Терри на ограде - Бернард Эшли

— Что такое? — вскинулась миссис Хармер. Под угрозой оказалась честь семьи. — Как так по-приятельски? Откуда вы знаете?

— Просто по тому, как он его окликнул.

Маршалл знал, втолковать ей это нелегко: совсем как в прежние времена, когда он вынужден был говорить исполненным надежды родителям, что их дети не будут приняты в среднюю классическую школу. Человек ко всему привыкает, хоть и не сразу, — к разочарованиям, к провалам, — но трудней всего говорить ему о какой-то его неудаче впервые.

— Вожак, мальчик постарше, перетащил Терри через ворота, спас от погони. И кричал ему, объяснял, что делать, и при этом называл уменьшительным именем. — Мистер Маршалл помолчал, чтоб слова его прозвучали весомей. — Он называл его «Терик».

— Ну и что? — Миссис Хармер не желала принимать такие доводы: это ничего не значит, директор счел Терри виновным еще до того, как поговорил с ней и с Джеком. Это несправедливо.

— Так ведь обращаются к другу, не правда ли? Это, безусловно, свидетельствует о каких-то дружеских отношениях… — Чего тут не понять? Ну почему мать мальчика не желает рассуждать здраво? Должна же она хотя бы считаться с фактами. Иначе им ни до чего не договориться.

Двое взрослых смотрели друг на друга, разделенные молчанием, и одно и то же событие видели в совершенно разном свете.

— Я не согласна!

Миссис Хармер круто обернулась, директор тоже. В дверях стояла Трейси. Давно ли она тут, они не знали. Она еще не переоделась, была в школьной форме, но, бледная от сдерживаемого по-взрослому гнева, казалась сейчас много старше своих лет.

— Трейси!

— Я не согласна! — повторила Трейси и вошла в комнату, в упор глядя на директора, мать даже подумала, что она сейчас наткнется на диван. — Разве вас никогда не называли «приятель»? Или «дружище»? Положение, профессия, разница в возрасте — все это сейчас не имело значения. Для Трейси, как и для ее матери, превыше всего была семейная гордость. Гордость эта сверкала в ее глазах, трепетала в голосе. — Куча народу меня называет «Трейс», даже те, кто меня толком и не знает. Это вовсе не значит, что мы друзья. И с Терри то же самое. Мало ли кто как его назовет, он-то чем виноват?

— Трейси!

— Нечестно винить его за это!

Оба, и мистер Маршалл и миссис Хармер, уже встали. Вмешательство Трейси застало обоих врасплох, но директор был потрясен сильнее. Слова девочки заставили его задуматься, такое объяснение ему не приходило в голову; но всего больше его поразило то, как гневно, высокомерно говорила с ним его бывшая ученица.

— Вы ничего не прощаете!

Маршалл молча направился к двери. С женщинами всегда хуже иметь дело, чем с мужчинами: когда говоришь с ними начистоту, они вечно дают волю чувствам. Он остановился в нескольких шагах от Трейси. Не желал он просить девочку, чтобы она посторонилась.

— Я полагаю, мне сейчас лучше уйти, — сказал он, обернувшись к миссис Хармер. — Буду признателен, если в понедельник вы с мужем зайдете ко мне побеседовать обо всем этом.

— Хорошо…

— Но, прежде чем уйти, должен вам сказать, что сегодня утром Терри убежал из школы. Я все надеялся, что он появится. Но если он не дома, значит, опять сбежал…

Трейси презрительно фыркнула. Он так говорит, будто Терри псих и удрал из сумасшедшего дома.

— О господи! — Глэдис Хармер беспомощно уронила руки. Хоть бы уж вернулся Джек. Такая передряга ей не под силу, скорей бы с ним поделиться.

Чуть не плача, дрожа от гнева, Трейси посторонилась, нарочито отступила гораздо дальше, чем требовалось, чтобы мог пройти директор. Мать проводила его.

— Если с Терри что-нибудь случится, виноваты будете вы! — крикнула Трейси вдогонку.

Маршалл промолчал.

— Приятель! — выкрикнула она еще и хлопнула дверью.

Глэдис Хармер тоже промолчала. Ай да Трейси, молодец: высказала такое, на что мать не осмелилась. И кому — учителю. В жизни бы не осмелилась.

Впервые при виде подкатившего к дому «ровера» дяди Чарли у Глэдис упало сердце. Первый порыв — обшарить глазами машину, нет ли там Терри, но нет, никаких следов. Второй — спрятаться. Слишком ей тревожно, и нет сил делать вид перед старым проницательным дядюшкой, будто все в порядке. Притворишься, будто тебя рассмешила какая-нибудь его шутка, изобразишь на лице улыбку, но ведь он не из толстокожих остряков, он мигом почувствует, что у тебя на душе кошки скребут. Простояв всю жизнь за прилавком, он отлично научился понимать людей.

