Философы от мира сего - Роберт Хайлбронер

     Однако в проектах Оуэна речь вовсе не шла об общине нищих. Он полагал, что бедняки, дай им такую возможность, не хуже других смогут создавать богатство, а их дурные привычки под благотворным влиянием среды уступят место добродетелям. Таким способом, впрочем, будут спасены не только беднейшие члены общества. Кооперативные селения были заведомо предпочтительнее суеты промышленной жизни, и очень скоро другие селения возьмут на вооружение при -мер Нью-Ланарка.

    Увы, Оуэн был с очевидностью одинок в своих взглядах. Серьезные люди видели в планах Оуэна существенную угрозу тогдашнему порядку вещей, а радикалам они казались смешными. Необходимые для возведения пробного селения деньги так и не удалось собрать, но уверенного в себе филантропа было уже не остановить. Свои гуманистические взгляды он решил применить на практике. Оуэн сколотил огромное состояние, и пришло время потратить его на претворение в жизнь собственных идей. Он продал свою долю в Нью-Ланарке и в 1824 году приступил к строительству поселения будущего. Ничего удивительного, что в качестве места была выбрана Америка, ведь где еще строить утопию, как не среди людей, уже полвека наслаждающихся политическими свободами?

     Он купил у немецких сектантов-раппитов кусок земли площадью тридцать тысяч акров на берегу реки Уобаш в графстве Пози, штат Индиана. 4 июля 1826 года он освятил это место Декларацией Независимости Разума - независимости от Частной Собственности, Иррациональной Религии и Брака - и оставил его развиваться самостоятельно. Имя обязывало - селение нарекли Новой Гармонией.

     Это предприятие не могло стать и не стало успешным. В мечтах Оуэну виделась утопия, существующая в реальном мире, но он не был готов считаться с несовершенствами старого общества. Никакого планирования не было и в помине; со всех сторон беспорядочно стекались поселенцы, всего около восьми сотен. И никакой защиты от мошенничества. Так, Оуэн был обманут одним из помощников - тот отхватил кусок общинной земли и выстроил на нем небольшой заводик, производивший виски. Филантроп проводил большинство времени вне стен своего детища, и общины-конкуренты - среди прочих Макклюрия под началом некоего Уильяма Макклюра - не заставили долго себя ждать. Соблазн присвоить чужое одержал верх над связывавшими всех идеями; в конечном итоге удивительно, что общине удалось просуществовать даже такой короткий срок.

     К 1828 году стало ясно, что предприятие обернулось полным провалом. Оуэн продал землю (вся авантюра стоила ему порядка четырех пятых состояния) и отправился обсуждать свои проекты - сначала с президентом Джексоном, а затем с Санта-Анной[95] в Мексике. Эти джентльмены ограничились вежливым интересом.

    Оуэн был вынужден вернуться в Англию. Он еще оставался благородным (пусть и слегка потрепанным) мистером Оуэном, и его карьере было суждено сделать последний, неожиданный поворот. Хотя почти все осмеивали Кооперативные селения, оставались люди, которые приняли его учения близко к сердцу: рабочий класс. То было время появления первых профсоюзов, и предводители ткачей, гончаров и строителей считали Оуэна человеком, способным постоять за их интересы, вернее, видели в нем собственного лидера. В отличие от других, они воспринимали идеи философа серьезно. Кооперативные селения подвергались критике со всех сторон, по всей стране возникали реальные сообщества рабочих, созданные точь-в-точь по модели, описанной в его трактатах, пусть и в меньших масштабах: кооперативы производителей, кооперативы потребителей, а также несколько заведомо обреченных предприятий, решивших последовать букве учения мистера Оуэна и обойтись без денег.

     Все без исключения кооперативы производителей потерпели крах, а безденежный обмен привел к полному безденежью его участников. И все же одна сторона кооперативного движения оставила след в истории. Двадцать восемь преданных идее людей, называвших себя рочдейлскими первопроходцами, заложили основы движения потребительских кооперативов. Оно не вызвало особенного энтузиазма у Оуэна, но со временем стало одной из главных опор Лейбористской партии Великобритании. По иронии судьбы, именно движению, вызывавшему у Оуэна наименьший интерес, было суждено пережить все проекты, в которые он вкладывал так много денег и собственной энергии.

     У Оуэна была весомая причина не задумываться о кооперативах; по возвращении из Америки он затеял крестовый поход колоссальных масштабов и с характерной для него решительностью окунулся в подготовку к нему. Некогда нищий подросток, затем капиталист и строитель общества будущего на сей раз собирал вокруг себя лидеров рабочего движения.

 Он дал новому проекту название, соответствовавшее его размаху: Великий Общенародный Моральный Союз Производительных и Полезных Классов. Очень скоро оно сократилось до Великого Общенародного Объединенного Профессионального Союза, а потом, поскольку и это было чересчур, до Великого Союза (Grand National). Под его знаменем выходили на демонстрации лидеры профсоюзов; в 1833 году было официально объявлено о создании английского рабочего движения.

     Это был общенародный союз - предвестник современных профсоюзов работников промышленности. Он насчитывал 500 тысяч членов - потрясающее по тем временам число - и включал в себя все мало-мальски заметные английские союзы. Высокая заработная плата, приемлемые рабочие часы и участие в управлении предприятиями были, в отличие от сегодняшних профсоюзов, не единственными целями Великого Союза. Союз предлагал не только пути улучшения текущей ситуации, но и способы изменить общество как таковое. Как следствие, помимо обязательных призывов к улучшению условий работы в его программе содержалась замысловатая смесь проектов Кооперативных селений, отмены денежного обращения и других надерганных из сочинений Оуэна пунктов.

     Словно предчувствуя, что больше его уже ни на что не хватит, Оуэн обрушил на страну всю свою мощь. Дело завершилось безоговорочным фиаско. Англия была готова к национальному профсоюзу не больше, чем Америка - к раю на земле. Профсоюзы на местах были не способны контролировать своих членов, и локальные акции протеста подрывали влиятельность всей организации. Оуэн в пух и прах разругался с вчерашними сторонниками; те вменяли ему в вину атеизм, он отвечал обвинениями в разжигании классовой вражды. В дело вмешалось государство, чья жестокость и мстительность сыграли важную роль в подавлении набиравшего ход движения. Наниматели усмотрели в Великом Союзе угрозу отмены частной собственности и, воспользовавшись законами о профсоюзах, завалили его исками. Такого натиска не могло выдержать ни одно молодое движение. В течение двух лет великий поначалу союз полностью развалился, а Оуэн, которому стукнуло шестьдесят четыре, окончательно сошел с исторической сцены.