Маршал Конев - Владимир Дайнес

А между тем в Генеральном штабе Сухопутных войск вермахта все чаще подумывали о начале отвода войск группы армий «Центр». Вечером 14 декабря генерал-фельдмаршал фон Браухич сообщил фон Боку, что «постепенный отвод войск группы армий к заранее очерченным на карте тыловым позициям неизбежен»{178}. Адъютант Гитлера полковник Шмундт, находившийся в штабе группы армий «Центр», передал решение фюрера о том, что он не против спрямления выступов у Клина и Калинина, но требует удерживать прежние позиции до последнего солдата, пока не будут завершены все необходимые приготовления для приема войск на тыловых позициях. Генерал-полковник Гальдер, оценивая этот приказ, 16 декабря писал: «Об отходе не может быть и речи. Отводить войска только с таких участков, где противник добился глубокого прорыва. Создание тыловых рубежей — это фантазия. Фронт страдает только от одного: у противника больше солдат. Зато он не располагает большим количеством артиллерии. Его положение гораздо хуже, чем наше»{179}.

Ночью 15 декабря Гитлер приказал начальнику военно-транспортной службы вермахта генералу Р. Герке и рейхсмаршалу авиации Г. Герингу подготовить авиацию для немедленной переброски ряда дивизий и маршевых батальонов на усиление группы армий «Центр». Тогда же генерал-фельдмаршал фон Бок потребовал от своих войск ускорить подготовку тыловых оборонительных рубежей.

Однако все эти приказы и призывы мало помогали. К исходу дня 15 декабря соединения 30-й и 1-й ударной армий Западного фронта освободили Клин. Войска 29-й и 31-й армий сумели охватить группировку противника в Калинине с севера, востока и запада. Все это вынудило генерал-полковника Штрауса начать в ночь на 16 декабря вывод из города своих главных сил вдоль Волги к Старице, выставляя сильные арьергарды. Той же ночью сражавшаяся на северной окраине Калинина 243-я стрелковая дивизия при содействии 252-й стрелковой дивизии сбила вражеские заслоны и, переправившись через Волгу, овладела центром города. А к 11 часам в Калинин ворвались части 256-й стрелковой дивизии 31-й армии. В шесть часов вечера генерал-полковник Конев доложил Сталину:

«1. Войска Калининского фронта в ожесточенных боях с 5 по 16 декабря, разгромив 86у 110, 129, 161, 162 и частично 251 пехотные дивизии противника, в 13 часов 16.12 овладели гор. Калинин.

2. Остатки разбитых дивизий противника отступают на юг и юго-запад.

3. Захвачены большие трофеи, которые подсчитываются.

4. Войска Калининского фронта преследуют и уничтожают отходящего противника».

По уточненным данным, противник потерял 9157 солдат и офицеров, 61 орудие, 55 минометов, 12 танков и бронемашин. Войска Калининского фронта захватили 84 пленных, 14 танков и танкеток, 49 минометов, 101 орудие, большое количество стрелкового оружия, боеприпасов и имущества{180}, 266 орудий и минометов, 26 танков и 319 автомашин{181}.

17 декабря газета «Правда» опубликовала статью генерал-полковника Конева, в которой он отмечал: «Дивизии армий генерала Юшкевича с юго-востока и генерала Масленникова с северо-запада во встречном движении взяли город Калинин в клещи… К исходу 15 декабря кольцо войск вокруг Калинина почти сомкнулось, враг почувствовал угрозу окружения и начал в панике бежать, бросая орудия, другую боевую технику. Борьба за Калинин еще раз подтверждает боязнь немцев окружения. Отсюда мы можем сделать вывод, что смелые действия наших войск по флангам и тылам противница должны повсеместно применяться как весьма эффективный способ истребления живой силы…»

Почему же войска Калининского фронта не смогли отрезать калининской группировке противника пути отхода, окружить и полностью уничтожить ее? Главной причиной была не «крохоборческая тактика» генерал-полковника Конева, а недостаток сил. В отличие от Западного фронта, Калининский фронт к началу контрнаступления получил на усиление всего две стрелковые дивизии, а 11 декабря — две стрелковые и одну кавалерийскую дивизии. Такое слабое усиление не позволяло добиться превосходства над противником. Однако это произошло не по вине Ставки ВГК, которая тогда не имела возможности помочь Калининскому фронту. И только со второй половины декабря он стал получать более значительное усиление, но выгодный момент для окружения и уничтожения противника был упущен.

16 декабря по решению Сталина из состава Западного фронта в подчинение генерал-полковника Конева была передана 30-я армия генерал-майора Д.Д. Лелюшенко. Ей предстояло левым флангом занять Старицу, а правым флангом перехватить с юга и юго-запада все пути сообщения калининской группировки противника и завершить ее окружение{182}.

Командующий Калининским фронтом решил силами 30-й и 31-й армий нанести главный удар, как это и приказывал Сталин, на северо-запад на Старицу. Удар наносился в полосе шириной до 42 км и на глубину до 60 км. Войскам 31-й армии предстояло, энергично наступая, выйти в тыл калининской группировке врага, а 30-й армии — глубоко охватить правый фланг 9-й армии южнее Калинина и отрезать ей пути отхода на юг и юго-запад. К исходу 21 декабря 30-я и 31-я армии должны были выйти к Волге на рубеже Заборовье, Старица. Другой удар на Старицу наносился с утра 18 декабря смежными флангами 22-й и 29-й армий с севера. Темп продвижения войск определялся 10–15 км в сутки. Для преследования противника приказывалось широко использовать подвижные отряды, конницу, лыжников, пехоту на автомашинах. На направлении главного удара фронт превосходил противника в 1,5 раза в людях, но уступал, как и раньше, в танках и артиллерии. В резерве командующего фронтом оставались три стрелковые дивизии (243, 256 и 348-я).

Наступление войск 31-й армии началось 17 декабря, а 22-й, 29-й и 30-й армий — на следующий день. Соединения 9-й армии оказывали упорное сопротивление. Причиной тому был приказ № 3147/41 фон Бока от 16 декабря, в котором отмечалось, что любой отход может быть произведен только с разрешения командующего армией, а отступление соединений от дивизии и выше — только с личного разрешения командующего группой армий «Центр». Фон Бок подчеркивал: «Мнение, что оборонительный бой является делом пехотных дивизий и что моторизованные соединения должны быть выведены из боя, в настоящий момент неправильно. Никто не может быть снят с передовой. Подкрепление в ближайшее время не ожидается. Действительности нужно смотреть в глаза. Никто лучше меня не знает, какие усилия были приложены войсками и какие жертвы от них потребовались. Но, несмотря на это, я требую еще большего напряжения, так как судьба всего Восточного фронта зависит от этого. Каждый офицер должен проявить твердость к тому, чтобы заставить даже самые уставшие части оказывать сопротивление и не давать места настроениям, которые подрывают волю к сопротивлению»{183}.