Трейси — она в эту минуту как раз собралась нести в кухню оставленную с утра на туалетном столике кружку чая — крикнула сверху:

— Дядя Чарли приехал!

То был крик заговорщика, предупреждение, которое означало: берегись! Трейси любила старика, но понимала — сейчас не до него. Незачем посвящать его в то, что случилось. Он свой человек, но сейчас ему здесь не место. Да еще с минуты на минуту явится глава семьи. Надо многое обговорить, спокойно и терпеливо, и многое сделать, и дядюшка будет только помехой.

Глэдис всерьез подумала было не открывать, будто никого нет дома. Но однажды в субботу после ссоры с Джеком она уже выкинула такой номер, — до сих пор вспоминать тошно. Джек, разозленный, пошел встречать свою мать, которая возвращалась после отдыха (ссоры вечно случаются как раз тогда, когда нет времени разобраться), а она, в слезах, осталась на кухне. И вдруг совершенно неожиданно появилась двоюродная сестра Эллен, что живет на том берегу Темзы. Она не часто приезжала без предупреждения, но день был солнечный, а телефонами в ту пору еще мало кто обзавелся. Глэдис замерла на кухне, не отзывалась, тихонько прокралась к двери и красными от слез глазами глядела в щелку, пока незваная гостья не скрылась из виду. И только она перевела дух и поставила на огонь чайник, чтобы подкрепиться чашечкой чаю, как Эллен нагрянула с черного хода — заглядывает в кухню, машет и эдак фальшиво улыбается из-под неизменной своей нелепой шляпки: «Ау, Глэд! Ты что, не слыхала меня, милочка?» Должно быть, Эллен надолго запомнила, как криво улыбнулась ей в ответ Глэдис. И потому сегодня, крикнув Трейси: «Смотри, ни слова!» — и изобразив на лице подобие улыбки, она отворила дверь.

— Здравствуй, дядя Чарли. Входи.

— Я ненадолго, Глэд, ненадолго. Хочу только шепнуть тебе кой-что на ушко…

— Пойдем в кухню. Я как раз готовлю чай. Джек будет с минуты на минуты.

Дядюшка, большой, грузный, тихонько покряхтывая, неуклюже, не то что в прежние времена, протиснулся в кухню.

— Послушай, Глэд, это дело не мое и можешь меня разругать, что я пришел, — начал он, едва за ними закрылась дверь кухни, — но я подумал, лучше тебе узнать, как только вернешься с работы…

Хотя Глэдис и не знала точно, что он ей скажет, она сразу догадалась, о ком пойдет речь.

— Да? Что такое?

— Ну, это насчет нашего мальчика, насчет Терри, — сказал дядя Чарли, тяжело опускаясь на табуретку, самое высокое сиденье из тех, что были в кухне, дипломатически понизил голос и оглянулся на дверь: — Он уже дома?

Глэдис покачала головой.

— Ну да, так я и думал. Понимаешь, Глэд, нынче утром я его видел, он шел по Фокс-хилл-род к пустоши. Я был в машине, и, наверно, он меня не видел. Но я не обознался… Он был в красном, да? (Глэдис кивнула.) И понимаешь, Глэд, сразу было видно, идет не по какому-нибудь поручению директора или вообще по делу. Уж извини, девочка а только сдается мне, он удрал с уроков…

Глэдис все молчала, только чуть кивнула.

— Я знаю, такое говорить неловко, а все-таки подумал, лучше уж я тебе скажу. Да еще, помню, ты так волновалась вчера вечером…

Глэдис прошла к мойке и подставила под горячую воду уже вымытую чашку.

— Спасибо, дядя Чарли. Похоже, и правда что-то с ним творится… — Она тяжело вздохнула.

— Ну-ну… — перебил старик и с трудом поднялся. — Ничего не хочу знать. И вмешиваться не стану, не обращай на меня внимания. Потолкуй с Джеком. Это ваша забота, семейная, сами разберетесь, и незачем вам никого посвящать в свои дела. — Он проковылял к двери. — Ну, а если потом понадобится помощь, сама знаешь, где меня найти…

— Спасибо, дядя Чарли. Надеюсь, это просто буря в стакане воды, но все равно большое спасибо…

— Ну и прекрасно, девочка. Да ты не очень уж волнуйся. Дети на то и дети, разок-другой непременно попадут в переделку, без этого не бывает. Черт возьми, я пока учился, сколько меня лупили, вечно зад был в синяках!

Глэдис беспокойно засмеялась. Нет, так обходиться с Терри она бы не позволила.

— Да, чуть не забыл… — Дядя Чарли отпустил дверь, приостановился и достал из внутреннего кармана плоский белый пакетик, словно бумажник: — Вот прихватил ветчинки Джеку к чаю. Кусочек отменный, думаю, ему понравится…

— Спасибо, дядя Чарли, большое спасибо… за все.

— Ну и хорошо, девочка. Я рад. На то она и семья…