RITCHIE BLACKMORE. Ловец Радуги - В. Дрибущак

У Гловера на этот счет была своя точка зрения: «Я не вижу необходимости в том, чтоб музыканты профессиональной группы становились приятелями. Это раньше ансамбли организовывались закадычными друзьями и одноклассниками. Но ни с одним из нынешних участников RAINBOW я не ходил в школу. К тому же, в то время, когда я был школьником, кое-кто из них еще даже не родился».

«Я никогда не испытывал перед Ритчи того благоговейного страха, который, по-моему, тряс Роджера, — говорит Боннет. — Ритчи казалось, что он бог весть какая звезда, а я этого не замечал. Для меня он был просто гитаристом, а я не более, чем певцом».

Колин Харт, отмечая, что Грэм «действительно классный парень с искренним сердцем», считает, что он «потерял расположение Блэкмора из-за того, что оставался самим собой и поступал так, как считал нужным».

Блэкмор же заметил: «Худший враг Грэма — это он сам. Он может великолепно петь, но его стиль жизни выше моего понимания». А все выпады со стороны Боннета он парировал одной фразой: «Что можно сказать о мужчине, которому нравятся BEACH BOYS!»

«Бог сказал: „Я дам тебе чудесный голос, но заберу все остальное“», — заметил как-то Гловер.

Справедливости ради нужно отметить, что Грэм, изливая душу журналистам, всегда отдавал должное РАДУГЕ как коллективу, ставшему катализатором его дальнейшей карьеры: «Я многому там научился, а это открыло мне большие возможности, которых без RAINBOW не могло быть. Люди думают, что мне чертовски повезло, когда я стал вокалистом этой группы, и я с ними согласен».

Кстати, в 2001 году, просматривая бумаги, Ритчи обнаружил, что Боннету были выплачены не все причитавшиеся ему деньги, и заплатил ему эту сумму из своих средств. Вокалисту повезло, что в 1980 году с расчетом произошла задержка, ибо его персональный менеджер вскоре после ухода Грэма из RAINBOW «почистил» банковский счет и сбежал со всеми деньгами. И у Боннета на руках осталось всего 12 тысяч долларов.

Одной из причин, по которой Блэкмора не устраивал Грэм, была его неспособность сочинять песни. Тернер в этом плане стал находкой. «Работу с Джо можно сравнить с глотком свежего воздуха. Он подходит для этих целей идеально. У него такое количество идей, которых у меня никогда не было. Грэм всем своим видом показывал, что материал нового альбома его не устраивает. Конечно, певцу виднее, что он делает, и я мог бы прислушаться к словам Грэма, но не стал. А потом пришел Джо: „О да, я спою это“, — и предложил свой мотив».

Интересно, что Тернер не был единственной кандидатурой на место вокалиста. Блэкмор рассматривал возможность приглашения в RAINBOW Брюса Дикинсона. «Тот странный звонок от роуди Ритчи раздался среди ночи, — вспоминает вокалист IRON MAIDEN, — он спросил:

— Как насчет того, чтоб присоединиться к группе?

Ну, я отвечаю типа того:

— Конечно же! Ритчи — мой любимый гитарист, — но на этом все закончилось». Успешное прослушивание Тернера в студии на Лонг-Айленде не оставило Брюсу никаких шансов.

Прослышав об очередных персональных изменениях в RAINBOW, как обычно, на Блэкмора обрушился шквал вопросов. На один из них: не расстраивают ли его постоянные смены состава — Ритчи ответил так: «Нет, меня расстраивает состав музыкантов в группе. Я не бессердечный человек, но если у меня возникает чувство, что кого-либо нужно уволить, то это должно быть сделано. Я не собираюсь превращать группу в какое-то подобие DEEP PURPLE. Я ушел из PURPLE, ибо понимал, что они становились закостеневшими, терялась новизна. Вот так и с RAINBOW. Я чувствую, что с определенным составом музыкантов она становилась закостеневшей. Мне нравится омолаживаться. Это почти как вампирство. Я пью кровь музыкантов, которые проходят через группу, и, когда кровь иссякает, я избавляюсь от них (смеется). Я ищу безупречный состав, как другие ищут идеальную женщину».

