Сердце Сумерек (СИ) - Субботина Айя

Я поелозила языком во рту: липко, словно слизняка пожевала.

К тому времени, как в комнате появился мокрый, но чистый Граз’зт, служанка помогла мне одеться. Слабость понемногу отступила, и голова почти перестала кружиться. Хотя я все еще думала, что проваляться в постели — лучший способ провести этот день.

— Хорошо выглядишь, — сказала Рогалик, оценивая одно из моих новых платьев из изумрудной, похожей на бархат ткани, с тугой шнуровкой и красивым квадратным воротом.

— Это тебе, — я протянула ему дневник Данаани. Возможно, разглашать чужие секреты и неправильно, но пока что я видела, что молчание не принесло принцессе ничего хорошего. — Почитаешь на досуге.

Он скользнул взглядом по страницам, удивленно поднял бровь.

— Тебе это будет очень полезно и познавательно. А теперь, может быть, расскажешь, где вы с Хадалисом шатались всю ночь. Или местные бордели похожи на свинарники?

— Мы просто… выяснили отношения, — нехотя ответил Рогалик.

— Подрались? — уточнила я.

— Ты правда хочешь об этом поговорить? — Рогалик потер переносицу, зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот ладонью. Судя по голодному взгляду в сторону постели, он думал примерно о том же, о чем и я. О сне, конечно же. — Иногда мужчина надо выпустить пар. А нам, говоря по правде, давно пора было это сделать.

— То есть теперь вы перестанете вести себя, как два петуха?

— Вот уж вряд ли, — проворчал он. — Скажем так: на какое-то время у нас притупилось желание оторвать друг другу голову. Но тебе в любом случае не стоит об этом волноваться, Маа’шалин. Я больше никогда не оставлю тебя одну. Мне в самом деле жаль, что ты осталась одна, когда больше всего нуждалась в помощи.

Ну и вот как на него злиться? Не сказать, что раскаяние. Я вообще не уверена, что этот рогатый великан знает о существовании таких эмоций, как раскаяние или стыд, или сожаление.

— Тан сказал, что ты бы никогда не пошел в «Шипы», — нехотя, сказала я. — Он тебя защищал, знаешь ли.

— ы никогда не можешь наверняка знать, что у Тана на уме, — не слишком-то обрадовался Граз’зт. — Мой тебе совет: не поддавайся его уловкам. Он умеет быть милым, когда это сулит выгоду. А на самом деле — та ее сволочь.

Ну да, а я и забыла, что они вроде как соперники за право сесть на трон Темнейшего.

— Маа’шалин, нам нужно кое о чем поговорить.

— Конечно, например, о том, кто оставил на моей спине такое уродство.

Он замотал головой.

— Я о предстоящем празднике Трех лун.

Ах да, ка я могла забыть. Тот, на который вот должна прибыть змееподобная сестричка Данаани. Еще одна охотница до белобрысых рогатых принцев.

— Ты должна знать, что это, чтобы не наделать глупостей.

— Твоя рыжая сестра говорила, что мне нужно будет разделить с ней кровь. Надеюсь, эта процедура образная и никто не будет вскрывать резать нам ладони или колоть пальцы.

— Да, конечно, — улыбнулся Граз’’зт.

Все же у него потрясающая улыбка, как ни крути. Мне вдруг захотелось пофантазировать, каким бы он был, стань человеком. Высоким и крепким, с этими его торчащими во все стороны волосами и колечком в губе, но без рогов и клыков. Картина в моем воображении называлась: «Держитесь, девки!»

— Для не крэсов это просто часть ритуала, не более. Мы же разделяем нашу кровь с теми, с кем готовы разделить часть своей жизни и силы. Обычно, это кто-то из родственников. Поэтому Хи’ла и пригласила Эраати.

У меня были свои соображения, зачем рыжая змея позвала сестричку Данаани, но я придержала эту шпильку. Хватит, я уже по горло сыта выходками этой девчонки и не собираюсь выплескивать свою злость на Рогалика. Будем считать, что наш с ним конфликт на почве недосказанности себя исчерпал.

— Вы с Эраати должны будете разделить одну чашу с подогретым ритуальным вином. Ничего сверх страшного в этом нет. Просто чтобы ты знала, что это никакая н кровь и не пугалась.

