За гранью - Кнут Фалдбаккен

Долго, однако, ждать не пришлось, и огромный «додж» уже заворачивал на Грённегата с Киркебаккен на довольно-таки большой скорости для центра города, как мог оценить своим натренированным глазом Валманн. Это также, видимо, было вполне в духе Тимонена. Он ездил, как и разговаривал, энергично, импульсивно и непредсказуемо, сильно закручивая на поворотах. Тимонен остановил машину на противоположной стороне улицы, заехав в тихий переулок, по обеим сторонам которого стояли виллы и который явно не был предназначен для крупногабаритных американских машин, выпрыгнул и, улыбаясь, подошел к Валманну.

— Привет! — прокричал он с другой стороны улицы. — Извини за опоздание.

Валманн махнул рукой. Некоторые формальности как бы отпадали сами собой в общении с Тимоненом.

— Один парень сидит здесь уже третий год, и я иногда с ним беседую. А сегодня я подумал, что тебе было бы интересно послушать.

— Почему?

— Ты поймешь, когда мы его увидим. — Тимонен позвонил в домофон и сказал что-то, после чего раздалось жужжание, они открыли дверь и вошли.

Их встретила женщина-охранник и провела в помещение для свиданий, которое использовалось в случае надобности и для допросов. Это было вовсе не сырое, стерильное подземелье с обитой железом дверью, железными стульями и лампочкой под потолком. Диван с креслами из соснового дерева с обивкой кустарного промысла, скатерть на столе и пепельница. Видимо, запрет на курение в тюрьме еще не прижился. Единственное, что напоминало о тюрьме, — это решетки на окнах и воздух, в котором было немного трудно дышать, как будто слишком много мужчин столпились на маленьком пространстве и потребили весь кислород.

Охранница привела их в комнату для свиданий и исчезла, очевидно следуя инструкции. Через четыре минуты она вернулась с охранником в форме. Между ними шел здоровый парень в черной майке, широких спортивных штанах и новых кроссовках. Валманн не раз удивлялся тому, что преступники с первого взгляда часто выглядят вполне нормальными людьми, похожими на механиков, продавцов автомобилей или ревизоров. Однако этот тип выглядел как типичный гангстер, у него это было на лбу написано, и лоб был, впрочем, единственным местом, еще не покрытым художественной татуировкой. Охранники удалились.

— Это Абраш Дован, — представил заключенного Тимонен, не позаботившись на этот раз о том, чтобы изобразить на лице добродушную улыбку. — Абраш — местная знаменитость, ведь правда, Абраш?

— Че надо? — Заключенный пристально смотрел на Тимонена, а тот уставился на него. Этот человек явно не относился к тем, кому следователь дарил подарки на Рождество.

— Да так, потрепаться с тобой о том о сем, Абраш. А еще хочу познакомить тебя со своим коллегой. Это Юнфинн Валманн. Он сейчас как раз расследует дело в связи с молодой девушкой, которая попала под машину и была убита недалеко от шведской границы. Иностранка, скорее всего, из Восточной Европы, без документов. Очевидно, шлюха. И я подумал, что никто лучше тебя не знает настоящих тузов трафика в наших местах, ведь так, Абраш? Вот я и подумал, что ты мог бы подкинуть Юнфинну что-нибудь.

Верзила громко хрюкнул и бросил взгляд на дверь, давая понять, что хочет закончить сеанс как можно скорее.

— А потом мы могли бы вернуться к нашей старой теме о твоих показаниях, — продолжал Тимонен, делая вид, что не заметил явного нежелания заключенного вести какую-либо беседу. — А то я никак не врублюсь, чего это тебя так прет сидеть за другого козла. Ведь мы оба в курсе, кто на самом деле виновен.

Абраш явно давал понять, что он не желает ничего слышать, — он повернулся спиной, и Валманн увидел вытатуированных змей, которые ползли вверх вдоль позвоночника и сплетались в узел на затылке. Мускулы у него на руках надувались и перекатывались, как будто он держал в руках тренажер.

— А ну, сядь! — скомандовал Тимонен, и заключенный повиновался нехотя, как медведь на цепи. Они сидели втроем за столом, но атмосфера вовсе не напоминала дружескую беседу за чашкой кофе.

— Видишь ли, мы с Абрашем уже давно знакомы, — объяснил Тимонен, четко произнося каждое слово. — Пару лет назад мне шепнули о банде с Балкан, которая сюда, в Эстланн, шлюх гоняла. Мы заметили знакомый мотор недалеко от Эребру, и я двинул за ним. Я не вел этого дела, а просто хотел кое-что проверить. Со мной был информатор, совсем молодой парнишка; я хотел убедиться, что в машине сидят именно те парни, которых я ищу. Риск, конечно, был, но он согласился, а я пообещал ему режим полегче. Бедняга уже попал из-за наркотиков. И кого же мы встретили, Абраш? Помнишь шоссе Е18 между Карлстадом и Кристенхамном? Ты там, случаем, не со своим боссом Лангмаром был, а? И когда вы просекли, что мы у вас на хвосте, Лангмар съехал в автобусный карман и сныкался там. Мы проехали мимо, и тогда вы пустились вслед за нами и притерли нас своим грузовым «мерсом», заставив съехать с дороги. А потом проехали чуть вперед, развернулись, вернулись назад, прижали нас с другой стороны и загнали в кювет. Вы увидели, кто сидит в машине, и только тогда повернули и уехали. Не сладко нам пришлось. Алле, Абраш?