Работу над новым альбомом решено было продолжать в той же копенгагенской студии. Музыканты жили в отеле «SAS». И вот, в один из вечеров, в дверь комнаты, где жил Джо, постучали (у него как раз были гости). Беспокоил Тернера роуди Блэкмора. Он сказал, что забыл в номере пиджак, в котором лежит паспорт. Но когда Джо открыл дверь, в комнату ворвалась целая толпа народу во главе с Блэкмором. Они начали выбрасывать через окно все, что находилось в комнате. Тернер вспоминает, что им пришлось повозиться с телевизором, ибо окно открывалось лишь наполовину. А на следующее утро Эйри пожаловался, что всю ночь какие-то предметы проносились мимо его окна. Тернер же получил записку от Блэкмора: „Добро пожаловать в группу“».

Администрация гостиницы, с которой рассчитывались за нанесенный ущерб, восприняла факт вандализма на удивление спокойно, заметив, что происшедшее не идет ни в какое сравнение с тем дебошем, который учинил ранее Боб Марли (Bob Marley). В другой раз, когда управляющий отеля сказал, что ему мешает шум от поздних вечеринок музыкантов, Блэкмор показал, что такое НАСТОЯЩИЙ шум, врубив среди ночи усилитель на полную мощность и выдав целую «очередь» гитарных риффов.

С приходом в группу Тернера работа пошла веселее. «Can’t Happen Here», написанная Блэкмором-Гловером, имела все перспективы стать хитом. Официально авторство Тернера отмечено только в «Freedom Fighter» и «Midtown Tunnel Vision», хотя он утверждает, что приложил руку и к тексту «Spotlight Kid». По словам Джо, он написал его, имея в виду самого Блэкмора. Основанная на ярком гитарном риффе, эта динамичная композиция будет открывать концертные выступления RAINBOW во время ближайшего тура. Обращают на себя внимание оригинальное гитарное соло в середине песни и органная часть, слегка напоминающая лордовские пируэты в «Burn» и «Highway Star».

Одна из самых красивых композиций, написанных для нового альбома — это инструменталка «Vielleicht Das Nachste Mai (Maybe Next Time)» (кстати, музыканты SCORPIONS подтрунивали над Ритчи: как и в случае с «Weiss Heim», Блэкмор допустил ошибки в написании немецких слов).

Идея записать композицию с названием «Может быть, в другой раз» возникла у Ритчи давно: «На эту мысль меня натолкнула одна девушка, которую мне не удалось заполучить. Но она дала мне надежду, что я, может быть, достигну цели позже». «Первый же дубль был одним из самых прекрасных отрывков, сыгранных на гитаре, которые я когда-либо слышал, хотя, к моему изумлению, он его стер и сложил композицию из других дублей», — вспоминает Эйри.

Наконец-то, Ритчи решил поместить на студийный альбом свою обработку «Оды Радости» из 9-й симфонии Бетховена. Он играл ее еще до прихода в группу Дона Эйри, но именно во время его репетиций с клавишником в декабре 1978 года эта композиция приобрела окончательный вид. В Копенгагене ее всего лишь слегка доработали. «Я помню, как в середине 70-х смотрел футбольный матч между командами Германии и Голландии, когда 90 тысяч зрителей запели этот мотив. У меня прямо мурашки по спине забегали! Именно с того самого дня я полюбил эту мелодию, хотя в целом творчество Бетховена мне не нравится», — говорит Ритчи. Назвав эту композицию «Difficult То Cure» и расцветив ее своими гитарными росписями, Ритчи решил добавить в конце дикий смех актера Оливера Харди из фильма 30-х годов «Way Out West».