Железное сердце Вайолет (ЛП) - Барнхилл Келли

— Мы живем, — сказал я тяжело, — в мире, который выбираем сами, дитя. Мы будем настаивать на том, что мир таков, каким он должен быть, пока мир не убедит нас в обратном. До сегодняшнего дня я верил, что добрый король останется на своем троне. Я верил, что то, что правильно и что хорошо, победит, и что мир, который мы любим, останется целым, процветающим и чистым.

— А теперь? — в детском голосе послышалось раздражение. Я поморщился.

— Сейчас нет ничего хорошего. — Мой голос был холодным, мертвым, а сердце — каменным. — Мир, в котором мы жили, кончается или заканчивается. И я ничего не могу сделать. Все, что осталось, Вайолет, — это история. Одна великая история, которую я подарю миру. Пожалуйста, сядь так, чтобы я мог тебя видеть. Я вспомнил эту историю в тот день, когда ты исчезла, и с тех пор она не дает мне покоя. А так как у меня, кажется, не будет возможности рассказать ее всему королевству, то я расскажу ее тебе, Вайолет. Моя дорогая. Моя лучшая аудитория.

— Аудитория? — недоверчиво спросила Вайолет. — Страна в состоянии войны. — Она пнула маленький столик, и ваза, стоявшая на нем, с грохотом упала на пол. — Весь мир сошел с ума, и все, о чем ты можешь думать, это рассказывать историю?

— Это все, что я умею делать, принцесса. Те, кто умеет сражаться, сражаются. Я буду делать то, что знаю, как умею.

— Твои истории, старик, — чуть не выплюнул ребенок, — чуть не погубили меня. Расскажи мне, что ты знаешь о Ниббасе.

— Я ничего не знаю, — прошептал я. Как, спрашивал я себя, сказать ребенку, что надежды нет? Единственное, что остановило Ниббаса раньше — это вмешательство богов. Но боги давным-давно растворились в своих вселенных и почти исчезли. Чем мы были, как не подвалом в мультивселенной? Забытый чулан для метел в многокомнатном особняке. Никому не было дела до того, что с нами случилось. По крайней мере, я так думал.

— Лжец, — сказала Вайолет.

— Я знаю, что это невозможно остановить. Ниббас был бессилен из-за недостатка знаний. Если никто не думал о нем, не мечтал о нем, не произносил имени, он исчезал. Даже сейчас. Даже когда мы сидим здесь и думаем об этой проклятой штуке, он становится сильнее, и не имеет значения, сколько зеркал мы разобьем.

— Значит, ты все знаешь.

Я отрицательно покачал головой.

— Только в общем. Но подробностей я так и не узнал. Только самые старшие рассказчики знают… и они не узнают, пока не отправятся, наконец, в самое отдаленное из Островных государств на западе, чтобы встретить свои последние дни. Единственные короли и королевы, которые когда-либо узнавали об этом — это те, кто сидят на андуланских тронах. Но король ушел, и я боюсь, что он никогда не вернется.

— Мой отец знает? — Вайолет ахнула. Она шагнула вперед. — Мой отец. — Я не видел ее лица, но даже очертания ее тени резко изменились.

— Что он сделал с тобой, моя дорогая? — в отчаянии спросил я. Она сделала еще один шаг.

— Мой отец знает, и моя мать, вероятно, тоже. Ну, конечно, они… О боже! — Фигура, которая, по-видимому, была Вайолет, покачнулась и упала назад. Я вскочил со своего места.

— Вайолет! — воскликнул я, но когда опустился перед ней на колени, у меня перехватило дыхание. Она была… прекрасна. Но не та. И неправильность ее лица, неправильность того, что ее голос мог исходить из этого тела, нервировала меня до глубины души. — О, дитя мое, — прошептал я, беря ее за руки. — Что я наделал?

— Что? — спросила Вайолет-с-не-Вайолетским-лицом, пытаясь выпрямиться. — Ох. Конечно. Я изменилась. Кстати, Кассиан, я могу убить тебя за эти волосы. Представьте себе, какие тяжелые волосы на голове у бедной девушки! Это все равно что балансировать на голове ящиком с картошкой.

— Я… — Мой голос сорвался, дорогие, когда я помог ей подняться на ее жалкие маленькие ножки. — Я думал… то есть я думал, что знаю… что это всего лишь сказка.

Вайолет фыркнула.

— Это показывает, что ты знаешь. Все истории — ложь, пока кто-то в них не поверит. Но я, например, до смерти устала от историй. А теперь мне нужна информация. Ты уверен, что мой отец знал? О Ниббасе?

— Конечно, он знал, — сказал я. — Это была его работа — знать.

— Это значит, Кассиан, дорогой, — девушка выпрямилась во весь рост и пристально посмотрела на меня, — что я — новый получатель этого знания. Если мой отец знал, значит, он думал об этом. Если он думал об этом, то записывал. Если он хотя бы отчасти интересовался этим так же, как драконами, у него будет больше записей, чем я могу вместить в мешок. А это значит, что место, где я должна быть, находится с его записями, и я настаиваю, чтобы ты немедленно сопроводил меня туда. Видишь ли, Кассиан, король ошибся, назначив тебя регентом. Я — дочь короля Рендалла Смелого и королевы Розы Великодушной. Моя страна — это моя ответственность, и я, со своей стороны, не успокоюсь ни на минуту, пока это… дело… не будет остановлено. Кабинет моего отца, Кассиан. У тебя есть ключ?