— Бред… — пробурчал верзила. — Случайно все вышло. Я уже рассказывал, как это было.

— Хорош горбатого лепить. Знаем мы твои показания. Ты сбрехнул, что вел машину и заснул за рулем. Ты сказал это, чтобы Лангмара отпустили. Но мы-то тебя видели, Абраш. К сожалению, тот парень, который знал вас и мог рассказать, чем вы занимались, мертв, но я-то тебя видел. Я видел, как ты лежал и спал на пассажирском сиденье. А когда вас накрыли через два часа и у тебя взяли анализ крови, то обнаружили, что вмазал ты не по-детски. Но адвокаты, как известно, делают свою работу, если им хорошо платят. Ты во всем признался и теперь сидишь здесь, а Лангмар покуривает в Стокгольме. Возможно, он уже обзавелся новым мальчиком, как ты думаешь, Абраш? Ведь время идет, а ждать долго не хочется…

— Мразь! Да как ты смеешь приходить сюда и мне такое говорить…

— Легко, Абраш, имею полное право. Я обязательно приду еще раз. Все зависит только от тебя, все в твоей власти… — Тимонен щелкнул пальцами и наклонился над столом, уставившись на заключенного, как будто хотел его загипнотизировать. — Расскажи мне, что на самом деле произошло в тот вечер. Ведь мне нужен совсем не ты. Мне нужен твой шеф. Ты просто мудак. А вот Лангмар, это совсем другое дело. Если бы ты хоть чуть-чуть раскололся, мы бы его взяли. — Тимонен покачал головой, как бы показывая свое сочувствие. — Неужели ты хочешь гнить здесь годами вместо этого мерзавца, который и пальцем не пошевельнул, чтобы тебе помочь? Ты знаешь, мы же можем предложить тебе защиту, если ты боишься мести. Ты можешь начать новую жизнь, Абраш… — На лице Тимонена вновь заиграла ироническая улыбка.

— Заткнись! — Анаболическое чудовище так резко вскочило с места, что стул перевернулся. — Только покажись здесь еще… Мое дело закончено. Все! Ты кипятишься, потому что мы хлопнули твоего любимчика. Мой адвокат пожалуется на тебя!

— Тебе не нужно никаких адвокатов, тебе нужен укротитель! — рявкнул Тимонен. В его взгляде сквозило холодное и злостное бешенство. — Вали. Ты мне больше не нужен. Но я вернусь… — Он поднялся и постучал в дверь. — А впрочем, не оказать ли тебе услугу? Я мог бы выяснить, кого сейчас трахает Лангмар в ожидании своего возлюбленного, который сидит в окружной тюрьме в Хамаре и вяжет варежки.

Вошел охранник и увел заключенного.

48

— Я был точно в таком положении, как ты.

Они сидели в Ирландском пабе, и Тимонен уже допивал первую поллитровую кружку.

— Я думал, что смогу справиться с этими гадами самостоятельно, если уж на то пошло. Мне довелось увидеть парочку их жертв, и я был готов на все. — Он приступил ко второй кружке. — И видимо, я перестарался…

— А почему я ничего не слышал об этом деле? — спросил Валманн.

— Это случилось в Швеции, понимаешь. Я был в гражданском. Формально это расценили как дорожно-транспортное происшествие, каких много на шоссе Е18.

— А как же погибший парень? Разве его родственники не потребовали выяснения обстоятельств гибели?

Тимонен внимательно смотрел на пивную кружку, а потом сделал еще один глоток.

— У него не было родственников, — произнес он, помолчал еще немного и сказал: — Он был моим младшим братом.

— Да что ты?

— Этого почти никто не знает.

— Ну да.

На эти слова трудно было найти подходящую реплику, и Валманну только оставалось ждать, пока его коллега сам продолжит разговор.

— Я уже говорил тебе, что я из Финнскугена. — Он поднял голову и уставился на Валманна; в его взгляде не было и тени жалости к самому себе. — А там жизнь во многих отношениях совсем иная. У нас там обычное явление, что семьи распадаются и дети разъезжаются в разные стороны. Люди разъезжаются при разводе, из-за пьянства, проблем с психикой и других напастей. Случалось, что неожиданная смерть одного из членов семьи выбивала почву из-под ног и вела к распаду. Мой отец был алкоголик. Он бил мать и нас. Можно было бы подумать, что все вздохнут с облегчением, когда он наконец упьется до смерти. Однако когда это произошло, с матерью случился удар. Я и мой брат Йоран попали в разные детские дома — мне повезло, а ему нет. Мы выросли в разных условиях и под разными именами. А когда я стал достаточно взрослым и понял, что с ним произошло, было уже поздно. Я сто раз вытаскивал его из канавы и добивался отказа от возбуждения дела. Ситуация была не из приятных. Он посылал меня ко всем чертям, но я все равно не переставал за ним присматривать. И в то же время я никому не мог сказать, что он мой брат. В конце концов я стал использовать его как информатора, чтобы не потерять контроль над ним. И тут я перестарался.