Ты моя надежда - Уиллоу Винтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слишком много деталей и движущихся частей, но я ни черта не разбираюсь в них. Похоже, что я сдаюсь. Похоже, что я проиграл. Но иногда вам нужно продолжать действовать, оставаться настороже и просто позволить им думать, что вы проиграли.
Я щелкаю выключателем, открываю дверь кабинета и стою в коридоре, размышляя, где Джулс может находится в доме. Я сжимаю рукой дверную ручку, когда задаюсь вопросом, будет ли она говорить со мной так, как мы привыкли. Позволит ли мне обнять ее. Продлятся ли больше нескольких секунд эти моменты, когда она забудется и будет смотреть на меня своими голубыми глазами.
Я оставлю все как есть, хотя бы для того, чтобы они думали, будто я проиграл и сдался. Я киваю сам себе и выхожу.
Когда я закрываю за собой дверь, мне кажется, что я действительно уже все потерял.
Глава 22
Джулс
Почти идеальная картинка.
Для любого мы выглядим, как пара, сидящая на диване перед камином.
В гостиной Мейсона достаточно освещения. В помещении стало светлее, так было всю зиму благодаря открытым занавескам и снегом, покрывающим территорию. Белый цвет отражает солнечный свет в комнате, какой бы тусклой она ни была. Я смотрю, как языки пламени лижут дерево. Этот камин отличается от камина в столовой. Странно, что они разные. Я бы изменила это, если бы решение зависело от меня. Но нет. Потому что здесь не то место, где мне следует быть.
Я чувствую себя здесь, как в ловушке. Я приняла решение, и с меня хватит.
Я тяжело сглатываю, натягивая одеяло на грудь, пока Мейсон сидит на другом конце дивана. Я здесь, чтобы написать и выбросить эту историю из головы. Чтобы положить всему конец и надеяться, что смогу взглянуть на это с другой точки зрения, но от слов, написанных на бумаге мне хочется закричать. Вычеркивая строки снова и снова, я пытаюсь изменить их и отрицать, но не получается. Этот конец уже не изменить.
Я задеваю ногой блокнот с бумагами на пуфике, когда поворачиваюсь лицом к Мейсону.
Он тоже работает, но по его лицу ничего не видно. Если бы мне нужно было точно определить, что меня раздражает, я бы ответила, что мне ненавистно, как легко он может двигаться вперед. Я слышала о таком психологическом состоянии, когда женщина влюбляется в своего похитителя. Стокгольмский синдром. Это не про меня. Раньше я любила этого человека всем сердцем. Я чувствую, как падаю, соскальзываю в эмоции снова, но больше не хочу этого. Я отказываюсь.
Он втянул меня в этот ад, и я хочу выбраться. Мне нужно отсюда выбраться.
Мне страшно, и я не знаю, что делать. Но понимаю, что мне нужно побыть одной. Вот к чему все сводится. Я уничтожена, и мне нужно одиночество. Я никогда не перестану любить его, но мне нужно перестать ненавидеть себя, а я не могу этого сделать, пока он рядом.
— Это не жизнь, — выпаливаю я и затем поднимаю взгляд на Мейсона. — Я хочу уйти, Мейсон.
Сначала он не смотрит на меня, но перестает печатать. Тихое щелканье клавиш превращается в звенящую тишину, если не считать потрескивания огня.
Когда он поворачивается, я вижу, что борьба в нем почти закончена. Он тоже почти сдался. Это не должно разрушить меня, но именно так и происходит. Это не должно причинять такой боли. В моей груди образуется дыра.
Я вижу, как на его шее напрягаются вены.
— Ты сказал, что дашь мне месяц.
Садистский смех вырывается из меня — ужасающий и грубый. Я должна чувствовать себя виноватой за это, но не могу смириться со всей той ложью, как делает он.
— Мы с тобой оба знаем, что этого никогда не случится.
Слова вылетают, как нож — ножи, на самом деле. Они порезали нас обоих, каждый по-своему.
— Ты не можешь уйти, — просто говорит он мне, что вызывает во мне злость.
— Я не останусь, — решительно заявляю я и прищуриваюсь, глядя на него и чувствуя, что в какой-то мере хочу бороться. Не так, как прошлой ночью. Я хочу бороться за свою жизнь. Ради свободы и счастья, которые я никогда не смогу иметь с Мэйсоном. Больше никогда.
— Там …
— Мне все равно, — выплевываю я слова. — Я могу позаботиться о себе.
— Не глупи, Джулс, — в его голосе слышатся нотки предостережения.
— Да пошел ты, — шиплю я, хватаясь за диван, когда наклоняюсь ближе к нему. — Со мной все было в порядке, пока я не встретила тебя.
Я на грани, и внутри меня зреет насилие.
— Как ты посмел? — я кричу на него, с трудом сдерживая гнев. — Как ты посмел начать все, если знал с самого начала… — Мой голос становится таким напряженным, что я не могу закончить фразу.
Мейсон пристально смотрит на меня, оценивая, как со мной обращаться. Это уже слишком для нас обоих.
— Ты была одинока, и не притворяйся, — властным тоном начинает он.
— Из-за тебя, — кричу я, мой голос и горло переполнены болью. — Ты сделал это со мной! Я не в порядке, и это потому, что я сплю с тобой!
Вся моя сдерживаемая ярость, весь кипящий гнев выплескиваются наружу, и я вырываюсь, сбрасываю одеяло и убегаю от него. Между нами недостаточно расстояния, всего в нескольких футах от того места, где он сидит, и от того места, где я стою. Но я не могу уйти, пока он меня не отпустит. Наши взгляды встретились, ожесточенные одновременно наполненные печалью и гневом. На мгновение становится тихо, слышны только звуки моего тяжелого дыхания и потрескивания огня.
— Я нужен тебе, чтобы все исправить, — уверенно произносит Мейсон.
— Ты не можешь все исправить, — глухо говорю я, и мое сердце сжимается от боли.
Как бы я хотела, чтобы он мог. Я так отчаянно хочу, чтобы он мог все исправить. Потому что я хочу его. Я хочу любить его и владеть им вечно. Но это не про нас.
— Ты не можешь все исправить.
— Я тебе нужен…
— Мне никто не нужен, — прерываю я его, глубоко вздохнув и медленно подняв голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Серебряные искорки пронзают меня насквозь.