Я кивнула, мол, поняла. И снова поелозила языком во рту. Вот же дрянь: всего глоток сделала, а вкус остался крепкий. И горло сводит.

— Маа’шалин? — Во взгляде Рогалика появилась тревога. — Все в порядке?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У меня… горло… — Язык занемел и мне пришлось поскрести воздух у горла, чтобы Рогалик понял причину.

В голове зашумело, кончика пальцев онемели — и руки в кулаки не сжать.

Господи, только не говорите, что меня еще и отравили?

глава 16

А вот это, между прочим, что-то новенькое.

Я думала, что когда тебя травят, то обязательно должны быть хрипы, закатанные глаза и все в таком духе. Ничего подобного или яд, которым меня отравили, был щадящим.

Кроме ужасной нечеловеческой жажды и болящего горла, как будто у меня очень запущенная ангина, никакого другого нестерпимого неудобства не было. Ну и еще слабость, но тут я грешила на то, что это скорее отголоски визита предыдущего гостя.

Граз’зт, обложив нашу комнату своими таранами, словно утку — яблоками, отсутствовал уже довольно давно, и я начинала волноваться, куда он мог запропаститься и каких дел успел натворить на горячую голову. Все же, пусть он и красавчик, а особым хладнокровием не отличается. Я бы не удивилась, если бы Рогалик уже устроил парочку публичных порок или, и того, хуже, казней.

— Почему ты сразу мне не сказала? — спросил Хадалис. Он так долго молчал, что я даже забыла о том, что гард наотрез отказался покидать комнату принцессы. И на этот раз Рогалик не особо ему возражал. — Я что, зверь какой-то, что мне нельзя было сказать правду?

— Я не собиралась признаваться вообще никому. Потому что была уверена — это временно. Надеялась, что вернусь домой, и никто ничего не заметит. И, знаешь, откуда мне было знать, что тут у вас за порядки? Вдруг вы таких, как я, сжигаете на кострах.

Он невесело улыбнулся.

— Логично, — сказал, после минутной паузы. — Просто. Как подумаю, что все это время я зря себя изводил, думая, что Данаани и этот… рогатый придурок наедине и Десятеро знают, чем занимаются — мне сразу хочется кого-то придушить.

После этого откровенного признания мое горло заболело сильнее. Самое обидное, что Хадалис со всех сторон прав. Если бы я сказала правду сразу, а не копалась в своих страхах, все могло бы разрешиться раньше.

— Какой она была? — спросила я.

— Принцесса? Лучшей девушкой из всех, что я знал. Умной, смелой, доброй, ответственной.

Не уверена насчет ответственности. По-моему, ответственность предполагает, честность перед собой и остальными. А в прошлом и настоящем Данаани было столько секретов, что я бы не удивилась, окажись она какой-нибудь Чудо-женщиной или аватаромБэтмена.

— Расскажи о ее путешествиях в… другие миры. — Почему мне так тяжело принять тот факт, что моя родна Земля, как оказалось, всего лишь один из миров, к тому же напиханный всякими оборотнями, вампирами, колдунами и тому подобными существами, которых в этом мире называют кхистанджутами. И слово же не могли придумать нормальное, вслух не выговорить. — Что ты обо всем этом знаешь?

А вот о деньгах я, пожалуй, лучше пока никому говорить не буду. Знаете, если Данаани сидит в плену, например, или, как и я, не может найти дорогу домой — это одно, и чем раньше мы ее спасем, тем лучше для нас обоих. Но если эта крылатая принцесска просто махнула на всех рукой и где-то прохлаждается, пока меня тут травят и мучают, то я ей тоже могу жизнь подпортить. Например, спрятав ее заначку так далеко, что ей жизни не хватит на поиски. Как говорится, хочешь сделать человеку пакость — накажи его рублем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Она просто умела это делать. Я не знаю как, никогда не видел, как ей это удается. Сначала просто замечал, что у нее появляются странные вещи, о которых она наотрез отказывалась говорить, а потом просто застукал ее в другой одежде. Кажется, она сказала, что это называется «джинсы» и «кроссовки».

— И ты даже не попытался разузнать, зачем она это делает?