Глава 52

— Итак, позвольте мне прояснить ситуацию, — сказал Деметрий, покачиваясь на пятках и положив голову на кончики пальцев, уставившись в потолок. — Один из ваших — людей-богов или кто-то еще, пытался захватить каждую вселенную, о которой когда-либо думал. Затем он поработил целый мир и строил планы порабощения всех существ всех миров — включая вас, я мог бы добавить, и вы просто оставили его здесь?

— ЭТО БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД, — прогремел голос.

— Чушь собачья, — фыркнул Деметрий. Ему хотелось во что-нибудь врезаться.

— Деметрий! — прошипела Тетушка. — Прояви хоть немного уважения!

— Почему? — спросил Деметрий. — Ты же видела, что там происходит. Люди умирают. Их убивают. Старухи и мужчины, маленькие дети, матери и отцы… и ради чего? — Он поднял руки. Если бы у него был камень, он бы его бросил. — Скажи мне, почему! — крикнул он.

— УСПОКОЙСЯ, МАЛЬЧИК, — тихо прогрохотал голос. — А ТЫ, ТЕТУШКА, — сказал он, и голос его вдруг стал нежным и почтительным, — НЕ БЕСПОКОЙСЯ, ЧТО РЕБЕНОК ОБИДИТ МЕНЯ. ВОИСТИНУ, ИМЕННО ОН ИМЕЕТ ПОЛНОЕ ПРАВО БЫТЬ ОСКОРБЛЕННЫМ.

— Почему? — спросил Деметрий.

— МЫ ИСПОЛЬЗОВАЛИ ВАШ МИР КАК ТЮРЬМУ… ТУ, КОТОРАЯ ДОЛЖНА БЫЛА РУХНУТЬ. ПО ПРАВДЕ ГОВОРЯ, Я УДИВЛЕН, ЧТО ОНА ПРОДЕРЖАЛАСЬ…

— А должна была рухнуть? — спросил Мот, делая шаг вперед.

— ДА, МОТ. ВИДИШЬ ЛИ…

— Должна была рухнуть? — перебил его Мот. — Что вы за боги? Тысячи лет мы следили за вами. Мы сохранили эти истории живыми, передавая их от родителей к детям и внукам. Мы шептались с этими идиотами — сказителями и наблюдали, как они считают себя такими умными. И брали на себя всю заслугу, могу добавить! Мы видели, как наше число уменьшилось до нуля. Посмотри на нас! Мы — единственные, кто остался! И все ради системы, обреченной на провал? Я думал, вы все должны быть умными создателями!

Голос тихо рассмеялся.

— ДАЖЕ САМЫЙ УМНЫЙ СОЗДАТЕЛЬ ПОЛАГАЕТСЯ НА МЕТОД ПРОБ И ОШИБОК, ЧТОБЫ НАЙТИ ЛУЧШЕЕ РЕШЕНИЕ. РАЗУМ НЕ ОЗНАЧАЕТ НЕПОГРЕШИМОСТИ, НО И НЕ ОЗНАЧАЕТ НЕПОДВИЖНОСТИ. ИНТЕЛЛЕКТ ОЗНАЧАЕТ СПОСОБНОСТЬ УЧИТЬСЯ.

— Извинения! — крикнул Мот.

— ВОЗМОЖНО, СТАРЫЙ ДРУГ, — мягко сказал голос. — НО МЫ СДЕЛАЛИ ВСЕ, ЧТО МОГЛИ. И БЫЛИ ПОСЛЕДСТВИЯ. И ВСЕ ЖЕ ВАЙОЛЕТ ДАЖЕ СЕЙЧАС УЗНАЕТ ТАЙНУ СПАСЕННОГО ДРАКОНА СВОЕГО ОТЦА. ДАЖЕ СЕЙЧАС ОНА УЧИТСЯ ТОМУ, ЧТО ДОЛЖНА ДЕЛАТЬ.

— А что она должна делать?

— УБИТЬ НИББАСА. ОНА ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ ТО, ЧТО МЫ НЕ МОЖЕМ. БОГ НЕ МОЖЕТ УБИТЬ ДРУГОГО БОГА. НО МЫ МОЖЕМ СДЕЛАТЬ ЕГО УЯЗВИМЫМ. И ОН УЯЗВИМ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА У НЕГО НЕТ СЕРДЦА. ВСЕ, ЧТО ЕЙ НУЖНО — ЭТО ОДОЛЖЕННОЕ ВРЕМЯ.

— Она умрет? — прошептал Деметрий, внезапно осознав всю глубину этого страха — что потерять Вайолет навсегда казалось ему едва ли не хуже, чем потерять отца.

— НЕ МОГУ СКАЗАТЬ, ДИТЯ.

— Не можешь или не хочешь?

— БОГ НЕ МОЖЕТ ПРЕДСКАЗАТЬ БУДУЩЕЕ ТАК ЖЕ, КАК И ТЫ. МЫ СОЗДАЕМ, МЫ ПОДДЕРЖИВАЕМ, МЫ ЛЮБИМ. ОСТАВИМ ГАДАНИЕ ЦИРКОВЫМ АРТИСТАМ.