первой заботой англичан было утолить жажду. В воде, доставляемой из озера, в русском лагере недостатка не было. Затем, укрывшись в каземате[209], составлявшем часть заброшенной крепости, построенной когда-то на вершине Скорцефа, европейцы поведали друг другу о том, что с ними произошло после их расставания в Колобенге. Тем временем матросы наблюдали за макололами.

Прежде всего, почему русские оказались на вершине этой горы, так далеко слева от их меридиана? По той же самой причине, по которой англичане очутились от своего далеко справа. Скорцеф, расположенный почти на полдороге между обеими дугами, являлся единственной возвышенностью в этом регионе, которая могла бы послужить для установления ориентира на берегу Нгами. Так что было совершенно естественно, что обе соперничающие экспедиции, оказавшись на этой равнине, встретились на единственной горе, которая могла послужить им для наблюдений. Действительно, русский и английский меридианы пересекали озеро в двух местах, довольно удаленных друг от друга. Отсюда возникла необходимость у операторов геодезически соединить южный берег Нгами с его северным берегом.

Затем Матвей Струкс изложил некоторые подробности об операциях, которые он только что выполнил. Триангулирование после Колобенга происходило без приключений. Первоначальный меридиан, который волею жребия достался русским, проходил по плодородной местности, слегка волнистой, облегчавшей создание тригонометрической сети. Русские астрономы, так же как и англичане, страдали от чудовищной жары этого пояса, но не от нехватки воды. Речек здесь было полно, и они приносили с собой спасительную свежесть. Лошади и волы вволю паслись на нескончаемом пастбище, на зеленых лугах, там и сям перемежавшихся лесами и чащами. Хищников участники экспедиции держали на почтительном расстоянии от лагеря, зажигая на всю ночь костры. Что до туземцев, то здесь жили оседлые племена, обитавшие в селениях и деревнях, где доктор Дэвид Ливингстон почти всегда находил радушный прием. Во время всего этого путешествия бушменам отнюдь не на что было жаловаться.

Двадцатого февраля русские дошли до Скорцефа и находились здесь уже около полутора суток, когда на равнине появились макололы в количестве трехсот-четырехсот человек. Испугавшись, бушмены тотчас покинули свои посты и оставили русских предоставленными самим себе. Макололы начали с того, что разграбили повозки, сгруппированные у подножия горы; но, к счастью, инструменты были еще раньше перенесены в крепость. Кроме того, они не тронули самоходную барку, ибо русские успели собрать ее до появления разбойников, и в настоящее время она стояла на якоре в небольшой бухте озера Нгами. Северный склон горы был отвесным и выходил прямо на правый берег озера, поэтому здесь крепость являлась неприступной. Но на южной стороне Скорцефа склоны были пологими, и приступ, который предприняли макололы, возможно, имел бы успех, если бы не чудесное появление англичан.

Таков вкратце был рассказ Матвея Струкса. В свою очередь полковник Эверест сообщил ему о происшествиях, случившихся с ними после разделения экспедиции, о тяготах и лишениях, о мятеже бушменов, о трудностях и препятствиях, которые пришлось преодолеть. Из обоих рассказов выходило, что русские все это время находились в более благоприятных условиях, чем англичане.

Ночь с двадцать первого на двадцать второе февраля прошла без приключений. Бушмен и матросы несли караул у подножья крепостной стены. Макололы больше не возобновляли своих атак. Но несколько костров, разожженных ими у подошвы горы, говорили о том, что бандиты стояли биваком на прежнем месте и отнюдь не отказались от своего плана.

На следующий день, двадцать второго февраля, на рассвете, покинув каземат, европейцы вышли осмотреть долину. Первые утренние лучи осветили почти всю обширную территорию до самого края горизонта. С южной стороны простиралась пустыня с ее желтоватой почвой и сгоревшей травой, засушливая и мертвая. У подножия полукругом расположился лагерь, посреди которого копошилось четыре-пять сотен туземцев. Их костры еще горели. На раскаленных угольях жарились куски мяса. Было очевидно, что макололы не хотели покидать этого места, хотя и так все, что у каравана было ценного — снаряжение, повозки, лошади, волы, провизия, — попало к ним в руки; но эта добыча, очевидно, их не удовлетворяла, похоже, они хотели, уничтожив европейцев, завладеть их оружием.

Русские и английские ученые, осмотрев лагерь туземцев, имели долгую и обстоятельную беседу с бушменом, но окончательное решение все же зависело от определенной помощи обстоятельств, и, прежде всего, следовало точно определить положение Скорцефа.

Астрономы уже знали, что эта гора на юге господствует над обширными равнинами, простирающимися вплоть до «карру». На восток и на запад от нее — продолжение этой пустыни, которая здесь сужается. На западном горизонте можно разглядеть расплывчатый силуэт холмов, окаймляющих плодородный край макололов; одна из столиц его, Макето, расположена примерно в ста милях северо-западнее озера Нгами.

На севере же гора Скорцеф возвышается над совершенно другой местностью. Какой контраст с засушливыми степями юга! Вода, деревья, пастбища — все богатство земли, которое может дать постоянная влажность! На пространстве протяженностью, по крайней мере, в сто миль Нгами катит с востока на запад свои прекрасные волны, которые сейчас оживали под лучами восходящего солнца. Наибольшая ширина озера совпадала с направлением земных параллелей. Но с севера на юг она, вероятно, составляла не более тридцати — сорока миль. По ту сторону озера местность вырисовывалась в виде легкого уклона, представляя очень разнообразный ландшафт с лесами, пастбищами, потоками воды, впадавшими в Лиамбию или в Замбези; и совсем на севере, по крайней мере, милях в восьмидесяти, цепь невысоких гор окаймляла ее своей живописной рамкой. Прекрасный край, лежащий, как оазис, посреди пустынь! Его земля, хорошо орошаемая, постоянно оживляемая сетью водных артерий, дышала жизнью. Это величественная Замбези поддерживала своими притоками существование такой пышной растительности! Самая большая река, какая только есть в Южной Африке, — такая же, как Дунай в Европе[210] и Амазонка в Южной Америке!