Трубка Шерлока Холмса - Джун Томсон

Когда я думаю о будущем, старина, мне рисуется весьма тревожная перспектива. Подобные научные теории способны помочь человечеству в борьбе с наследственными болезнями или в селекции особо урожайных сортов, позволяющих накормить растущее население, но могут и наделать бед, если попадут не в те руки. Они несут в себе угрозу изменения самой материи и размножения того зла, которое является бичом для нашей планеты.

– Я не совсем вас понимаю, Холмс, – сказал я.

– Мой дорогой друг, подумайте о тифе! Или холере! Или бубонной чуме! Если какому-то безумному биологу взбредет в голову вывести особенно опасную форму любой из этих инфекций и распространить ее среди населения, результаты будут катастрофическими. Он смог бы шантажировать не одну только Британию, как наш противник, но весь мир!

По моему мнению, Дудочник имеет зуб на наше правительство. Суматра принадлежит голландцам[58]. Почему он адресует свои угрозы не им? Это было бы логично. Так нет, он выбрал мишенью нашу страну. Если когда-нибудь удастся завершить это дело, мы узнаем причину его неприязни.

– Значит, вы думаете, Холмс, что нам в конце концов удастся раскрыть это дело?

– Мы должны, мой дорогой Уотсон, – серьезно произнес он. – Если мы этого не сделаем, невозможно даже представить себе, каковы будут последствия.

Остальную часть путешествия мы проделали в молчании, и каждый из нас погрузился в размышления об ужасной перспективе.

По прибытии в Уэллерби мы взяли на станции двухколесный экипаж и отправились в Лоуэр-Багнелл, живописную деревню в пяти милях от этого небольшого городка. К счастью, там был трактир «Дарли моу», и мы решили в нем остановиться. Сняв номер на две ночи и оставив там багаж, мы наняли рессорную двуколку трактирщика и немедленно выехали на ферму Блоссом, находившуюся в двух милях от деревни. Холмс правил.

Когда мы с грохотом въехали во двор фермы и остановились, он соскочил на землю и обратился к хозяину, вышедшему из амбара к нам навстречу. Этот дородный краснолицый человек с проницательным взглядом, как видно, был скуп на слова и молча смотрел на приближавшегося Холмса.

Мой друг, который заранее заготовил историю для поставщика соломы, объяснил, что мы ищем знакомых, у которых как будто имеется ферма где-то поблизости. Один из них маленького роста, рыжеволосый, в очках, другой же – коренастый и смуглый. Не слыхал ли мистер Армитидж о них чего-нибудь?

– Вы, небось, лондонцы? – спросил Армитидж, окидывая нас с головы до ног подозрительным взглядом. Сельским жителям свойственно недоверчивое отношение к незнакомцам.

– Да.

– Остановились где-то здесь?

– В Лоуэр-Багнелле.

– И надолго?

– На два дня.

– А-а!.. – сказал Армитидж и умолк.

Я видел, что Холмса раздражает эта тягучая беседа, но он сдержался и продолжил:

– Мне необходимо найти этих людей по личным причинам. Если у вас есть какие-нибудь сведения о них, мистер Армитидж, я с радостью позабочусь о том, чтобы вы не зря потеряли время.

Фермер сразу же сделался более разговорчивым.

– Да, я знаю одного из них, – сообщил он. – Который смуглый. Частенько ездит сюда за соломой. Ну, там, за молоком и яйцами. – Он многозначительно подмигнул Холмсу. – Задолжал вам денег, верно? – Получив от Холмса подтверждение, Армитидж усмехнулся с торжествующим видом: – Так я и думал. Хотел всучить мне чек. Ну уж дудки! Я сказал: нет денег – нет и товара. Так что он сначала платит мне все до пенни, а уж потом я позволяю ему загружать фургон.

– Вы знаете, где он живет? – осведомился Холмс.

Армитидж снова умолк, и взгляд его сделался тупым. Однако, как только Холмс извлек из кармана полкроны, трактирщик вновь обрел дар речи, напоминая механическое пианино, которое приводят в действие, опуская в прорезь пенни.

– Не могу сказать вам адрес, – ответил он, – но когда он уезжает, то держит путь в ту сторону. – Грязный большой палец указал налево.

– Благодарю вас, – сказал Холмс, пытаясь скрыть разочарование. Ведь за полкроны Армитидж выдал нам весьма скудные сведения. – Вы очень мне помогли. Я был бы признателен, если бы вы не упоминали о нашем разговоре тому человеку.

– Да это и не мое дело, – пожав плечами, заявил Армитидж.

Он подождал – думаю, нарочно, – пока Холмс не влез в двуколку и не взял вожжи, прежде чем добавить:

– Скажу вам кое-что еще. Лошадь-то у него всегда свежая. Стало быть, она проходит от силы две-три мили.

– Сэр, я буду век вам благодарен! – бросил Холмс через плечо, и двуколка тронулась в путь.

Как только мы оказались вне пределов слышимости, он рассмеялся:

– Упрямый старый дьявол, но наблюдательный. Две-три мили к северу отсюда! Это облегчает поиски.

Как показали дальнейшие события, он был слишком оптимистичен. Уже сгущались сумерки, когда наконец мы нашли то место. Нам пришлось провести несколько утомительных часов в расспросах на фермах и истоптать много грязных дворов.

Моя раненная в Афганистане нога причиняла мне значительные неудобства. Наконец Холмс, свернув на узкую дорожку, которая, казалось, никуда не вела, вдруг придержал лошадь.

– Думаю, мы нашли, Уотсон! – произнес он тихо, и глаза его блеснули.

Мы остановились у калитки, за которой лежала изрезанная колеями дорога. В дальнем ее конце мы смутно различили в угасающем свете крышу и трубы дома, частично скрываемые окружающими его деревьями. К воротам была прибита доска с надписью белыми облупившимися буквами: «Ферма Бедлоуз».

– Но почему именно эта? – спросил я.

На мой взгляд, она ничем не отличалась от других ферм, мимо которых мы проезжали и которые сразу же забраковал Холмс.

– Посмотрите на тяжелую цепь и висячий замок на калитке – оба они новые, – пояснил Холмс. – Заметьте также, что к изгороди пристали свежие соломинки. Я убежден, что мы нашли логово Дудочника. Сегодня уже слишком поздно для того, чтобы что-то разведать, но мы вернемся сюда завтра на рассвете.

Холмс сдержал слово. На следующее утро он, уже одетый, разбудил меня в шесть часов. Позавтракав хлебом с беконом, без четверти семь мы снова пустились в путь в двуколке. На шее у Холмса висел на ремне его полевой бинокль, а у меня в кармане был мой армейский револьвер.

Мы осторожно приблизились к ферме Бедлоуз пешком, спрятав двуколку в маленькой рощице примерно в полумиле от цели нашего путешествия, чтобы ее не было видно с тропинки. Оттуда мы направились через поля кружным путем, который в конце концов привел нас на луг, раскинувшийся на склоне холма. С этой возвышенности открывался хороший обзор.

Благодаря выгодной позиции мы смогли, спрятавшись за изгородью, рассмотреть ферму, которую лишь мельком видели накануне.

Дом был убогим кирпичным строением с крытой шифером крышей. Создавалось впечатление, что он нежилой, хотя дым из одной трубы выдавал, что там кто-то есть.

Напротив дома стоял длинный низкий амбар, закрытая дверь которого была выкрашена черной краской. Рядом находилась большая собачья будка.

Мне удалось рассмотреть эти детали в бинокль Холмса, который он одолжил мне после того, как сам все изучил. Но едва я навел его на будку и ее обитателя, огромного мастифа, как мой друг дернул меня за рукав и попросил вернуть бинокль.

Даже на таком расстоянии он благодаря острому зрению уловил какое-то движение во дворе.

Молча понаблюдав за фермой несколько минут, Холмс тихо произнес:

– Двое мужчин вошли в амбар. Это те, кого мы ищем, Уотсон. Они соответствуют описанию Дудочника и его сообщника. Пока они в амбаре, предлагаю удалиться, а то наше присутствие может быть замечено. Я также должен без промедления предупредить инспектора Анвина и его людей.

Мы вернулись тем же маршрутом, которым прибыли, и, усевшись в двуколку, немедленно выехали в Уэллерби. Оттуда Холмс послал телеграмму инспектору Анвину в Лондон.

Это было длинное сообщение, и пока мой друг писал, я читал текст через его плечо. Вот что там говорилось:

Охота на Дудочника-Крысолова назначена на сегодня Тчк Встретим Вас и Ваших друзей в Уэллерби с поезда 4:27 с Чаринг-Кросс Тчк Захватите леску Тчк Холмс

– Леску, Холмс? Для чего это она вам понадобилась?

– Вы узнаете это сегодня вечером, Уотсон, – пообещал он с загадочной улыбкой.

Инспектор Анвин не меньше моего был озадачен просьбой Холмса о леске, хотя и выполнил ее. Когда мы встретили его с коллегами на станции в Уэллерби, он вынул леску из кармана.

– Правда, я ума не приложу, для чего она вам нужна, мистер Холмс, – признался этот круглолицый жизнерадостный человек плотного сложения.

Соответственно случаю инспектор был одет в твид, как и его офицеры. У двоих из них имелись при себе большие кожаные чехлы, в которых, как я узнал позже, находились винтовки.

Однако, как и мне, Холмс ничего не объяснил им насчет лески. Он лишь заметил: